Кшиштоф Кесьлевский - Декалог Страница 16

Ранняя весна. Первые нежно-зеленые листочки на молодых деревьях. Под одним из них мочится вышедший на утреннюю прогулку огромный дог — невероятно долго, застыв с поднятой ногой, как изваяние. Томек (мы познакомимся с ним в одной из следующих новелл) снимает с цепи тележку, на которой развозит молоко. Солнце уже взошло — окна и балконные двери залиты красноватым светом. Одно из таких красных окон открывается. Молодая девушка глубоко вдыхает свежий весенний воздух.

Анке двадцать лет; она небольшого роста, с чересчур полной, пожалуй, грудью, правильными чертами лица и улыбкой, при которой верхняя губа вздергивается чуточку слишком высоко, а на щеках появляются ямочки. Про таких, как она, долго говорят: «девушка». Надышавшись свежим воздухом, Анка закрывает окно. Посреди комнаты стоит тяжелый рюкзак: по-видимому, кто-то собирается уезжать. Анка, еще в ночной рубашке, передвигает рюкзак. Наливает в прозрачный кувшинчик воду, крадется к двери… «Мужская комната»! Кульман, кальки с чертежами, пепельница, полная окурков, бумажник, билет на самолет… Анка ставит кувшинчик и разворачивает лежащие на костюме носки. Так она и знала: один длинней, другой короче. Отложив носки, Анка берет кувшинчик и подходит к кровати. Михал спит без пижамы, укрытый только до пояса. Ноги торчат из-под одеяла, одна рука закинута под голову. Анку всегда умиляет вид спящего Михала. И неспящего, вероятно, тоже. Присев на корточки возле кровати, она пристально вглядывается в лицо отца. Кувшинчик держит в вытянутой руке над его головой. Михал открывает глаза, смотрит на Анку: он еще толком не проснулся. Анка с улыбкой наклоняет кувшинчик. Вода льется Михалу прямо на лицо. Он вопит, натягивает одеяло, потом осторожно высовывает голову. Хочет встать, и тут Анка выливает на него остаток воды. Михал мокрый; Анка прячется в ванной; Михал отыскивает в кухне кастрюлю, наполняет ее водой, подходит к двери ванной, дверь заперта, тишина.

Михал: Анка, я спешу.

Анка. Папа, не надо!

Михал говорит серьезно.

Михал. Я спешу. Открой.

Анка. Обещаешь?

Михал. Открывай!

Анка, услышав в голосе отца раздражение, медленно открывает дверь. Михал, нахмурившись, стоит на пороге. Худощавый, светловолосый, ясноглазый, он ничуть не похож ни на стареющего ловеласа, ни на «вечного» мальчика. Вытащив из-за спины свою кастрюльку, врывается в ванную.

Михал. Чистый понедельник?

Анка. Папа, не надо…

Михал. Чистый?

Анка. Я не успею высохнуть. Опоздаешь на само…

Михал с размаху выплескивает на нее всю воду из кастрюли. Анка включает фен, который тут же перестает работать. Она давит на кнопку, щелкает выключателем на стене: свет есть. Идет на кухню, но и там ничего не получается. Стоит в растерянности, с испорченным феном и мокрыми волосами.

Михал. Адам должен зайти, отдашь ему эти чертежи.

Анка. Я мокрая.

Михал. Тогда не надо ехать.

Анка пытается уложить волосы; она уже в брюках и серой блузке, без лифчика.

Михал. Ты так ходишь?

Анка. Папа… все так ходят. Никто сейчас не носит лифчиков.

Михал прячет документы, потом выдвигает ящик тумбочки. Там полно разных предметов, которые вряд ли могут заинтересовать женщину: старые часы, циркули, сломанные угольники, однако в самом низу лежит выцветший желтый конверт, на котором что-то написано. Михал, поколебавшись, оставляет конверт на месте, прикрыв сверху какими-то мелочами.

Анка (за кадром). Твою мать! Папа!

Михал. Ты обещала не выражаться, по крайней мере до…

Анка. Да у меня ключи пропали!

Михал. Возьми мои. Вчера… я же тебе не открывал, ты сама вошла?

