Саймон Мур - Мизери (пьеса Саймона Мура) Страница 5

Входит Энни, таща с собой какую-то жаровню.

Пол: Таблетки! У меня боли, Энни! Ради бога, пожалуйста, помогите. У меня ужасные боли!

Энни: Вы получите ваши таблетки. Только сначала вам нужно будет кое-что сделать,

Пол: Энни, не мучайте меня! Обращайтесь со мной как с человеческим существом! У меня безумные боли!

Энни: Я знаю, дорогой. Сейчас.

Пол ошарашено следит за тем, как Энни подходит к жаровне и снимает с нее крышку, словно желая продемонстрировать совершенно уникальное блюдо. Под крышкой на металлической решетке лежит груда машинописных страниц. Пол вдруг понимает, — что это такое…

Вы узнали вашу мерзкую книгу? Про этого вашего антигероя? Ваш «Бруклин в огне»?

Пол: Энни, ради бога, это лучшая самая лучшая книга.

Энни: А у меня другое мнение. (Она берет коробку со спичками и трясет ею.)

Пол: Неужели вы думаете, что это единственный экземпляр?

Энни усмехается.

Вы знаете, сколько я получаю за книгу, Энни? Неужели вы думаете, что я не делаю копий?

Энни: Да, Пол, вы не делаете копий. Я читала об этом в одном из ваших интервью. Вы признались, что когда-то написали от руки свой первый рассказ и послали его в газету. Его напечатали, и с тех пор — это для вас, как примета — не делать копий.

Пол: (пауза) Энни, прошу вас…

Энни: Это — гадкая и плохая книга.

Пол: Вы не знаете, что такое трущобы- Если бы вы столкнулись с этой жизнью, вы бы поняли, что это хорошая книга.

Энни: Во-первых, если ты с чем-то сталкиваешься, это не значит, что это хорошее. Мало ли каких мерзостей нет на свете. А во-вторых, я и так понимаю, если что-то вижу, хорошее это или нет. Вот вы Пол — хороший. (0на протягивает ему спички.)

Пол: В задницу!

Энни: Можете выражаться, как хотите. Я уже начиталась всего этого в вашей книге.

Пол: Нет. Я не буду этого делать. Не буду.

Он отворачивается и закрывает глаза. Она трясет баночку с таблетками.

Энни: Если вы сожжете это, то получите лекарство. Даже двойную дозу, учитывая большой перерыв. Все боли прекратятся. Вы почувствуете себя на седьмом небе. Я поменяю вам белье — я вижу — вы его обмочили, а это должно быть не очень приятно. И потом — вы, наверное, голодны…

Пол: ДА, Я ГОЛОДЕН! Я ПОДЫХАЮ ОТ ГОЛОДА!

Энни:…я принесу вам горячий супчик и парочку вкусных толстых сэндвичей. Но, пока вы не сожжете эту книгу, я ничего этого не смогу сделать.

Он отворачивается от нее. Она улыбается. Она выжидает. Он готов снова разрыдаться.

Энни: Я могу и завтра придти, если вам это удобнее. Хотя не уверена, что вы к этому времени не будете в бессознательном состоянии. Ну, так, как?

Пол: Я сказал — нет!

Энни: Какой же вы упрямый маленький мальчик. Что ж, завтра я к вам снова загляну, чтобы узнать ваше…

Пол: ХОРОШО!

Энни: Вы что-то сказали?

Пол (презирая себя): Ладно. Сжигайте это.

Энни: О, нет. Я не могу этого сделать, хотя и хотела бы избавить вас от этой муки.

Пол: Почему?

Энни: Потому, что вы должны это сделать по собственной воле.

Пол не в силах сдержать смех. Она смотрит на него с гневом, потом выхватывает из пачки титульный лист и сует ему под нос.

Пол: Зачем вы заставляете меня это сделать?

Энни: Я вас не заставляю. Это ваша собственная воля.

В конце концов, Пол берет коробок, чиркает спичкой и поджигает лист. Отведя руку в сторону, держит его, пока не разгорится пламя.

Энни: Хороший мальчик.

Она берет горящий лист и подносит к остальной кипе страниц, которые также загораются.

Хороший мальчик.

