Эрик Удденберг - Отцеубийство

Эрик Удденберг

Отцеубийство

Fadermordet av Erik Uddenberg

Пьеса в пяти действиях

Перевод со шведского Александры Поливановой

Действующие лица:

Папа Роланд

Мама Гертруда

Сын Йон, 19 л.

Девушка Мария, 19 л.

Психотерапевт 70 л.

Все персонажи в пьесе — дипломированные психологи, или изучают психологию в настоящее время.

Первое действие

Пустая комната. Папа сидит в кресле. Поднимает глаза от газеты. Как только он начинает говорить, в комнату входит Психотерапевт. Психотерапевт внимательно слушает все, что говорит Папа.

Папа. Нет, вы только посмотрите! Ханна Шигулла, — помните, кто это? Так вот, черт возьми, Ханна Шигулла, видите ли, счастлива, что никогда не была замужем! Мужчины ее больше не интересуют, потому что они разучились ухаживать. Мужчины стали робкими. Ишь ты! А за МНОЙ кто-нибудь ухаживает? Никто! Если мы, мужчины, стали такими робкими, почему бы ей не купить самой себе несколько розочек и не валить куда подальше? Почему, спрашивается? Не-ет, кишка тонка! (Пауза). Мне нужна помощь. Вот и все. Нужна помощь.

Психотерапевт. Я понял вас.

Папа. Всё, чего мне не хватает, это немного авторитета. Понимаете?

Психотерапевт. Думаете, я могу вам тут помочь?

Папа. Если позволите, я куплю у вас немного авторитета.

Психотерапевт. Мои услуги дорого стоят.

Папа. Неважно. Пусть стоят сколько угодно. Со времен Рима… Да раньше… Со времен Греции… Еще раньше. Да с первых дней основания мира, черт возьми, мужчина, повторяю, МУЖЧИНА, был главой семьи, главой рода, общины… А теперь… Теперь… Господи. Надо написать об этом. Надо написать. Надо собраться, сесть и написать. Памфлет, полемический выпад, просто чтобы… Господи, я же демократ! Политик. Знаете ведь. Парламентарий. Депутат одной из двадцати трех партий, представленных в парламенте, парламенте, в котором нет политики. Спасибо! I am on the upper side of society[1]. Именно. I am on the upper side of society. (Пауза). Понимаете, чего мне не хватает?

Мама (Незаметно входит в комнату). Я слушаю.

Папа. Давай-давай. Послушай. (Пауза). Я чувствую себя униженным. Униженным самой историей. Сто лет назад дело обстояло куда лучше! Слышишь!

Пустая комната исчезла, теперь мы находимся в гостиной, обставленной старинной мебелью, с портретами благообразных родственников на стенах. Где-то на сцене еще находится телестудия, в которой позже удивительным образом начнут появляться Сын и Девушка, то вместе, то по отдельности. Иногда они просто заходят туда поиграть, например, во время ужина. Сейчас: Папа один на сцене, обращается к Маме, которая где-то за сценой.

Папа. В истории можно найти МНОЖЕСТВО примеров мужчин, лишенных какого бы то ни было авторитета! И, тем не менее, у них была власть! Потому что они были мужчинами! Потому что мы — мужчины! Вот! И мужчины ПОЛУЧИЛИ свой авторитет от общества того времени! Авторитет был ДАРОВАН им! Как дар, как рождественский подарок, как… (Пауза). Господи. Она уже идет, ты подумай! А ведь единственное, чем здесь можно заниматься, это глазеть по сторонам. Она будет ошиваться здесь и наблюдать за нами. Она наблюдатель, я почувствовал это сразу, как только увидел ее. Господи, ну почему опять посторонние! Как хорошо было бы без посторонних! Только ты, я, Лиза и Йон. Только наша семья. Этого достаточно. И чего я так нервничаю? Я сам виноват в этом?

Мама. Я такого не говорила.

Папа. Ну хорошо. Не смотри на меня так! (Пауза). Господи, вон она уже. Заглядывает. Это она научила Йона хихикать.

Папа открывает дверь Девушке. В руке у нее небольшой пакет.

Девушка. Йон еще не пришел?

Папа. Можешь положить вещи сюда. Я думал, вы вместе придете…

Девушка. Я и сама умею ходить.

Папа. Ну хорошо. Садись, садись. Осмотрись тут.

Девушка. Я не слишком рано?

Папа. Что ты, нет, конечно. Я просто думал, что ты придешь вместе с Йоном. Мы же никогда раньше не виделись. Ни я, ни Гертруда ведь с тобой не знакомы, ну и как-то… как-то странно принимать тебя одну, без Йона.

Девушка. Я могу уйти.

