Наталья Оско - Вампир. История тьмы (СИ) Страница 3

5.

Когда затихли гости, смолкли звуки.

Дом погрузился в ночи тишину.

Ты не спала, ты мучилась от скуки,

Пронзая светлым взглядом темноту.

В ночной рубашке в пол. Совсем босая.

Волос шикарных распустила прядь,

Идешь за шагом шаг по кромке рая,

По лестнице спускаясь прямо в ад.

Заходишь в зал, где было то веселье,

По кругу танцем выполняешь па.

Твои глаза горят воспоминанием,

И так легка сейчас твоя стопа.

6.

Походкой легкой ты к столу подходишь,

Берешь бутылочку вина «Гренаш Нуар»

И темной жидкостью бокал заполнишь

Глоток еще, еще... И снова этот жар

Вдруг разольется, обжигая горло,

Ползя по телу пламенным теплом.

И под напором грез в молчании полном

Душа наполнится слезами и огнем.

Тебе захочется бежать на волю,

Почувствовать на коже белый дым

Тумана и дождя, и мрака ночи,

С которым ты один и на один.

7.

А за окном в чернильной гуще тень

К стеклу прильнула, молча притаилась.

И ты теперь желанная мишень,

Из рук бутылка, падая, разбилась.

Осколки, брызги красного вина

По полотну рубашки растекались.

Босые ноги в кровь от острого стекла.

Следы ступней на мраморе остались.

«Приди ко мне, моя желанная мечта

Моя добыча, жертва, милое создание!

Я кровь твою готов испить до дна

Ни ради насыщения, а желанья».

8.

Следы на мраморе. Не ощущая боли,

Идешь вперед, не ведая куда.

Вот дверь парадная, ее пороги.

Вот арка и ступени от крыльца.

Кромешный мрак. Лишь тускло освещает

Тропинку, что уходит в лабиринт…

Луна, что порвана ночными облаками.

Сейчас вперед ведет тебя инстинкт.

Ты слышишь зов далекий в подсознании,

Не наяву. Всего ль полночный бред!

Ты убеждаешь бедное сознание,

Что в темноте тебе угрозы нет.

9.

Среди запутанных дорожек лабиринта.

Средь тупиков и множества сторон.

В центр, в сердце, где давно уже забыта

Беседка старая из крыши и колонн.

Ты не была здесь очень долго, вечность.

Лет десять, может, больше позади.

Из детства образ и былая нежность,

Чем ближе, тем сильнее стук в груди.

Там первая любовь осталась. Ныне

Разрухи старь, бездонная тоска,

Но веселилась ты, и горькое уныние

Все ж не коснулось твоего лица.

10.

А что внутри? Роняло сердце слезы,

Тоскуя, что давно потеряно навек.

В душе твоей цвели благоухая розы.

Ну а сейчас пропащий человек.

А раньше ты спешила к той беседке,

От бега задыхаясь и томясь

От предвкушенья долгожданной встречи.

И по дороге об одном  молясь:

«Чтоб был здоров и весел милый,

Чтоб путь его к тебе был легок, скор,

Чтоб конь под ним не был спесивым,

Чтоб был прекрасен, ясен взор».

11.

Ну а сейчас беседка та в руинах

И к ней дорожка бурьянами поросла,

И ты идешь, хотя летишь на крыльях,

Совсем не понимая для чего куда.

Он больше не вернется в ту беседку.

Исчез, пропал, ушел наверно навсегда,

Оставил шрамы нежному сердечку,

Что не замоются ведь кровь же не вода.

Остановилась, замерла, не дышишь.

Уж, неужели он стоит вдали как тень?

«Илберт?»: сорвался крик, и ты не веришь

Глазам своим, ища его среди ветвей.

12.

Да это он сомнений нет, ты видишь.

Пусть и стоит спиной, но это точно он.

Его осанка, поза ты все реже дышишь,

И имя с твоих губ срывается как стон.

Он как стоял, так и стоял, не повернулся.

Не дрогнул в теле ни единый мускул

Лишь голос низкий, точно прутик гнулся

Так искаженно, чуждо словно гул:

«Арлет, остановись, не приближайся!

Подальше отступи, вдали останься!

Ну что же ты за шагом шаг беги

Подальше от меня и липкой мглы».

13.

«Я не уйду! Уж, знаешь, сколько лет

Я провела одна, средь этой пустоты?

Ждала, когда судьба расплещет свет.

Ждала, когда ко мне вернешься ты!

Мои родители в плену болезни злой

Слегли в единый миг и в одночасье.

Ушли, покинули сей мир земной,

Оставив сиротою дочь! Несчастье!

И вот ты здесь передо мною избавитель.

Ты слышишь стук? То сердце бьется в такт.

Теперь, лишь ты моих порывов повелитель

Возьми его себе оно в твоих руках!»

