Ushba - Фанфик Чудовище Страница 12

С мальчишкой мы встретились только через десять дней в Лютном. За это время дурная пародия на ирландский клан его достала так, что на мой вопрос «Goidé mar atá tú?» он ответил непечатной фразой. (п/а: ирл. Как дела? — ольстерский диалект) Единственным — хоть и сомнительным — плюсом его пребывания в курятнике у рыжих была регулярная кормежка, а отдушиной — визит в гости к Лонгботтомам. Привыкший к наличию личного пространства даже у Дурслей, мелкий страдал от того, что был вынужден ночевать в одной комнате с Роном. Он даже домашнее задание не мог нормально делать: каждый час его дергал то Провокатор, то кто-то из остальных Уизли. Самого Рона загнать за учебники было в принципе невозможно. Более того, Воробей, который терпеть не мог возиться с растениями, был выпихнут в сад очищать его от каких-то вредителей. Не очень-то жалующего прикосновения ребенка вечно кто-то лапал, а то и волосы ерошил, а просьбы так не делать пропускали мимо ушей. В-общем, птах был чуть ли не в истерике, и только остатки благоразумия и благодарности братьям Уизли уберегали всю семейку от понимания, за что Дурсли не любили своего племянника.

Не удивительно, что едва получив возможность безнаказанно смыться, он ею воспользовался. Когда Уизли всем семейством собрались в Косой за книжками через каминную сеть, Воробей не упустил возможности вместо адреса публичного камина в Косом пробормотать адрес камина одной неприметной комнатки в Лютном. А через минуту в ту же комнатку трансгрессировала я, не забыв получасовую порцию оборотки для мелкого и запасную мантию: отчего б не пройтись с ребенком, если есть такая возможность. И пусть Лютный не слишком походил на место для прогулок с детьми, глазюки Воробышка так и блестели. Соскучился, зараза лохматая.

13. Друзья и враги

Полчаса свободы были уже на исходе, и я повела мальчишку к выходу с Лютного. У Боргиновской лавки мимо нас прошествовали — иначе и не скажешь — парочка белобрысых богатеньких индюков, папаша с отпрыском.

— …Ты представляешь?! И все из-за идиотской напоминалки! Почему мне не разрешили? Я тоже отлично летаю! Тем более на Нимбусе-2000! Это все Дамблдор...

— Драко, хватит! Я все это уже слышал уже раз сто! Еще хоть слово о Поттере — и ты обойдешься без новой скоростной метлы! Напоминаю тебе:.. — с этими словами старший маг открыл дверь лавки и пропустил вперед сына. Дверь лавки закрылась, не давая расслышать, о чем там отец пытался напомнить сыну.

О, лопни моя селезенка, знакомая рожа! Никак, Моль и его папенька... Я покосилась на Воробья:

— Вижу, ты произвел неизгладимое впечатление на некоторых однокурсников.

Мелкий фыркнул. Отношения с Малфоем у него с самого начала сложились непростые. Воробышек отклонил предложение о дружбе белобрысого недоразумения, больше походящее на предложение о покровительстве. Моли это не понравилось. Еще сильнее Драко Малфою не понравился прием Поттера в ловцы факультетской команды по квиддичу вместо назначения наказания за происшествие на первом уроке по полетам на метлах. Белобрысый слизеринец попытался устроить пакость мелкому, выманив того под предлогом дуэли ночью за пределы гостиной, но, увы, пакость не удалась. Метла, подаренная Поттеру деканом Гриффиндора (в то время как остальным первокурсникам личные метла запрещены), уязвила Моль так, что он не смог удержаться от выпада в адрес покойных родителей Воробья на Хэллоуин. Сказано это было в Большом зале, за что Слизерин потерял десять баллов, а Гарри хоть и промолчал, но запомнить запомнил. И под Рождество Моль таки довыпендривался: в отместку за фразу о бедолагах, которых никто не ждет домой на праздники, Воробышек посоветовал Малфою ловить момент, пока родители живы и на свободе, «а то приедешь, и тебя уже некому ждать», и подкрепил совет маленьким усилением страха самого Драко, что ему никто не будет рад дома. Аналогичное внушение для Дадли закончилось парой лишних стоунов живого веса. После Рождества Моль притих, но от соблазна заложить Поттера и компанию учителям не удержался — и отправился вместе с Воробьем ночью в Запретный лес. Искать раненого единорога. Там слизеринец был впечатлен поведением Поттера настолько, что до самого конца учебного года держал язык на привязи. И не удивительно: Малфой, как и всякий обычный домашний ребенок, не любил темноту, а уж страшилок про вампиров наверняка наслушался всласть. А Воробей… Мелкий, напротив, радовался наступлению ночи, ведь тогда его опекуны ложились спать, а фильмов про вампиров не видел и вовсе, зато фильмы о дикой природе мы с ним часто смотрели. В восемь лет он как-то не побоялся сам, без фонарика, пересечь в полночь пустырь между пригородами. И делал это потом не раз, так что в том лесу он точно знал, как себя вести. Во-первых, он пригасил страх как Малфоя, так и Клыка, Хагридова пса, который был вместе с мальчишками. Во-вторых, Воробей потушил увесистые тусклые фонари и оставил их на тропинке: ночь была лунная, и дорогу можно было разобрать и так. К тому же, освобождалась рука, а свет можно было зажечь и палочкой. Этой рукой он и прижал ладонь Моли к загривку пса, контролируя тем самым обоих своих пугливых спутников. Так что, когда они наткнулись на завернутого в балахон tuilí, пьющего кровь мертвого единорога, никто не запаниковал и не побежал, не разбирая дороги. (п/а: ирл. ублюдок) Они организованно отступили: одновременно с Малфоевскими красными искрами Воробушек засветил показанный Флитвиком еще в ноябре Люмос Солем Максима (жаль, тролльей дубинки поблизости не было, а то тогда бы Квирелла и поймали), а пока неведомый противник промаргивался, предусмотрительно зажмурившиеся ребята (и собака) драпанули к тропинке, на полпути к которой их встретили кентавры и благополучно доставили к Хагриду.