Папа. Нет-нет. Если ты прямо сейчас уйдешь, то будет вообще непонятно как-то, заходила ты или нет… Если ты пришла, но сразу ушла, то получится, что мы не сошлись с тобой, так ведь? А это нехорошо. Нам нельзя с тобой ссориться. Поэтому, пожалуйста, останься, по крайней мере, до прихода Йона, а там уж идите, куда хотите. Осмотрись, у нас тут приятно, правда ведь? Йон все-таки, конечно, довольно… как бы сказать… с ним бывает сложно. То есть, если вы решите расстаться, то это не должно быть потому, что мы с тобой не поладили.

Девушка. Да.

Папа. А ты красивая.

Девушка. Спасибо, не стоит комплиментов.

Папа. Нет, это правда. Ты, правда, очень красивая. Я ж тебя первый раз вижу.

Девушка. Ну хватит уже.

Папа. Очень-очень красивая. В твоем возрасте девушки обычно считают себя уродинами. Но ты никогда уже не будешь такой красивой, как сейчас, помни это. Помни всегда. И радуйся этому. Не стесняйся.

Девушка. Я бы вас попросила прекратить подобные разговоры.

Папа. Конечно. Прекращаю. Это было просто небольшое отступление. Чтоб скоротать время, что ли. Пока Йон не пришел. Выпьешь что-нибудь? Кампари? Сейчас же еще довольно рано.

Девушка. Спасибо.

Папа. Гертруда! Не принесешь нам Кампари? И орешков! У нас есть орешки? (Пауза). Выпьем Кампари, пока хоть оно еще красное.

Девушка. Боже мой, как тут все прекрасно! Я раньше никогда не была в таких домах. Никогда в жизни. Я сама из рабочей семьи. По крайней мере, мама у меня из рабочих. Я всегда жила с ней.

Папа. Да уж, у нас тебе не рабочая семья.

Входит Мама с орешками и Кампари.

Мама. Угощайтесь. Я выпью попозже отдельно.

Папа. А картошка готова?

Мама. Скоро уже. Еще несколько минут. А потом можешь начинать готовить свой соус. (Уходит).

Папа (Довольный). Да-а, потом я могу начинать готовить свой соус.

Девушка. А мне, пожалуй, стоит немного успокоиться.

Папа. Да нет, не надо. Совсем не нужно. (Пауза). Так ты изучаешь психологию?

Девушка. Да.

Папа. Haven’t we all?[2] (Пауза). Я довольно часто встречаю разных девушек, вроде тебя. Молоденьких, симпатичных журналисток. Чуть-чуть постарше тебя, но не сильно. Может, тебе стоит попробовать заняться журналистикой?

Девушка. Не думаю.

Папа. Почему бы нет?

Девушка. Я не хочу брать интервью. Я хочу сама давать интервью.

Папа. ХОРОШИЙ ответ. Хороший. (Пауза). Ну что ж, пора мне заняться соусом. (Уходит. Входит Мама).

Девушка. Как у вас тут приятно. И в саду, и на веранде. Все такое красивое. Йон мне много рассказывал, но всегда интереснее своими глазами посмотреть.

Мама (Довольная). Да, тебе нравится? Мы все время сюда приезжаем. Почти каждое лето. Кроме прошлого. (Пауза). Так ты изучаешь психологию?

Девушка. Да.

Мама. Вместе с Йоном?

Девушка. Да.

Мама. Да-а, забавно получилось. Никогда бы не подумала, что Йон выберет именно психологию. Никогда. Это все-таки совсем не в его духе. (Пауза). Кстати, интересно, куда он подевался? Вы не собирались прийти вместе?

Девушка. Нет, мы ехали из разных мест.

Мама. Ну понятно.

Девушка. Так что мы договорились встретиться уже здесь.

Мама. Все-таки, забавно. Ну, ты скоро узнаешь поближе нашу семью. Мы принадлежим к тому чудесному типу семей, в которых кто-нибудь вполне мог бы быть шизофреником. Я серьезно говорю. Семьи, в которых ребенок страдает шизофренией, обычно очень симпатичные, просто чудесные. Совсем недавно я была в одной такой семье, — я ведь тоже психолог, как ты, наверное, знаешь. В той семье трое детей. Двое — совсем дебилы, по-настоящему. Мальчик и девочка. Таких, действительно, надо держать взаперти. Шизофреники, неспособные к каким бы то ни было отношениям с внешним миром. Но трое других членов семьи — очаровательные, прелестные люди. И малыш. Все такие спокойные. Они угостили меня кофе и соком, мы замечательно поболтали. С нами сидел только младший ребенок, — прелестный, с большими глазами… интересно было знать, когда и его постигнет та же участь. (Пауза). Тебя это, наверное, пугает.