2020-й. Тревожный август - Анатолий Федорович Дроздов Страница 7

Варвара. Подумаешь! Мне Регина обещала, что, если выгонят, нас примут на учебу в Варшавский университет. Учиться будем за границей. Разве плохо?

Александра. Я там никого не знаю.

Варвара. Освоимся. Представляешь: Варшава, новые друзья… И университет получше БГУ. Диплом страны ЕС, не то, что наш. Дадут нам общежитие, стипендию.

Александра. Это правда?

Варвара. Конечно. Все так и будет, не волнуйся.

Александра. А как твой брат после того, как нас едва не повязали?

Варвара. Я с ним не разговариваю. Надоел, ябатька! Будет мне мораль читать.

Александра. (Вздыхает.) Он хороший.

Варвара. Влюбилась, что ли? (Хихикает.)

Александра. Не знаю. Мы с ним встречались, но потом поссорились.

Варвара. Из-за чего?

Александра. Он против нас.

Варвара. И правильно, что бросила! Нечего с таким встречаться.

Александра. (Вздыхает.) Он добрый и заботливый. Знаешь, сейчас такие парни жадные. Пригласит в кафе, но за себя плати сама. Зачем тогда позвал? И требуют, чтоб сразу с ними в койку. Павел не такой — ни словом, ни намеком. Угощал меня, цветы дарил, прямо как в кино. Шутил и улыбался. Мне с ним было так уютно.

Варвара. Пашка может. Он какой-то… старомодный, что ли. Джентльмен. Им многие мои подруги интересовались, просили познакомить.

Александра. А ты?

Варвара. Перебьются. Им не Пашка нужен, а его зарплата. Он же программист и получает хорошо.

Александра. Я с ним не из-за денег.

Варвара. Знаю. Против тебя я слова не скажу.

Александра. Родителям он нравится…

Варвара. Был бы он за нас, цены бы не было. Как такое вообще возможно? Программист, богатый, и ябатька? Не понимаю.

Александра. (Не искренне.) Я тоже. (Вздыхает.)

Варвара. Кажется, закончили. Завтра сфотографирую…

Слышен крик: «Эй, вы! Что там делаете?»

Александра. Заметили! Бежим!

Убегают. Появляется Павел. Качает головой.

Павел. Развесили, заразы! Жаль, не рассмотрел, кто этим занимался — темно на улице. (Пытается сорвать одну из ленточек.) Крепкие, подлюки! Из чего их сделали? Ладно… (Достает смартфон и набирает номер.) Дядя Миша, добрый вечер! Ты еще не спишь? Из двора звоню. Нам тут погань на ограду нацепили, ну, ту, о которой я сегодня говорил. Поможешь срезать? Спасибо! Только ножницы возьми — себе и мне. Договорились, жду.

Появляется Михаил Иванович в домашних тапочках с пакетами в руках. Он позевывает. Вручает Павлу ножницы.

Михаил Иванович. Держи! Как чувствовал, спать не ложился. И Сашки дома нет.

Павел. Варвары тоже. Гуляют где-то.

Михаил Иванович. Как бы вновь куда влезли.

Павел. По ночам невероятные не ходят. Им нужна картинка для интернета, и чтобы все их видели. А ночами люди спят.

Михаил Иванович. Как будем резать? Давай, ты с этого, а я с другого краю. Ленты эти кидай в пакеты, чтоб во дворе не мусорить.

Павел. Дядя Миша, ты молодец! Я бы не додумался пакеты взять.

Михаил Иванович. (Хмыкает.) Молодой еще. Поживи с мое.

Расходятся. В стороне появляются Варвара и Александра. Варвара достает смартфон и вызывает абонента.

Варвара. Регина? Мы ленточки развесили, но появились двое мужиков и их срезают. Мы не сможем помешать.

Регина. Я разберусь. (Отключается и вызывает абонента.) Константин?

Рогов. Я.

Регина. Во дворе семнадцатого дома по вашей улице девочки ленты нацепили, но пришли какие-то хмыри и их снимают. Разберись!

Рогов. Почему я?

