Алан Эйкборн - Убийственный и неповторимый Страница 7

Джеффри. Уже нашел себе кого-нибудь?

Рональд. Что, по твоей части?

Джеффри. Да, архитектор у него есть?

Рональд. Насколько я знаю, пока никого нет. Вообще, он не успел еще даже почесаться, по-моему.

Джеффри. Понятно. Если подвернется случай, замолви за меня словцо. Я знаю, ты с ним накоротке.

Рональд. Хорошо, конечно. Я скажу. Если найду момент. Я уверен, что ты сделаешь эту работу не хуже других.

Джеффри. Послушай, все, что Харрисону заблагорассудится, я могу нарисовать левой ногой.

Рональд. Ну да, ну да, я скажу.

Джеффри. Буду тебе обязан…

Входит МЭРИОН.

Мэрион. Ну вот, дорогой, мы уходим…

Рональд. Конечно.

Мэрион. Ну, как ты провел здесь время?

Рональд. О, великолепно.

Мэрион. Что ж, если так, то…

РОНАЛЬД выходит в гостиную.

Какая все-таки мерзкая квартирка. Как только люди в таких живут. Вот ты, Джеф, ты архитектор, ты должен мне ответить. Как могут люди — не то что жить — как они смогли выдумать этот кошмар?

Джеффри. Видишь ли…

Мэрион. Ну конечно, сейчас он мне скажет, что это он и выдумал.

Джеффри. Нет, это не я. Такие дома проектируются главным образом из-за дешевизны. Людям, которым негде жить, не особенно разборчивы.

Мэрион. Ах, брось ты, пожалуйста. Ведь не до такой же степени.

Джеффри. Представь себе.

Мэрион. Ну, да бог с ними. Я была рада тебя видеть. Сто лет прошло. Приходите к нам…

Входят РОНАЛЬД и СИДНИ. РОНАЛЬД уже одет. В руках у него пальто Мэрион.

Рональд. Милая…

Мэрион. Сидни, мы чудесно провели время. Теперь вы должны навестить нас, с женой, если, конечно, вы ее когда-нибудь найдете…

Сидни. О да, разумеется…

Все, разговаривая, выходят. Дверь закрывается. Пауза. СИДНИ возвращается, закрывает за собой дверь.

(Потирая руки.) Ха! (Улыбается с чрезвычайно довольным видом. Берет стакан, отпивает. Жует печенье.)

Раздается нерешительный стук в заднюю дверь. Это ДЖЕЙН. СИДНИ хмурится, течение его мысли нарушено.

Минутку! (Открывает заднюю дверь.)

ДЖЕЙН мокрым комком вваливается в кухню. СИДНИ отскакивает назад.

Н-да!

Джейн. Я видела, как они уходили.

Сидни. Да, все ушли. Просили передать тебе привет.

Джейн. Ох!

Сидни. Где ты была?

Джейн. В саду, где же еще? А ты думал где?

Сидни. Ну, не знаю. Может, ты решила пройтись.

Джейн. В таком виде.

Сидни. Гм. Дождь идет?

Джейн. Да. (Пауза.) Сидни, если бы ты объяснил им… ведь я там проторчала весь вечер. Я промокла насквозь.

Сидни. Да, но всему виной твое поведение. Вот и вся причина. Что я мог им сказать?

Джейн. Ты мог им объяснить.

Сидни. Ты тоже могла. Ведь все получилось из-за тебя. Разве нет?

Джейн. Да, я знаю, но я думала… что ты… что у тебя все-таки найдется… (Машет рукой.)

ДЖЕЙН стаскивает с себя верхнюю одежду.

Сидни. Ладно, все ушли довольные, так что…

Джейн (выливая воду из ботинка в раковину). Ну хорошо, я тоже рада…

Сидни. Я тоже. Это не какая-нибудь мелкота. Они люди с будущим. И они нам еще очень и очень понадобятся…

Джейн (опорожняя второй ботинок). Да…

Сидни. И больше никогда так не делай, Джейн… Не нужно так делать. Смотри, вот ты вся измучилась, а толку никакого.

Джейн. Да.

Сидни. Ну ладно. Больше не будем об этом. Теперь все позади, да? (Пауза.) Бог ты мой.

Джейн. Что такое?

Сидни. Мы же забыли про наши игры.

Джейн. Да.

Сидни. Все так развеселились. Ну ничего. На будущий год сыграем. Ладно. Пойду-ка я посмотрю телевизор. Должно что-нибудь быть. Все-таки Рождество. Всегда бывает. Пойдем, хочешь?