Кстати, о том, кто это там был завернут в балахон, Воробышек понял позже, в июне, когда Темный Лорд упомянул про кровь единорогов. В лесу же мальчик был слишком сосредоточен на придании духа Моли и Клыку, и на резь в шраме не обратил внимания, посчитав, что боль — следствие перенапряжения.

После этого случая открытая конфронтация между Воробьем и белобрысым поутихла. Невесть откуда все узнающие школьнички, естественно, стали говорить, что Поттер спас жизнь Малфою. Тот кривился, фыркал, задирал нос… и молчал. Рот он отрыл только после Заключительного пира и присуждения дополнительных баллов Гриффиндору, сказав, что все в школе обычно получают баллы за знания, и только гриффиндорцы — за храбрость. Не слишком обрадованный баллами и кубком птах тогда с трудом проглотил ответную реплику «Так ведь больше не за что!»: остальные гриффиндорцы, за исключением, может быть, Невилла, вряд ли бы с ним согласились. Воистину, иногда заклятые враги понимают друг друга получше иных друзей!

Когда рыже-русая копна на голове мелкого начала темнеть, мы как раз были напротив закутка Гнилозубой Агнесс, уличной торговки ногтями и прочей мелочовкой. Зайдя туда и заслонив собой преображающегося Воробья, я достала его школьную мантию и основательно ее окунула в стоящее здесь с утра ведро с каминной сажей и прочим мусором. Гарри с тоской посмотрел на испачканную тряпку, но все же молча натянул ее на себя, а после провел грязными руками по волосам и лицу и нацепил на нос круглые очки в тонкой оправе.

— Ну?

Я его критически осмотрела, потом сняла с него очки и согнула оправу.

— Вот теперь порядок, — сказала я чумазому чуду в грязной мантии и очках набекрень. — Удачи. Зеркало у меня всегда с собой, у тебя, надеюсь, тоже. Береги свой любопытный нос и не давай себя в обиду. Цепляйся.

Я хотела его подбросить к магазину поддержанных метел, который был в двух шагах от Косого, но тут мелкий к чему-то прислушался и тихо сказал:

— Подожди!

— Что такое?

— Хагрид, — шкет кивнул мне за спину. Я оглянулась — точно, у дверей кабака бородатый громила с шотландским акцентом проникновенно поминал какого-то пройдоху и обманщика. Ни фига себе лесник! Доверить ему ребенка? Я, что, похожа на Дамблдора?

Однако Гарри, упрямец эдакий, настоял на своем, и до Косого его с радостью довел полувеликан. Я же шла себе спокойно в двух шагах позади и пыталась понять, с каких это пор в кабаках можно купить отраву для плотоядных слизней. Эль там подают, конечно, дрянной, но не настолько же!

В Косом на ступенях банка мелкого уже караулили. Первой его заметила Носорожка, а уж на ее приветливое тарахтение (нда-с, это таки талант: парой слов показать радость от встречи и ткнуть на непорядок с внешним видом!) мигом сбежалось все рыжее семейство. Naomh Pádraig, у малыша стальные нервы! (п/а: ирл. Клянусь Святым Патриком!) Через пары минут их кудахтанья мне до жути захотелось сотворить с рыжими что-нибудь эдакое, в духе Твари, а он ничего, даже не морщился. Нет, это в голове не укладывалось: ребенок в первый раз воспользовался летучим порохом, потерялся в каминной сети, его нет уже около часа, то есть, он мог попасть куда угодно, а они… они надеялись, что он проскочил не выше одной решётки. A gcuid chorp don diabhal! (п/а: ирл. Черт их подери!) Интересно, как их отпрыски вообще выжили с такими родителями? Что ж, теперь понятно такое количество детей в семье Уизли — чтобы хоть кто-то да смог продолжить род. Меж тем рыжая визгливая курица причитала так, что так и подмывало ей сказать, что, мол, хватит, все уже поняли, что ты жуть как беспокоишься о «деточке Гарри». А для большей убедительности ребенка стоило бы и поискать, хотя б для приличия, заклинание-то несложное. Нашел же тот же Хагрид Дурслей и Гарри на богом забытом острове год назад!