Василий Сигарев - Яма

Василий Сигарев

Яма

Два червяка такие выползают из навозной кучи на свет божий. Солнце светит, все пироги…

Маленький такой червяк: — Ма, смотри, как здесь красиво!

Большая такой червяк: — Да, сынок, красиво, ептыть. Но мы здесь не останемся — мы полезем назад.

Маленький такой: — Зачем, ептыть?

Большая такой: — Потому что там — наша Родина…

Действующие лица:

Первый, почему-то учитель

Второй

Третий

Женщина

Две девушки в школьной форме

Человек без лица

В темноте — 1 (Про телефоны, эстонцев и отдельный остров)

— Лежали мы в палате. Нас было четыре человека. Один из этого… Отдельный остров он, как бы.… Как он? Вот, если идти, короче, отсюда, это надо свернуть чуть-чуть налево, потом, короче, направо…

— Но здесь не берут телефоны…

— Да! Здесь не берут телефоны.

— Насколько я знаю… здесь есть… это…

— Нет-нет…

— А потом, говорим… чувствуем, что к человеку надо подойти по-хорошему… говорим: «Саш…Давай лечиться…» … «Давай, мам» …и вот я его повезла в Свердловск. Там выдержали мы с ним все… Вылежали… Он не хотел даже сюда приезжать… и потом… вот… в январе вернулись, а в марте он…

— Я могу тебе сейчас рассказать, но давайте не будем щас, даже, если вы все будете щас… я об этом не расскажу, может быть и расскажу, но вам этого не понять… Не буду об этом…

— Вы приехали приколоться, отдохнуть, похохотать, правильно?

— Что ж прикалываться?!

— Вы приехали приколоться, отдохнуть, похохотать, правильно?

— Нет.

— Ну, в том-то и дело, понимаешь? А если вы приехали похохотать, то давай будем, давай будем, я не знаю, хохотать над всем, правильно? (Вдруг с прибалтийским акцентом.) Так едет немножко… эстонская семья… Так немножко в купе…

Голоса смеются.

— Но здесь не берут телефоны…

— Да! Здесь не берут телефоны…

На свету — 1 (Про женщин, ошибки молодости и густую кровь)

Город. Какой, когда, где — неизвестно. Просто город и всё. Город такой же, как и все. С улицами, домами, дорогами, коллективными садами, парками, кладбищами, бродячими собаками, со светом в окнах, с людьми, с судьбами. Город на краю, в центре, а может вообще за пределами Вселенной. Город.

Просто город.

Комната. Посреди комнаты стол. На столе еда, вино свойское в банке. В комнате Первый, Второй, Третий и Женщина. Сидят за столом. Две девушки в школьной форме чуть в стороне на диване.

Тут же дверь в другую комнату. Приоткрыта. Там темно, пусто.

ЖЕНЩИНА. Да, ой!..У всех кровь одинаковая… Только она какая… У меня признали, густая сильно кровь…

ТРЕТИЙ. Я вот тут недавно передачу смотрел какую-то, когда человек душится… человек если… как это называется, утягивают? Петля вот затягивается и все. То есть там же нервы защемляются же, позвоночные нервы, то есть у тебя все. То есть у тебя тело полностью неподдающееся твоему мозгу становится. Тут идет через спинной мозг всё, и его когда перетягивает петлей свяко-разно, передавливает…. У нас же все от мозга идет. И все тогда уже… То есть… нету команды ногам, нету команды рукам — не доходят они. Фактически ты еще живой, но ты уже мертвый. Но если снять вовремя — то можно откачать…

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА (шепотом второй). …А я где вижу кровь… меня прям вот так… толкать начинает…

ЖЕНЩИНА. Я вот думаю, придёт щас, как будет… С девушками там…

ВТОРОЙ. И что он скажет другой, которая по другому мнению размышляет о жизни вообще… Вот девушки бывают разные: черные, белые, красные… Есть та, которая до восемнадцати лет девственница, а есть та, которая в двенадцать уже… у которой уже ребенок или которой пришлось сделать аборт… И вот уже, вот, вроде девушки, а вроде уже разные… И одной охота одно, а другой охота встретить принца, а другой, которая в двенадцать лет родила, которая сделала аборт, ей совсем охота другого, которая уже не смотрит на рожи, не смотрит на внешность, которая не смотрит на характер… Каждой девушке чего-то хочется… Одна на одно заигрывание ответит по одному… та которая хочет ответит по другому… Я вот только приехал из монастыря. Вот четыре года был в монастыре… Четыре года я воздерживался… Ну… драчил… так сказать…

Третий смеётся.

