Жизнь на кончиках пальцев - Маруся Новка Страница 6

Девочки недоумённо хлопали глазами. Сообразив, что они не понимают о чем говорит Славочка, её подруга поспешила на помощь:

— Вам понравились балерины на картинах? Вы хотите научиться танцевать так же? Прославиться и прославить свою страну?

Девочки дружно закивали головами.

Конечно, они хотят! А кто же не захочет танцевать в таком красивом пышном платьице?! Да они согласны даже на такой обтягивающий костюм и тонкую юбочку! И даже на тупоносые тапки согласны!

— Значит, — голос Мстиславы стал строгим и торжественным, — вам предстоит работать по много часов в день до седьмого пота! Готовы ли вы к этому?!

Девочки снова замерли, не зная, что ответить, не понимая, чего хочет от них эта Славочка.

— Не пугай их, — рассмеялась Мила, — они и так в себя не скоро придут.

— Хорошо, — Славочка сменила гнев на милость, — одевайтесь и поезжайте в детский дом.

«Как в детский дом?! — затрепетали два маленьких сердечка, — а когда же они начнут становиться балеринами? Когда будут прославлять страну?!»

— Раз в неделю воспитатель будет привозить вас сюда, — Мстислава словно и не заметила растерянности девочек, — вы начнёте заниматься с «домашними» девочками вашего возраста, и, если вы будете достойны, если оправдаете мои надежды, то через два года вы переберётесь жить в интернат для одарённых детей, который находится под патронатом нашего губернатора! Вы меня поняли?

Девочки дружно закивали головами. Вместе с ними кивала и воспитательница.

— Вот и хорошо, — удовлетворилась реакцией малышек Мстислава, — можете идти!

— Мы даже не спросили их имён, — задумчиво пробормотала Мила, когда за девочками и их воспитательницей закрылась дверь.

— Успеется, — пробормотала Славочка, — пока у них нет имён. Они никто и зовут их никак. Можешь, если тебе нужно, называть их никакачка беленькая и никакачка черненькая! — и весело расхохоталась, довольная своей шуткой.

«Ну и язва же ты, Мстя!» — думала Людмила, идя по коридору рядом с коллегой.

«Мстёй» старшего преподавателя хореографического училища Мстиславу Борисовну Звездинскую прозвали коллеги за вздорный и мстительный характер. Конечно, называли её так только за глаза. Прозвище это для Мстиславы не было тайной, но она только ехидно улыбалась, слыша из чьих-то уст приторно-льстивое «Славочка».

Глава четвертая

Дети жестоки. Они не любят, если кто-то, живущий рядом, чем-то выделяется.

Дети детдомовские жестоки вдвойне. Жестоки и завистливы.

Почему каждую неделю любимая воспитательница куда-то увозит вон тех, невзрачных пигалиц, а не их, красивых и пухленьких, розовощеких и весёлых?! Отчего в жизни такая несправедливость?!

Почему эти две тощие коротышки каждый день, взявшись за низко растущую ветку яблони, скачут, вывернув ноги, как идиотки?! И почему воспитательница им этого не запретит?! Ведь можно играть, как все нормальные дети, сидя на разостланном в траве одеяле. Можно сесть в кружок у ног все той же воспитательницы и тихо слушать сказку, а не выгибаться, как червяк на раскалённом асфальте!

Нет! Так быть не должно! И так не будет! Нужно проучить этих подружек! Наподдавать им так, чтобы не захотелось выделяться! Чтобы стали такими, как все!

Правда, из затеи «наподдавать» ничего хорошего не вышло. Для тех, у кого подружки засели бельмом в глазу.

Дети не понимают последствий своих поступков, считая их обычными шалостями.

Детдомовские дети, которых воспитывают, а скорее — просто присматривают за ними, чужие тётеньки, имеющие свои семьи и своих детей, до определённого возраста считают проделку, несущую угрозу жизни, простым выяснением отношений.

Поздней ночью к спящим подружкам, тихо прокрались три девочки.

Одна, опасливо оглядываясь по сторонам, замерла у изголовья Леночки, вторая — у ног Дианы, третья, рослая румянолицая девочка, тихо подойдя к одной из подружек, опустила подушку ей на лицо. То, что выбор жертвы пал на Диану, было полной случайностью. Ну вот так вышло. Но именно это спасло обеим девочкам жизнь.

Пока первая из «экзекуторш» душила Диану, вторая схватила её за ноги, чтобы не брыкалась, третья навалилась всем телом на Леночку, пытаясь удержать девочку в постели.

Тело Леночки, скорее от страха и неожиданности, чем от желания постоять за себя и помочь подружке, сжалось, как пружина. Она с силой оттолкнула не ожидавшую такого отпора девчонку, грохнувшуюся на пол, и, повернувшись, увидела, как выгибается дугой задыхающаяся Диана.

Леночка закричала во всю мощь лёгких. И бросилась на румяную толстуху, вцепившись зубами ей в щеку.

В спальню вбежали дежурный воспитатель и нянечка.

Воспитатель попыталась отодрать Леночку от своей жертвы, которая уже сама орала во всю глотку, истекая кровью из прокушенной щеки.

Нянечка подбежала к Диане, которая хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться.

Одна из девочек сидела на попе на полу и размазывала кулаком по лицу слёзы. Еще одна, открыв рот и радуясь тому, что не отстояла у заводилы право на подушку, так и стояла у изножья кроватки Дианы.

— Беи звони директору! Вызывай врача! У нас ЧП! — кричала воспитательница нянечке, держа в руках все еще брыкающуюся Леночку, которая все-таки разжала зубы и выпустила свою жертву.

Дети, еще недавно мирно посапывающие в своих кроватках, проснулись и наблюдали за происходящим.

Диана и Леночка сидели в кабинете директора. Заводилу с прокушенной насквозь щекой, увели в лазарет.

— Как могло случиться подобное?! — негодовал директор, гневно глядя на воспитательницу. — Вы куда смотрели?!

— Да разве же кто-то знал, что вот эта, — воспитатель ткнула пальцем, указывая на Леночку, — припадочной окажется! Это же надо такое учудить!

— Почему ты укусила подружку? — директор смотрел на Леночку.

— Она мне не подружка! И она первая начала, —