Джейн. Я сейчас…

СИДНИ выходит и закрывает за собой дверь. ДЖЕЙН стоит на месте. Чихает. Вдруг она замечает беспорядок в кухне. Она составляет в раковину стаканы. Берет влажную тряпку и вытирает стол. Постепенно ее деятельность все более и более расширяется и перерастает в генеральную уборку. Прибираясь, ДЖЕЙН отдыхает. Сначала тихо, потом все громче и громче раздается ее счастливое пение.

Занавес падает.

Действие второе

Время действия — следующее Рождество. Кухня квартиры Джеффи и Евы Джексон на третьем этаже. Одна дверь ведет в гостиную, другая — в кладовую. В отличие от кухни Хопкрофтов, производящй впечатление тщательно выдраенного капитанского мостика, в этой кухне живут люди, — это сразу видно по беспорядку, который здесь царит. Судя по всему, хозяева придерживаются новейшей моды на простые и грубые вещи. Тем не менее заметно, что некоторые предмету обстановки, особенно газовая плита, знали лучшие времена. Кроме плиты, в кухне стоит стол, стулья, комод (все это из некрашеного дерева), холодильник и раковина. Занавес поднимается. ЕВА, в халате, растрепанная, опухшая и неприбранная, сидит на столе. Огрызком карандаша она что-то пишет в отрывном блокноте. Что именно она пишет, неизвестно, но, видимо, дело это непростое, потому что ее колени и весь пол вокруг усеяны множеством скомканных бумажек. Рядом с ней стоит бутылка с шотландским виски. Потрудившись немного, ЕВА вырывает из блокнота только что исписанный лист, комкает его и отправляет на пол вслед за другими. Затем она снова принимается за работу.

Дверь со стуком распахивается. Из гостиной доносится лай крупной собаки. ЕВА в испуге поднимает голову, смотрит на часы. Потом со стоном захлопывает блокнот, чтобы скрыть написанное. Слышен голос Джеффри.

Джеффри (за дверью). Дорогая! Ева! Ева! Молчать, Джордж!

ДЖЕФФРИ, пятясь, появляется в дверях. ДЖОРДЖ захлебывается заливистым лаем.

Джордж! Хватит, Джордж! Не надо глупить, мальчик. Сидеть, Джордж! Сидеть, мальчик. Вот так. Вот хороший мальчик. Сидеть. Хороший Джордж. Хороший…

ДЖОРДЖ замолкает. ДЖЕФФРИ хочет закрыть дверь. ДЖОРДЖ начинает лаять с новой силой.

Джордж!..

ДЖЕФФРИ машет рукой.

Ну хорошо, хорошо, успокойся. (Закрывает дверь и, наконец, поворачивается к Еве.) Привет, дорогая. (Целует ее, проходя мимо.)

ЕВА, по-видимому, не замечает его. Она крутит в руках скомканный листок бумаги. Лицо ее выражает какое-то бессмысленное напряжение.