Пламя полыхает, и она смотрит на него, как маленький ребенок, разжегший огонь: одновременно со страхом и возбуждением…

Пол, смотрите — теперь Бруклин, действительно, в огне… Бог мой! Бог мой…

Пол: То же самое делали нацисты, если вы знаете. Они сжигали книги, которые им не нравились.

Энни: Нацисты? У вас, наверное, поднялась температура.

Творение Пола горит на его лазах. Энни добросовестно следит, чтобы ничего кроме пепла не осталось, а потом дает ему таблетки. Медленно гаснет свет.

Слышны рождественские песни. На серебристой елке в комнате Пола светятся маленькие огоньки. Всюду лежат запакованные рождественские подарки. На улице еще темно. Энни стоит у его постели.

Энни: С Рождеством!

Пол (спросонок): О-о, который час? (Она трубит над ним в бумажную трубу.)

Энни: Пол шестого.

Пол: Утра?

Она уже ползает по полу вокруг елки и, словно свинья, которая ищет трюфели, ощупывает все пакетики.

Энни: Я знаю, что еще рано. Но ведь это Рождество и мне просто не терпится. Это всегда так волнительно! Пол, смотрите, что это у нас тут такое? (Она берет завернутый в дешевую бумагу пакетик и читает надпись.) Для Энни… с любовью от Пола. (Она поворачивается и смущенно смотрит на Пола.) Я знала, что вы ничего не сможете мне подарить, но это неважно! Мы сделаем так, как будто это от вас. (Она смеется) Ой, а что же здесь такое?

Пол (пожимает плечами): Я надеюсь, что угадал ваш вкус.

Она разворачивает пакетик и достает оттуда специальный окуриватель для пчеловода.

Энни: О, Пол, это же новый окуриватель для моих пчел! А откуда вы узнали, что мой старый совсем?

Пол: Я? Ну, как откуда… догадался.

Энни; Какой вы внимательный. Пол. Чудесный подарок! Вы очень-очень хороший. (Она целует его в щеку.) Подарок не останется, конечно, безответным. Вот и вам кое-что от меня. Могу поспорить, что вы уже знаете, что это.

Энни из-за елки начинает вытаскивать что-то очень большое.

Пол: Я думаю, это домашние тапочки?

Это инвалидная коляска, завернутая в упаковочную бумагу и с бантом на спинке, Энни ставит коляску перед постелью.

Энни: А вот и нет. Это кресло-каталка. С сегодняшнего дня нам очень надо, чтобы вы смогли передвигаться.

Пол: (нервно) Да, конечно. И для чего же нам это надо?

Энни: «Для чего»! А что там стоит под елкой? Ну-ка? О-о, да это что-то тяжелое!

Она тащит еще один запакованный предмет величиной с граммофон и ставит его перед Полом.

Энни: Ну, догадались, что это может быть? (Он пожимает плечами и читает надпись.)

Пол: «Самому лучшему в мире писателю от его Самого Великого Фаната».

Энни: Это от меня. Ну, откройте же.

Пол: Ну, давайте откроем.

Он распаковывает старую допотопную пишущую машинку. Энни сияет.

Пол: Королевский подарок… Бог мой, настоящий антиквариат!

Улыбка у Энни исчезает.

Энни: Я купила ее не как антиквариат, а просто, как бывшую в употреблении. Она ведь в очень хорошем состоянии!

Пол (торопливо): Я же не в этом смысле… упаси бог, хорошая машинка, на века. Просто класс!

Энни: Я купила ее в магазине «Всякая всячина». Дурацкое название, правда? Нэнси Дартмонд, которая в нем торгует, дура, каких не сыщешь. Она дважды была замужем, дважды разводилась, и сейчас снова сошлась в каким-то официантом из ночного клуба. Это я к тому, что вы говорите, что это антиквариат…

Пол: Да нет, она замечательная. Она мне очень нравится, честно.

Энни:…а она сперва хотела за нее сорок пять долларов. Но я ее заставила все-таки скинуть пять, потому что буква Н не печатается. Вот видите? Тут нет одного зубчика — это буква Н.

Она ставит машинку в сторону.

Пол (лицемерит): Ну, это пустяки!

Энни: Я ей сразу сказала, что Н — это очень важная буква. Это одна из букв в фамилии моего любимого автора.

Пол: А в имени моей любимой медсестры она встречается даже дважды!