Че ты не дрочил что ль… ну… Я вот когда вышел, первые месяцы, представляете, не то, что первые месяцы… я на свободе три дня… у меня четыре года не было девушек, а меня встретили мама с папой. Повезли на рынок, прошло десять минут, мы по рынку ходим, мама с папой купила мне джинсы, купила джинсовку… А я хожу, я смотрю не на одежду, я смотрю на продавщиц, чтобы увидеть цвет плавок, было лето — июнь, вот так ножки раздвинут, чтобы посмотреть цвет плавок…

ТРЕТИЙ. У меня смешнее было. Я жил с одной девчонкой… потом дружил с другой… и вот… это (Смеется.) …та из Тагила был, с которой я жил, и та тоже. С которой я дружил и щас дружу в данный момент она училась в Тагиле на… ну, в медицинском училище. Я с этой созваниваюсь… с той, с первой, что она приедет ко мне. Мы уже разбежались с ней все, ну, давно-давно. Ну, встречи у нас такие были. Она приезжает — вылазит с электрички первая, и вторая идет — они вот так вот идут друг за дружкой, но они между собой не знают, что они… (Смеётся.) А я стою тут, с парнем на машине как раз подъехал… И они обе ко мне движутся — и одна говорит, и вторая, и они обе так друг на друга переглянулися (Смеется.) и я там не знаю — я их обоих в машину сажу — поехали… (Смеется.) Я… представляете, в какой я ситуации был? Прихожу одну встречать — приезжает вторая. Это паливо голимое… Я этой… быстро объясняю, Наташке своей, с которой сейчас я, этой второй. Ну, одну назовем два номер, вторую первый. Первая — вторая. По номерам. Этой я быстро в машине объясняю — тут говорю щас у меня там дела кое-какие вот тут это щас вот девчонку знакомую встретил — надо ее тут проводить. Щас довезем, да с парнем поедем по делам. Тыры-пыры. Она все съедает — конечно, она мне не верит, но делает вид, что верит. Тут эта уходит тихо — мирно, отсюда еду домой. В общем, в концовке получается так, что я с этой тут быстро-быстро… ну мы повисели, как говориться. Приходит моя Наташка, вторая, приходит (Смеется.) звонит в дверь. В концовке та спит в той комнате — первая. А эта потом, вторая, со мной уже спит во второй комнате.

ЖЕНЩИНА. Давайте я вам отбивных еще пожарю…

ТРЕТИЙ. Не надо. Приедет — тогда…

ЖЕНЩИНА. Считаешь?

ТРЕТИЙ. Ну.

ЖЕНЩИНА (Второму). А ты зачем в монастыре был?

ВТОРОЙ (после паузы). Ну… меня девушка разлюбила…

ТРЕТИЙ. Гонит он.

ЖЕНЩИНА. А чего?

ВТОРОЙ. Ошибки молодости.

ЖЕНЩИНА. Это так приговор звучит — ошибки молодости?

ТРЕТИЙ. А чё делал-то? Расскажи чё ты.

ВТОРОЙ. Ну грабёж. Короче, с девяносто третьего по девяносто шестой я кололся. В девяносто шестом меня посадили…

ЖЕНЩИНА. За что?

ВТОРОЙ. Потому что наркоман — это гнилой человек. Может на первом году ты колешься правильно. На свои средства или что. Проходит год, ты уже как-то смотришь, проходит третий, четвертый, пятый, и ты уже обманываешь своих близких, подставляешь их или что. Ищешь только себе выход, не больше. Ну когда настает уже такой момент… Было у меня такое время, базара нет. Ну просыпаешься утром, у тебя ломка. У тебя просыпаешься утром, у тебя машина под подушкой лежит, ты вот раз просыпаешься, ты вспомнить ничего не можешь, ты раз под подушку — достаешь… С раствором! Первым делом в туалет, чтобы родители не видели или кто близкие. Ты укололся, все — ты живешь. Тебе хорошо.

ЖЕНЩИНА. А посадили-то за что?

ВТОРОЙ. Шапки снимал. Четыре года назад, просто с людей, подходил к человеку… Настало такое время девяносто шестой — девяносто седьмой, ну вот, началась неделя, последняя неделя перед Новым годом… Я снимал шапки. Двадцать седьмое, двадцать восьмое, двадцать девятое, тридцатое, первое, второе, третье. Семь дней подряд я снимал шапки. Ну надо было на чё-то колоться. Дай сигарету…