Регина. Ты ближе всех живешь.

Рогов. Я тут немного выпил, спать собирался.

Регина. Двадцать баксов!

Рогов. Пятьдесят.

Регина. Пусть будет пятьдесят. Поторопись!

Рогов. Ладно. (Берет обрезок водопроводной трубы и сует его за пояс сзади. Уходит.)

На сцене Павел, срезает ленты и бросает их в пакет. Сзади подходит Рогов.

Рогов. Эй, мужик! Брось это дело!

Павел. (Оборачивается. Удивленно.) Рогов?

Рогов. Сержант?

Павел. Ты как здесь оказался?

Рогов. Позвонили, сказали, что кто-то ленточки срезает. Их наши девочки развесили.

Павел. Ну, я их режу. И что?

Рогов. Прекращай, сержант.

Павел. Так ты за этих?

Рогов. Как видишь.

Павел. Из-за чего?

Рогов. Я за свободу.

Павел. Как же так, ефрейтор? Ты же приносил присягу, клялся защищать страну. Солдатом был отличным. В милицию хотел пойти служить.

Рогов. Я и пошел, но долго там не задержался.

Павел. Почему?

Рогов. За руль сел выпимши, а меня ГАИ остановило. Не посмотрели, что милиционер, и выписали протокол. Собаки драные! Меня уволили по компрометирующим обстоятельствам. За что?!

Павел. За дело. Что дальше было?

Рогов. Думал таксовать, но прав-то нету — отобрали. Охранником работал, но тоже не сложилось. Уволили.

Павел. Пил на работе?

Рогов. (Неохотно.) Случалось. Работе это не мешало, но все равно прогнали. Теперь я грузчик, принеси, подай. (Горько усмехается.) Вот что получил от государства, которое поклялся защищать. Поэтому я против президента и таких, как он. Понятно?

Павел. (Саркастически.) Конечно, государство виновато. Эх, Рогов, Рогов… Сам себе испортил жизнь, а на стороне виновных ищешь. С тобой все ясно. Ладно, у меня работа. (Режет ленточку.)

Рогов. Сержант, не делай это!

Павел. (Не оборачиваясь.) Уходи, ефрейтор!

Рогов. Сам выбрал…

Вытаскивает из-за спины обрезок трубы и бьет им Павла по голове. Тот падает. Слышен крик: «Что ты робишь, падла!» Рогов бросает трубу и убегает. Появляется Михаил Иванович и наклоняется над Павлом.

Михаил Иванович. Пашка! Боже, голова в крови. Убили? Нет, вроде дышит… (Достает смартфон и набирает номер.) Скорая? Скорее приезжайте, человеку голову пробили…

Сцена 7

Неделей спустя. Квартира Ковалей. Павел с забинтованной головой сидит за столом перед ноутбуком. Входит Клавдия Петровна.

Клавдия Петровна. Паша! Тебе же запретили!

Павел. Я на минуту, мама, новости узнать.

Клавдия Петровна. И встал зачем? Врач велел лежать. У тебя же сотрясение.

Павел. Да были б тут мозги… (Указывает на голову.) Сам виноват. Не следовало поворачиваться к Рогову спиной. Он пьяный был, неадекватный. Вот и получил.

Клавдия Петровна. Эх, Паша, Паша. Ты слишком добрый, о людях судишь по себе. Этот Рогов — конченная сволочь! Ведь мог убить.

Павел. Нет, мама. Бил он на рефлексе, как в части нас учили, но не по заднице, а голове. Будь у него резиновая палка, набил бы шишку. Но у него была труба, поэтому рассек мне кожу.

Клавдия Петровна. Шесть швов! И шрам останется. (Всхлипывает.)

Павел. Ну, что ты, мама! (Встает и обнимает.) Шрам волосы прикроют. Не на лице ведь.

Клавдия Петровна. Голова болит?

Павел. Почти что нет.

Клавдия Петровна. В том-то дело, что «почти». Эх, сынок, сынок. Сестру ругал, чтоб никуда не лезла, а сам не удержался.

Павел. (Вздыхает.) Кто же думал…