Пэпэла (Бабочка) Часть 4 - Уваров Максимилиан Сергеевич Страница 18

– Красивое слово, – прервал его размышления Огюст. – В общем, я думаю, у вас прекрасное будущее и вы безумно талантливы. И Николя не прав, что отругал вас. Вы открыли свою душу, как он и просил. Просто сейчас вы пылаете страстью, и именно она вырвалась на свободу. Попробуйте в следующий раз вспомнить что-то другое. Что-то или кого-то, кого вы потеряли. Откройте свою душу грусти. Вспомните, что потеряли безвозвратно, и вы почувствуете то, что от вас требуется. Безнадежность и боль, – Огюст поднялся со стула и надел на голову шляпу. – А теперь прошу меня простить, господин Чантурия, мне пора идти, – и уже у двери он обернулся и сказал: – У вас все получится, Пэпэля́… – и с этими словами вышел из гримерки.

Тем же вечером Илико сидел с Дегтяревым в уютном ресторанчике и, с аппетитом поедая мясо, рассказывал Роману Константиновичу все, что случилось с ним сегодня.

– …и знаешь, Ромочка, мне он показался очень милым и открытым человеком, – сделал свое заключение о Рапье Илико.

– Огюст прекрасный человек. И по-моему, даже слишком открытый и доверчивый, – Роман Константинович кивнул официанту, и тот подлил в его бокал вина. – Это может сыграть нам на пользу.

– Думаешь, мне стоит с ним подружиться? – Илико усмехнулся и сделал глоток из своего бокала.

– А почему бы и нет? – приподнял бровь Дегтярев. – Врагов нужно держать близко.

– А ты не думаешь, что Рапье так же думает про меня? – ответил Илико.

– Ты пока для него никто. Но возможно, он почувствовал в тебе конкурента, – Дегтярев оглянулся на звук колокольчика на двери ресторана и подпрыгнул на месте. – Рабинович! Друг мой! – неожиданно гаркнул он и кинулся к выходу.

На пороге стоял горбатый плотный еврей в камзоле, который был явно не в моде, и в черной широкополой шляпе, из-под которой свисали длинные завитки пейсов. Еврей хитро сощурил черные глаза и развел руки в стороны.

– Гоман Константиныч! – сказал он, сильно грассируя. – Таки я не ожидал увидеть в этом Пагиже годную физиономию!

– Азриэль, дорогой мой, какими судьбами? – Дегтярев принял друга в объятия и хлопнул рукой по горбу.

– Таки гасшигяю свое семейное дело. Вот лавку собгался тут откгывать. Сына обучил своему гемеслу. Ского он меня на гынке и сменит, – Рабинович отстранился от Романа Константиновича и обернулся к двери. – Кстати, ты моего Мойшу помнишь ли?

За спиной Рабиновича стоял уродливый карлик. Именно это сравнение сразу пришло в голову Илико. Мойша был низкого роста, на его узких сутулых плечах мешком висел пиджак, короткие рукава которого открывали поросшие рыжими волосами длинные запястья. Такие же рыжие волосы были на голове юноши. Огромный огненный шар спускался по лицу баками. Само лицо было бледным и заканчивалось квадратным широким подбородком. Над двумя толстыми лепешками губ нависал острый длинный нос.

– Каким же ты взрослым стал, Мишенька! – похлопал по плечу уродца Дегтярев. – Господа. Не разделите с нами трапезу? Я познакомлю вас с моим близким другом, – он подвел Рабиновичей к столу. – Прошу любить и жаловать. Илиа Чантурия. Будущий солист Гранд Опера. А это мой друг, Азриэль Абрамович, и его сын Мойша.

– Мне очень приятно, – улыбнулся Илико и, привстав, пожал сухую, как старая бумага, руку Рабиновича-старшего.

– Мойша, – тихо сказал Илико рыжий карлик и поднял на него глаза.

Сердце Илико дрогнуло и начало медленно таять, роняя прохладные капли на его душу. Глаза Мойши были прозрачно-голубыми и светились такими теплом и чистотой, что Илико не удержался и улыбнулся юноше.

========== Глава 11 ==========

Смирнов легко выпрыгнул из открытого авто, перешел дорогу и вошел в небольшое кафе. Он окинул взглядом зал, и тут же заметил сидящую за столиком в углу Соню.

– Сонечка, извини, – он чуть нагнулся и поцеловал нежную теплую ручку.

– Нет, нет, Сашенька! Ты не опоздал! – Соня грустно улыбнулась ему. – Это я рано пришла.

Смирнов кивнул официанту и, бросив беглый взгляд на меню, заказал два кофе и круассаны. Он с аппетитом съел нежный рогалик и, глотнув кофе, достал из кармана портсигар.

– Разрешишь? – спросил он у Сони.

– Конечно, – кивнула та. За все это время она не притронулась ни к кофе, ни к булочке. Ее тонкие пальчики нервно теребили салфетку, и она постоянно отводила взгляд в сторону.

– Итак… – Смирнов затянулся дымом. – О чем ты хотела со мной поговорить?

– Понимаешь… Мне очень нужен мужской совет… – мялась Соня. – А у меня из близких мужчин только папа́ и ты. Но с папа́ я… Сашенька, я хочу спросить… Вот сколько может держаться мужчина рядом с любимым человеком без… без физической близости? – наконец выдавила она из себя, и ее щеки вспыхнули ярким пламенем.