14.

«Никак не думал! Ты по мне страдала?

Я видел танец твой, хмельной угар!

Ты с джентльменами так мило ворковала!

Зачем же превращаешь жизнь в кошмар?»

«Илберт, мой милый! Обернись на голос,

Дай кинуть взгляд в любимые глаза,

А то сомнения из тесных, прочных полос,

Затягивают в кольца как змея!»

Он лишь стоял спиной, молчал и думал:

«Когда все кончится или начнется вновь?»

От ожидания он нервно мысли путал:

«Любовь и смерть, смерть и любовь, и кровь».

15.

Она приблизилась, его плеча коснулась.

В нем просыпался первобытный бунт.

Она уж не Арлет добычей обернулась,

А он охотник через несколько секунд.

Она так близко ее запах сладкий…

Бурлит по венам молодая кровь.

А в глотке Илберта как яда гадкий

Отвратной ржавчины бежит поток.

Он резко развернулся, смерив силы.

Схватил и бросил жертву на траву.

«Смотри в глаза любимые, не ты ли

Меня стремилась видеть наяву?»

16.

Ее глаза наполнились до края

Безумным страхом, застилая синеву

Что, все чернела и чернела расширяя

В ее зрачках расплесканную тьму.

Дыханье прекратилось. Чуть живая

Застыла словно кукла на траве.

Ее сознание почти дошло до края,

Оставив лишь сомнения душе.

Тем, кем он был и до сих пор остался.

Тем, кем он стал и не был никогда.

Все тот же он, что в верности поклялся.

Все тот же? Нет! Теперь в нем только тьма.

17.

Его лицо сверкало в лунном свете

Опасной и смертельной красотой.

На бледной коже в огненном дуэте

Глаза горели скверной краснотой.

Со взглядом хищным на губах горела

Его усмешка, обнажавшая клыки.

И ты сейчас, как никогда хотела,

Сбежать, но нет, увы, назад пути.

Он приближался ближе, ближе, ближе.

Дыханьем сладким обволакивал лицо.

И опускалось с каждым вдохом ниже

Сердечко, что от страха замерло.

18.

Его клыки воткнулись в нежность кожи.

Мгновенье боли. Что теперь сейчас?

Подвластна ты безумной сладкой дрожи,

Что кружит голову, и свет в глазах погас.

Илберт так близко, он целует твою шею,

Так крепко держит и уверенность крепка,

Что это лишь напоры страсти сильной

Его любовь он не причинит тебе зла.

Ну а на самом деле кровь бежит по венам

И насыщает монстра, что к тебе приник.

Сейчас он дикий зверь, припавший к ранкам,

Что дарят сил ему, ну а тебе тупик.

19.

Он пьет и пьет, ты слабнешь это точно.

Глаза наполнились безжизненным стеклом.

В его руках, что держат очень прочно,

Ты погибаешь в подсознании своем.

Не закричать - никто зов не услышит.

Не разорвать - объятий сталь крепка.

Не убежать - сейчас ты еле дышишь.

Не умереть - но злая смерть близка.

Твоим спасеньем стал рассвет пришедший.

Хотя постой! Он мог спасеньем стать.

Он опоздал, став без причины грешным

В том, что навечно ты невольна спать.

20.

Тебя нашли с трудом почти под вечер,

С рассвета сердцем чувствуя беду.

Они бежали, а вослед им вторил ветер:

«Ищи ее в траве в заброшенном саду».

Лежала ты так тихо, так смиренно

В разрушенной беседке на скамье.

Сейчас в тебе все было неизменно,

Лишь ветер плакал, воя по тебе.

Раздался крик: «Нашел! Она в беседке!»

«Она жива?»: Лишь тишина в ответ.

И на лице несчастном столько боли,

И тихий шепот с губ: «Похоже, нет».

21.

Тебя омыли, в платье белое одели

И в пряди темные вплели цветы.

В гробу лежала, словно в колыбели

Под белым саваном прозрачной органзы.

Была красива ты, как будто бы живая.

Жаль, не вздымалась молодая грудь.

Застыла в смерти, словно в ожидании

Как будто б жизнь должны тебе вернуть.

Вокруг рыданья, причитания, молитвы,

Отчаянье на лицах и в глазах.

Все стекла, зеркала сукном накрыты.

Мерцание свечей и жизни твоей крах.

                 22.

Часы пробили полночь и затихли.

Скорбящие друзья покинули тебя

И за собой все двери наглухо прикрыли,

И потушили плачущие свечи уходя.

Но лишь один с тобой тайком остался

Тот мальчик, тот месье, с которым ты

Так беззаботно, мило танцевала

И очень смутно помнила его черты.

Он был один из очень-очень многих

Мужчин, что пали пред твоей красой.

Тобой дышал, и знали только боги.

Ты не достанешься ему, а он всецело твой.