Кшиштоф Кесьлевский - Декалог Страница 9

Ординатор. Он будет знать, что это не его ребенок?

На лице Дороты появляется нечто подобное тому, что в романах называется «злой улыбкой».

Дорота. Конечно… Вы способны только раскладывать все по полочкам. Вы тоже…

Ординатор. Я знаю, что люди на все соглашаются. Иногда…

Дорота. Есть вещи, которые нельзя сделать человеку… которого любишь… который умирает… Вы верите в Бога?

Ординатор. Да…

Дорота. А мне не у кого спросить…

Дорота уходит, не попрощавшись. Ординатор поднимает голову. С фотографии на него глядят смеющиеся дети с мороженым в руках. Ординатор встает и набрасывает салфетку на клетку с канарейкой, которая как раз собралась петь.

Перед дверью в квартиру Дороты на большом туго набитом рюкзаке сидит мужчина в ветровке. Увидев Дороту, встает.

Янек. Ты слышала на автоответчике?..

Дорота. Да.

Открывает дверь, смотрит на рюкзак.

Дорота. Это Анджея?

Янек. Мы уезжаем. Через неделю. Через неделю. Прямиком в Дели, а оттуда, уже с носильщиками, идем в первый лагерь.

Входят в квартиру. Янек ставит тяжелый рюкзак в передней.

Дорота. Зачем принес?

Янек. Никого же не будет, еще кто-нибудь залезет…

Дорота. Послушай… а не рановато ли вы его хороните?!

Янек достает из кармана записку.

Янек. Я ему написал… В горах нам его будет не хватать.

Дорота. Забирай это. Забирай.

С грохотом распахивает дверь, пытается одна выволочь тяжеленный рюкзак на площадку.

Дорота. Он член клуба или нет?! Имеет право держать рюкзак на складе?

Янек. Да, но…

Дорота. Так пускай там и лежит, черт побери! Пусть лежит, по крайней мере, пока он не умер!

Перетаскивает рюкзак через порог и захлопывает дверь. Янек остается в передней.

Янек. Прости… Мы не хотели… Бедная ты…

Дорота. Нет, уже все в порядке. Это было не так глупо…

Янек. Ты о чем?

Дорота. Об этом идиотском рюкзаке.

Янек. Как он себя чувствует?

Дорота молчит.

Сидит на кухне. Тупо смотрит на стакан с чаем, над которым клубится пар. Поднеся к стакану палец, начинает медленно, миллиметр за миллиметром, подталкивать его к краю стола. И вот уже он стоит на краю, но Дорота не убирает пальца, стакан наклоняется и со звоном падает. Дорота не реагирует. Она будто и не заметила того, что сделала. В комнате зазвонил телефон. Дорота не двигается с места. После второго звонка включается магнитофон. Слышен Доротин голос.

Дорота (за кадром). Квартира Анджея и Дороты Геллер. Вы говорите с автоответчиком. После сигнала сообщите, что вы хотели сказать. У вас есть полминуты.

Короткий электронный сигнал, и после небольшой паузы отчетливый мужской голос.

Мужчина (за кадром). Это я. Здесь еще только полдень, а у тебя вечер. Я вернулся с репетиции. Набежала куча народу. Мне ужасно одиноко. Жду тебя каждый день. Позвоню завтра вечером, у вас будет ночь… Запись, наверно, уже кон…

Негромкий щелчок. Магнитофон отключается.

В пустой — еще рано — лаборатории ординатор рассматривает что-то под микроскопом. Продолжается это долго.

Ординатор. Предыдущий мазок.

Молодой врач сменяет препарат под объективом. Ординатор опять замирает над микроскопом.

Ординатор. Еще более ранний.

Процедура повторяется.

Ординатор. И самый последний.

Молодой врач снова заменяет препарат.

Ординатор. Взгляните.

Теперь врач склоняется над окуляром. Ординатор меняет препараты, всякий раз сообщая, какой кладет.

