Леонид Мацих - Скачущий на льве Страница 35

Акива. Ты едешь в тамошнюю еврейскую общину?

Элиша. О нет! Я буду держаться подальше от евреев с их фанатизмом и от римлян с их жестокостью. Мне до смерти надоела война и взаимное озверение. Я хочу покоя, литературы и музыки. Поселюсь где-нибудь в тихом греческом квартале, недалеко от библиотеки. Буду читать, посещать театр, ходить на философские диспуты. Закончу свой трактат о поэзии, быть может, он покажется кому-нибудь интересным. Буду мирным александрийским обывателем.

Акива. Ты уже никогда не будешь Элишей, а будешь только Теодором?

Элиша. Я буду Теодором до конца своих дней.

Акива. Понятно. Ну, а ты, Аристобул?

Аристобул. Я прошу тебя благословить мое намерение жениться на Хане. Я найду ее и посватаюсь к ней. Если она пойдет за меня, мы будем жить здесь. Если она мне откажет — буду странствовать дальше. Пойду в Сирию или в Малую Азию.

Акива. Ты хотел бы остаться здесь? Тебе нравятся эти места?

Аристобул. Да. Я полюбил эту землю, этих людей, Хану и тебя, учитель Акива.

Акива. Если так, называй меня Рабби, как принято у нас.

Аристобул. Хорошо, Рабби Акива.

Акива. Аристобул, сын мой, ты ведь понимаешь, что брак с Ханой для тебя возможен только после принятия нашей веры?

Аристобул. Я много думал об этом, Рабби. Я готов принять веру, но примет ли меня община? Сейчас ведь такое ожесточение против всех неевреев.

Акива. Ожесточение есть против животных, вроде Пизона, против чудовищ в человеческом облике, убивающих женщин и детей. А ты — человек, сын мой Аристобул. Ты вел себя как человек все эти нелегкие годы. Община примет тебя. У тебя есть папирус и перо?

Аристобул. Конечно. Я всегда ношу их с собой, чтобы записать очередную гениальную мысль.

Акива. Дай мне, пожалуйста. Я напишу пару простых, но важных мыслей.

Аристобул дает ему перо, чернильницу, лист. Акива садится писать.

Аристобул. Теодор, друг мой, и с тобой мы сегодня расстаемся!

Элиша. Увы, мой дорогой Аристобул! Раз ты решил жениться, наши пути расходятся.

Аристобул. Может быть, и ты женишься в Александрии?

Элиша. Нет, я никогда не женюсь. Я не хочу никого обременять собой, не хочу никого пускать в свою жизнь. А самое главное, я не хочу после себя никакого потомства.

Аристобул. Ты когда-нибудь приедешь сюда?

Элиша. Я никогда не вернусь в эту страну. Приезжай лучше ты в Александрию. Там тысячи Теодоров, но на галереях библиотеки и в кабачке у Киприана будут знать, где найти Теодора по прозвищу Другой. Я буду ждать тебя, Аристобул.

Аристобул. До встречи, друг мой!

Обнимаются.

Акива. Посмотри сюда, Аристобул. Тут три письма. С первым ты пойдешь в Лод ко мне домой. Домоправитель Яков помнит тебя. Покажешь ему письмо, и он даст тебе деньги и украшения моей Рахили.

Аристобул. Но Рабби…

Акива. Она их уже не наденет, и я на них больше не посмотрю. Пусть они радуют тебя с Ханой. Когда у вас будут дети, передашь это им. Это и будет память о нас. Не говори Якову, что со мной случилось, скажи, что я задерживаюсь в Кейсарии. Пусть старик умрет в блаженном неведении. Недалеко от Лода есть небольшой городок Рамла. Придешь туда и на рынке спросишь, где живет Аквила-прозелит. Найдешь его и дашь ему второе письмо. Ему расскажешь правду со всеми подробностями. Аквила пишет историю этой войны. Он представит тебя общине и поможет с гийюром. Это процедура принятия нашей веры. Он сам проходил это и все тебе объяснит. Поживешь пока у него, поможешь ему с торговлей. Третье письмо покажешь Хане, ее дом стоит на соседней улице. Я тут расписываю твои добродетели. Когда будешь свататься, не распространяйся про свою страсть к вину. С этим тебе придется расстаться, также как с крайней плотью.

Аристобул. Ты думаешь, Рабби, она мне не откажет?

Акива. Поверь старику, все будет хорошо. Живите в мире и согласии. Чем бы ты ни занимался, Аристобул, обязательно находи время помогать Аквиле в его главном деле. Он переводит Писание на разные языки. Мой тебе наказ: делай для этого все, что в твоих силах. Это самое важное занятие на свете.

Аристобул. Обещаю тебе, Рабби!

Элиша. Акива, мы сейчас расстанемся. Скажи мне: ты признал Бар Кохбу Мессией, потому что ты вообще не веришь в то, что Мессия когда-нибудь придет?

