Возвращение Ланцелота - Михаил Юрьевич Харитонов Страница 11

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Умеренной мы не обойдёмся. Я год пытался хоть как-то усмирить аппетиты ворья. Бесполезно.

ФРИДРИХСЕН. Ничего, наворуются и успокоятся.

ГЕНРИХ. Никто никогда не наворуется. Слишком увлекательное занятие. (Мечтательно) Вот если бы разбить сотню-другую голов.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Бей — не бей, того порядка, что был при старике дра-дра, у нас всё равно больше не будет. Никогда.

ФРИДРИХСЕН. Да ладно вам, всё устаканится. Так или иначе — как-нибудь проживём. Давайте лучше подумаем о себе. У нас тут, между прочим, так и не решён материально-имущественный вопрос.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. А вопрос о власти вы случайно не забыли? Кто из вас тут главный, например?

ФРИДРИХСЕН (быстро). Ну, я предложил бы договориться. У всех нас есть определённые ресурсы. У меня — мукомолы, газета и Вексельбонд. У господина Ланцелота — меч, отвага и легитимность. Генрих — неплохой специалист в силовых вопросах. Что касается вас (поворачивается к Бывшему бургомистру) — то вам уж точно место в тюрьме. Но если прочие участники концессии сочтут, что вам нужно дать шанс, то я их, как минимум, выслушаю.

ЛАНЦЕЛОТ. Я ненадолго отлучился, а когда вернулся, то обнаружил в своём кабинете милую компанию убийц, заговорщиков и государственных преступников. Если я прямо сейчас вас всех перебью, у меня серьёзно поднимется рейтинг.

ГЕНРИХ (поднимает с пола пест). Попробуй. Давно хотел узнать, каков ты в деле.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Генрих, не делай глупостей. Если бы он хотел нас убить, он бы это уже сделал. Не снимая шляпы.

ЛАНЦЕЛОТ. Твой папаша прав, Генрих. Хотя и я не отказался бы от удовольствия нашинковать в капусту такую гниду, как ты.

ГЕНРИХ (улыбается). Приятно, когда тебе воздают должное. (Опускает пест).

ФРИДРИХСЕН. Ну давайте всё-таки признавать реалии! Да, Ланцелот, формально вы остаётесь главой исполнительной власти. Однако после переворота Миллера и последовавших за этим событий относительный вес властных фигур изменился. В том числе — моей.

ЛАНЦЕЛОТ. Очень интересно.

ФРИДРИХСЕН. Вы со всеми ссорились, Ланцелот, а я со всеми договорился. Вексельбонд, «Вечерний Дракон», мукомолы. Я консенсусная фигура.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. То есть ты будешь делать то, что нужно им. А им всего-то нужно, чтобы ты занял место дурака Миллера, отдал жирные куски кому следует, а потом тебя отодвинут. Хотя, может, оставят на должности. Для смеха. Или чтобы потом отдать толпе на растерзание, когда всё накроется медным тазом. Но править будут они, а не ты. Ланцелот хоть это понимал, потому и не шёл на компромиссы.

ФРИДРИХСЕН. А мне не так много надо. Я не фанатик. За власть не держусь. Я хочу, чтобы у нас был нормальный город, а для себя — стать уважаемым человеком в этом городе. Ну то есть войти в первую тройку самых уважаемых людей.

Из-за кулис на сцену выходит ШАРЛЕМАНЬ. Он выглядит совершенно так же, что и в начале пятого действия. В левой руке он держит кожаную папку.

ШАРЛЕМАНЬ. Здравствуйте, господа. Извините, что побеспокоил вас в это позднее время.

ФРИДРИХСЕН. Шарлемань! Где вы пропадали?

ШАРЛЕМАНЬ. Простите меня. Случайно обнаружил интереснейшие летописи додраконьей эпохи и увлёкся. Совершенно забыл о времени. А когда забываешь о времени, оно забывает о тебе.

ФРИДРИХСЕН. Папка у вас откуда?

ШАРЛЕМАНЬ (виновато). Я очень рассеянный человек, господин Фридрихсен. Я случайно взял её, перепутав со своими заметками. Но как только я открыл и понял, что это не моё, я сразу же поспешил сюда, чтобы её вернуть. Это, наверное, какие-то важные государственные бумаги. (Кладёт папку на стол.)