Господи, промочить горло. Хочешь выпить? (Не дожидаясь ответа, берет бутылку, отыскивает стакан и наливает себе виски.) Хочешь? Не хочешь? (Ставит бутылку обратно на стол, пьет.) Твое здоровье. Кажется, мы здорово влипли с этим заказом для Харрисона. Сумасшедший день. Ты можешь себе представить, я два месяца бьюсь с ними, чтобы они поняли, как собирать центральный купол. Сегодня утром — иду, вижу, тащат огромный столб и ставят его посередине, прямо в фонтан. Я им говорю: вот что, вы пообещаете меня слушать, а я обещаю, что столб будет стоять, идет? Теперь мне придется сказать Харрисону, что этот торговый «супердром» обойдется ему раза в два дороже, чем он думал. Он, конечно, не обрадуется. Нет, я серьезно влип, если только не… Ох, что за черт, ведь сегодня же Рождество. (Идет к окну.) Знаешь, мне кажется, сейчас пойдет снег. Ну вот, вся стройка будет по колено в грязи. Вот увидишь, могу поклясться рождественским гусем. Это отбросит нас на полгода назад. (Отходит от окна.) Почему я не придумал что-нибудь попроще? (Замечает, что на полу валяются скомканные бумажки.) Что это ты делаешь? (Хочет взять ее блокнот, но ЕВА цепко держится за него. ДЖЕФФРИ пожимает плечами и отходит, потом поворачивается и смотрит на Еву.) Как ты себя чувствуешь? Ты, кстати, знаешь, что на тебе халат? Ева. Ты все думаешь о нашем утреннем разговоре? Между прочим, я звонил тебе в обед. Ты что, выходила? А, Ева? О, перестань, милая, ведь мы с тобой все обсудили, правда? Мы же не ложились до четырех часов — чтобы все до конца обсудить. И ты согласилась. Даже больше того. Это вообще была твоя идея. И ты совершенно права. Так жить нельзя. Рано или поздно кто-то из нас должен был на что-то решиться. Это необходимо для нас самих. И ты абсолютно права — единственное, что можно сейчас сделать — для нас с тобой, в нашем положении — это мне уйти к Салли. Ты совершенно права. Ты знаешь, я сейчас шел домой и думал — я, кстати, задержался, потому что заскочил по дороге выпить стаканчик, — так вот, я думал: все это можно отлично устроить. Если, конечно, смотреть на вещи по-взрослому А не как влюбленные подростки. Мы с Салли можем уехать куда-нибудь ненадолго. Ты за это время соберешься с мыслями. Понимаешь, я хотел бы, чтобы мы по-прежнему виделись. И вот что, давай обойдемся без этой чепухи: все эти прощанья-расставанья… Я не хочу обижать тебя. Потому что я хочу по-прежнему тебя видеть. Я думаю про эти пять лет. Зачем нам перечеркивать их? А, Ева? Ева, если ты сейчас сидишь и укоряешь в чем-нибудь себя — не надо. Это я виноват, любимая, я один во всем виноват. Я один — пусть так. Я слабый человек, ты сама сказала. Я ненадежный. Во мне чего-то такого не хватает, я знаю У других не так. Другие мужчины решают раз и навсегда и живут с одной женщиной до конца дней. И бывают счастливы. Это замечательно. Ты думаешь, я не завидую им? (Ударяет по столу.) Господи, как я им завидую! Ты что думаешь, мне так нравится всю жизнь перелетать от одной женщины к другой, как летучий голландец? Ева, прошу тебя, пожалуйста, встань на мое место хоть на минуту. Вот смотри — завтра у нас Рождество. Через два дня — я обещаю тебе — я увезу отсюда все свое, все, что тебе не нужно. Чтобы ты вообще забыла, что я живу на свете — если хочешь, конечно. Но только давай постараемся, чтобы эти два дня были для нас… (Перебивает себя.) Как я сказал? Рождество? А мы на сегодня никого не звали? Ну конечно, звали… А на какой час мы их звали? (Смотрит на часы.) И ты, конечно, забыла сказать, что мы не можем? Ну конечно. Так. Хорошо… Есть у нас в доме что-нибудь выпить? Кроме этого? (Берет бутылку с виски.) Для начала сойдет. Так… (Он находит поднос, ставит его на стол. Рядом ставит бутылку с виски.) Еще что? (Ищет в шкафу.) Брэнди. Сойдет. Кока-кола. Ага, а это что? Вино с тоником. Кто же его попивает? Ты? Ева? О, ради бога, Ева… ты показала себя, теперь хватит, а? Ведь мы же назвали кучу гостей. Они уже и так опаздывают минут на пять. Ну, встань же… (Смотрит на нее, вздыхает.) О’кей. Вас понял, вас понял. О’кей. Значит, никакого подкрепления от вас сегодня не ждать, так? Все коммуникации нарушены, да? Ну ладно, ладно. Не в первый раз, так что… ничего. (Снова принимается за поиски спиртного.) Это я к тому, что никто ведь и не воображает, будто ты такая уж радушная хозяйка. Если, скажем, ты исчезнешь посреди ужина, а потом окажется, что ты лежишь в постели и читаешь, то никто особенно не удивится. (Выставляет еще две бутылки — с джином и хересом.) Я даже думаю, ты обманешь ожидания наших друзей, если вдруг появишься. (Достает стаканы.) Я сказал, наших друзей, а ведь это, скорее, твои друзья. Я тебе это напоминаю, пока не забыл, потому что люди, которые сегодня придут, называются твоими друзьями, а не моими. И если уж мне приходится их принимать, раз ты сама не изволишь, то учти, — я могу очень и очень им нагрубить. Тебе понятно? Ну и отлично. Я тебя предупредил. Ты не думай, я знаю. Тебе очень хочется, чтобы я работал на этого предприимчивого мистера Хопкрофта. И предприимчивый мистер Хопкрофт тоже этого хочет. Но я вас обоих предупреждаю: я потворствовать его гнусным затеям не намерен. Пусть я человек распущенный, но понятие о нравственности у меня еще осталось.