Анка. Сама. Я могла их оставить в замке, а кто-нибудь взял.

Михал. Могла.

Анка. Теперь мне будет страшно.

Михал. Где ты раздевалась?

Отодвигает кресло, стоящее возле кровати у Анки в комнате, находит лифчик, бросает ей.

Анка. Мне будет страшно!

Михал. Я же ищу. Да и не будешь ты одна…

Анка. Ты о чем?

Михал. О том, что, если кого-нибудь сюда приведешь… Ярека или еще кого… тебе нечего будет бояться.

Анка. Не уверена, что я кого-нибудь приведу.

Оба одеваются.

Михал. Что мы вчера ели? Хлеба не было…

Анка. Я принесла булки.

Михал, уже навьючивший на себя огромный рюкзак, идет на кухню и с торжеством вытаскивает из хлебницы связку ключей.

Из автобуса в международном аэропорту выходят Анка и Михал.

Стойка, где производится таможенный досмотр.

Анка. Не будешь бояться?

Михал. Буду. Может, удастся заснуть.

Умолкают: обычная неловкость при прощании.

Анка. Не люблю, когда ты уезжаешь. Эта куртка не слишком теплая?

Михал прижимает к себе Анку, гладит еще влажные волосы.

Анка. Чуть не забыла… Я тебе выписала кое-что из энциклопедии. Литература, живопись, история… население, главные города… Черт, я ведь еще хотела посмотреть, кто там во главе государства…

Михал. Я знаю, доченька.

Анка. Пока, папа.

Михал. Держись.

Перед аэровокзалом в маленьком «фиате» сидит симпатичный паренек. Увидев Анку, вылезает из машины, окликает ее, подставляет щеку — безрезультатно.

Ярек. Не поздороваешься? Я жду уже полчаса.

Анка. Привет.

Ярек коренастый, темноволосый, энергичный. Часто смеется — пожалуй, чересчур часто.

Ярек. Я вас видел. Что ж ты не помахала папе платочком?

Анка. Точно.

Быстро выскакивает из машины и бежит на галерею для провожающих; Ярек за ней.

Анка. Нет, подожди там.

Ярек. Я твоему папочке не нравлюсь?

Анка. Нравишься, но все равно подожди.

Ярек. Поедем к тебе?

Анка. Нет.

Ярек. Сегодня нет?

Анка. Сегодня нет.

Анка видит отца, садящегося в автобус. На макушке у него лысина — дома она была почти незаметна.

Анка. Папа!

Лысина замирает, отец машет рукой и знаком показывает, что должен садиться. Автобус уезжает.

Пожилой господин. Жених?

Анка не отвечает. Самолет катится к взлетной полосе.

Пожилой господин. Простите, кажется, мы с вами где-то встречались.

Анка. Да. В клозете.

Пожилой господин. Что, что?

Анка. Встречались, говорю. В сральне в Крыжополе.

Пожилой господин. Простите.

Анка. Ради Бога.

Женщина-окулист являет собой классический образец мужика в юбке: короткая стрижка, размашистые движения, низкий голос.

Врачиха. Имя?

Анка. Анна.

Врачиха. Возраст?

Анка. Двадцать.

Врачиха. Студентка?

Анка. Театральное училище, последний курс.

Авторучка врачихи замирает.

Врачиха. Что надо сдавать при поступлении? Мой сын к вам собирается.

Анка. Литература, стихи, проза, песенка…

Врачиха. Это я знаю… Вы какие стихи читали?

Анка. Херберта[2].

Врачиха. Херберта… Н-да, ему не попасть. Вы красивая. Плохо видите?

Анка. Да. Вчера я смотрела издалека на самолет и почему-то видела только расплывчатое пятно. Потом вспомнила, что номер автобуса могу разобрать только в последнюю минуту. Когда он уже близко.

Врачиха надевает Анке металлическую оправу с одним закрытым окуляром и подходит к таблице с буквами.

Врачиха. Читайте.

Анка. Ф. А. 3. Е. Р. Фазер.

Врачиха. Последние буквы вы просто угадали.

Анка. Да.

Врачиха. И английский знаете?

Анка. Да. Зачем вы их так расположили?..