Ординатор. Две недели назад. Неделя. Самый свежий.

Молодой врач поднимает взгляд. Вокруг глаза у него отпечатался ободок окуляра.

Врач. Вы нас всегда учили…

Ординатор. Оставьте… Что вы думаете?

Врач. Прогрессирует.

Ординатор кивает — он думает так же.

У гинеколога вид мужчины, видавшего немало женщин — не только в клинике. Закончив осмотр, он разглядывает Дороту.

Гинеколог. Прекрасно. Можете сойти.

Дорота не шевелится.

Дорота. Мне необходимо сделать аборт, доктор. Я пришла договориться.

Гинеколог. От такой прелести хотите избавиться?

Дорота. От такой прелести.

Гинеколог раскрывает блокнот, ищет свободное место.

Гинеколог. Вы у меня бывали?

Дорота. Первый раз.

Гинеколог. Послезавтра. Фамилия?

Дорота. Геллер. Дорота.

Гинеколог. Красивое имя.

Дорота в холле гостиницы «Европейская». Озирается. Мужчина в очках, лет тридцати пяти, отставляет чашечку кофе, встает.

Дорота. Это вы?

Человек в очках. Я… Здравствуйте. Витек мне говорил…

Достает конверт и пакетик в цветной бумаге.

Дорота. Когда вы прилетели?

Человек в очках. Ночью. Он просил, чтобы я вам о нем рассказал.

Дорота. Рассказывайте.

Человек в очках. Концерт уже был. Он не может до вас дозвониться. Просил меня сказать… Он попытается сегодня ночью… На концерте был полный зал…

Дорота. Знаю.

Разговор не клеится.

Человек в очках. Вот и все. У вас есть ключи от его квартиры…

Дорота. Да.

Человек в очках. Он просил, чтобы вы забрали оттуда ноты. Они на рояле, несколько листов в зеленой обложке. Вот и все.

Дорота в квартире Витека. Открывает рояль, легонько ударяет пальцем по клавишам. Закрывает укрышку, но музыка не умолкает. Она будет слышна на протяжении всей сцены. Квартира представляет собой одну большую комнату — все перегородки сняты. Видно, что Витек уезжал в спешке — кровать не застлана, везде разбросаны вещи. Дорота подходит к висящему на плечиках пиджаку. Всовывает руку в рукав, прижимается к нему. Потом идет в ванную, зажигает свет. На зеркале губной помадой написано: «Встала раньше. В девять у филармонии. Дорота». В середине буквы «о» в слове «Дорота» нарисовано улыбающееся солнышко. Дорота тоже улыбается, возвращается к роялю и кладет на лежащие там ноты в зеленой обложке письмо и яркий пакетик.

Пани Бася улыбается с порога — но не так, как обычно.

Ординатор. Добрый день, пани Барбара.

Смотрит на нее внимательно.

Ординатор. Что случилось, пани Барбара?

Пани Бася. Купила…

Ординатор. Купили!

Пани Бася. Да, по объявлению, которое вы отметили…

Ординатор. Почему не надели? Надо же показать…

Пани Бася. Красивое. Я его, наверное, не стану носить. Жалко… Знаете, какие сейчас люди. Снимут, и не заметишь.

Ординатор. Рассказывайте.

Пани Бася показывает.

Пани Бася. Длинное, черное… будто на меня сшито… а воротник… ну в точности, как я хотела…

Ординатор. Сколько отдали? Мне-то можно сказать…

Пани Бася смеется — теперь уже от всей души; она счастлива.

Пани Бася. Все, пан ординатор. Все, что скопила за тридцать лет.

Она уже успела переодеться, достала из сумки отвертку и теперь стоит у балконной двери, выкручивая болты из оконных рам. На одном окне висят рентгеновские снимки. Ординатор подходит к ним и — в который уже раз — внимательно рассматривает.

Когда пани Бася приближается со своей отверткой, перевешивает снимки так, чтобы они ей не мешали.