Акива. Ты спрашиваешь так, потому что сам не веришь в Мессию?

Элиша. Нет, я не верю в него и не скрываю этого.

Аристобул. Мне кажется, ты ошибаешься, Теодор. Мессия обязательно приходит для того, кто его ждет. Помнишь, ты читал мне трагическую книгу Иова? Иов тяжко страдал, но не впал в отчаяние, ждал голоса Бога и дождался его! Это стало уроком для меня. Я стал ждать Мессию, и Он для меня пришел.

Акива. Кто же это такой?

Аристобул. Ты, Рабби Акива! Ты открыл для меня мир, который я раньше не замечал. Ты стал для меня голосом Божьим. Ты сказал фразу, перевернувшую всю мою жизнь: «Если человеку не для чего умереть, ему незачем жить». Теперь я знаю, зачем живу и ради чего готов умереть. В моей жизни появился смысл.

Элиша. Какие неожиданные речи для киника!

Аристобул. Я больше не киник, Теодор, и не хочу им быть. Вот, возьми мой мех с вином, мое перо и чернильницу в память о своем друге-кинике.

Элиша. Я сохраню это, Аристобул. А ты возьми печать проконсула. Она тебе не раз пригодится.

Аристобул. Рабби Акива, благослови меня!

Элиша. Благослови и меня, Акива.

Акива. Нет, Теодор, для тебя у меня нет благословения. Да тебе оно и не требуется. Ступай с миром и живи, как считаешь нужным. А ты, сын мой Аристобул, слушай меня. Я скажу тебе благословение моих учителей. Оно для тех, кто отправляется в дальний путь и хочет найти Божественную истину.

Кладет руки ему на голову.

Барух тигийе! Благословен будь в каждом деле руки твоей, в каждом шаге ноги твоей, в каждом слове уст твоих! Омейн, да будет так!

Элиша. Прощай, Акива!

Аристобул. Прощай, Рабби, я буду молиться за тебя!

Акива. Прощайте, друзья мои! Идите и не оглядывайтесь!

Руф. Акива! Подойди сюда!

Акива. Проконсул Руф! Вот нежданная встреча! Что ты делаешь здесь, в этом подземелье? Разве твое место не на трибуне, среди почетных гостей, готовящихся насладиться изысканным зрелищем?

Руф. Погоди, Акива. У нас мало времени. Ответь мне: как ты себя чувствуешь? Ходить можешь? На коне поскачешь?

Акива. Чувствую я себя, благодарение Господу, сносно. Для последнего дня жизни очень неплохо. Ходить я, безусловно, могу. А вот на коне я не скакал уже лет тридцать.

Руф. В седле ты усидишь?

Акива. Наверное. Но зачем мне это? Римляне собираются устроить мне перед казнью круг почета по арене?

Руф. Вот что, Акива. Когда тебя выведут на арену, смотри на западную трибуну. Найди глазами Квинта. Он подаст знак — поднимет синий платок на копье. По этому знаку твои ученики нападут на солдат в охранении.

Акива. Мои ученики? Но они же все убиты!

Руф. У тебя их больше, чем ты думаешь. Я говорил вчера с одним одноглазым по имени Эли, видимо, их главарем. Он сказал, что в городе несколько сотен твоих учеников и все готовы умереть за тебя.

Акива. Господи, благословенно Имя Твое! Народ твой, Израиль, верен Тебе в испытаниях! Не ожидал, что меня еще помнят.

Руф. Помнят и придут тебе на помощь. А я помогу им. Твои ученики набросятся на стражу у ворот. Там стоят арабы, сирийцы и прочая сволочь. Орлы одноглазого с ними справятся. Рядом я поставил своих ребят, отборную когорту. Они ввяжутся в бой, но будут больше бить арабов, чем твоих. В этот момент ты должен оказаться поближе к воротам. Там тебя будет ждать центурион Лициний, такой здоровяк, он выше всех на две головы. Ты узнаешь его по золотому значку на шлеме. Держись поближе к нему. Он проложит тебе дорогу сквозь толпу и доведет до твоих учеников. Ну а там — в седло и скачка во весь опор. Выдержишь?

Акива. Не знаю. А где ты собираешься меня спрятать?

Руф. В доме моей дочери. Там тебя никто не искать не станет.

Акива. Боже мой, да ты повредился в рассудке! Рисковать жизнью девушки, своей должностью и тридцатью годами службы! Ради чего?

Руф. Ради твоей жизни и моей чести. Ты спас мою дочь. Ты молился за дочь своего врага. Я этого никогда не забуду. Потом, я не понимаю, в чем ты виноват, и чем заслужил такую ужасную и позорную казнь. Над тобой даже не было суда. Соображения государственной пользы, о которых бормочет Пизон, меня не убеждают. Я — человек старой закалки и верю в римскую юстицию. Ты как-то сказал, что я солдат, а не палач. Вот я и хочу поступить как солдат.