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Вы очень кстати. Вы просто необычайно кстати, Шарлемань.

ШАРЛЕМАНЬ (удивлённо). Господин Ланцелот, что здесь делает этот человек? Он же преступник. Вы же сами отправили его в тюрьму. И этого… (смотрит на Генриха).

ЛАНЦЕЛОТ. Не волнуйтесь, Шарлемань, тут все преступники. Господин Фридрихсен, например, совершил государственный переворот. Точнее, это сделал господин Миллер, которого убили. А Фридрихсен занял его место.

ШАРЛЕМАНЬ. Надеюсь, вы наведёте порядок, господин Ланцелот. Ведь это ужасно, когда случаются такие вещи.

ЛАНЦЕЛОТ. Порядок? О, я бы его навёл, если б было, что наводить.

ФРИДРИХСЕН. К вам есть разговор, господин архивариус. Насчёт счетов дракона в иностранных банках.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. И золота.

ШАРЛЕМАНЬ. Не понимаю.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Бросьте, Шарлемань, бросьте! Именно вы были ближайшим помощником дракона в его самых тёмных делишках. Вы и ваша семья. Которая так верно служила дракону на протяжении сотен лет.

ШАРЛЕМАНЬ. Господин Ланцелот! Почему вы молчите?

ЛАНЦЕЛОТ. Ах да, в самом деле. Присаживайтесь, Шарлемань. Ваше любимое кресло пустует.

ШАРЛЕМАНЬ (растерянно). Не понимаю… но… хорошо.

ШАРЛЕМАНЬ занимает крайнее справа кресло.

ФРИДРИХСЕН (иронически). Я в восторге от вашей ловкости. Столько времени водить нас за нос! Вы, именно вы, Шарлемань, вы и ваша секретная служба — вот кто был настоящим драконом!

ШАРЛЕМАНЬ. Господин Ланцелот. Вы уверены, что разговор с этими людьми имеет смысл?

ЛАНЦЕЛОТ. Не уверен. Это что-то меняет?

ШАРЛЕМАНЬ. Ну раз вы так ставите вопрос… Хорошо.

ФРИДРИХСЕН. То есть вы не отрицаете?

ШАРЛЕМАНЬ. Чего?

ФРИДРИХСЕН. Того самого! А теперь поговорим о том, куда девались сокровища дракона. Вы, верно, складировали их в оффшорах? Или вкладывали в какие-то зарубежные проекты? Играли на бирже? И где эти деньги? Где?

ШАРЛЕМАНЬ (устало). Вы ничего не поняли, господа. Никаких счетов нет. Ну, почти. Есть кое-какая мелочёвка, но это совсем не то, что вы себе навоображали.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. И куда же утекли все эти золотые реки?

ШАРЛЕМАНЬ. Это была плата за суверенитет.

ФРИДРИХСЕН. За что?

ШАРЛЕМАНЬ. Вы же знаете — во всём мире драконов давным-давно перебили. После чего объявили их вне закона. И охотно уничтожили бы последнего.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Чтобы освободить жителей города? Не смешите мои тапочки, которых у меня нет.

ШАРЛЕМАНЬ. Чтобы поделить между собой всё ценное, что в нём осталось.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Вот в это — верю.

ШАРЛЕМАНЬ. Нам приходилось откупаться от заграницы. Деньгами, золотом, девушками.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Но своей дочерью вы жертвовать не стали, так?

ФРИДРИХСЕН. Да ладно — дочь, дочь. Я другого не понимаю: зачем вписываться за дракона, если это так дорого обходится? Ну, подумаешь, убили бы его. Стало бы драконом меньше.

ШАРЛЕМАНЬ. Всё-таки существовать под драконом лучше, чем умереть за дракона.

ФРИДРИХСЕН. Умереть?

ШАРЛЕМАНЬ. А как вы себе представляете войну за освобождение нашего города? С жителями никто не стал бы церемониться — ни дракон, ни захватчики. Дракон мобилизовал бы всё мужское население, женщинами