Кнут Гамсун - Царица Тамара

Кнутъ Гамсунъ

ЦАРИЦА ТАМАРА

Тамара, царица Грузіи.

Князь Георгій, ея супругъ.

Георгій, Русуданъ — ея дѣти.

Настоятель.

Священникъ.

Фатима.

Ханъ Товинскій.

Зайдата

Юаната

Софіатъ

Мецеду

Адьютантъ князя Георгія.

Два татарскихъ офицера.

Два плѣнныхъ грузина.

Гетманъ.

Офицеры и солдаты царицы. Товинскіе офицеры и солдаты. Монахи. Писцы. Музыканты. Танцовщицы. Дѣвушки. Слуги.

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ

Замокъ Тамары при Аби. Теплый лѣтній день. Зала съ колоннами и овальными простѣнками. Повсюду диваны, кавказскіе и восточные ковры. Большой кіотъ, передъ которымъ горитъ неугасимая лампада. Рядъ колоннъ образуетъ входъ въ глубинѣ сцены, скрытый теперь завѣсой изъ ковра. Въ глубинѣ сцена примыкаетъ къ низкой лѣстницѣ, которая ведетъ наружу. Между колоннъ въ вазахъ большіе букеты, полъ усыпанъ цвѣтами. Направо двѣ двери, ведущія во внутренніе покой и тоже закрытыя коврами. Налѣво, въ самой глубинѣ, дверь, обитая желѣзомъ; на переднемъ планѣ возвышеніе, къ которому ведутъ нѣсколько ступеней; на немъ стоитъ тронъ царицы. Дѣвушки, съ лицами, наполовину закрытыми покрывалами, вносятъ цвѣты изъ второй двери направо. Вооруженные слуги въ коричневыхъ черкескахъ и черныхъ папахахъ помогаютъ имъ. Въ ту же дверь входитъ солдатъ и осматривается.

Первый слуга. Куда ты?

Солдатъ. Я вошелъ сюда, такъ какъ не зналъ, какъ мнѣ пройти.

Первый слуга. Но куда же тебѣ нужно?

Солдатъ. Мнѣ нужно къ князю Георгію; я изъ лагеря.

Первый слуга. Я доложу ему. Уходитъ.

Второй слуга. Ты выглядишь, какъ потерпѣвшій пораженіе воинъ.

Солдатъ. А ты похожъ на человѣка, который въ этомъ дѣлѣ ничего не понимаетъ.

Второй слуга. Ты смѣешь возражать? Да знаешь ли ты, что говоришь со слугой царицы?

Солдатъ. Ты тоже говоришь со слугой царицы.

Зайдата. Да, онъ правъ; и онъ слуга царицы

Второй слуга. Да, но я могу итти, куда хочу, а онъ долженъ стоять у двери.

Зайдата. Тише: князь Георгій.

Первая завѣса подымается передъ входящимъ княземъ Георгіемъ. Онъ безъ бороды, на немъ папаха изъ бѣлаго ангорскаго мѣха и свѣтло-зеленый бархатный кафтанъ, на груди золотыя цѣпи, на роскошномъ поясѣ кинжалъ и сабля, сапоги изъ желтаго сафьяна, бѣлые шаровары заправлены въ голенища. За нимъ идетъ адьютантъ, который дѣлаетъ знакъ солдату подойти.

Князь Георгій. Ты изъ лагеря?

Солдатъ. Да.

Князь Георгій. Все спокойно?

Солдатъ. Да.

Князь Георгій. Зачѣмъ тебя послали?

Солдатъ. Мы стоимъ передъ врагомъ. Мы просимъ тебя, чтобы ты сѣлъ на коня и прибылъ къ намъ.

Князь Георгій. Тебя послалъ Тарасъ?

Солдатъ. Да.

Князь Георгій, подумавъ. Скажи Тарасу, чтобы всѣ отдохнули; я прибуду черезъ нѣсколько дней и ночей. Солдатъ уходить.

Князь Георгій. Понялъ ли ты мой отвѣтъ?

Адьютантъ. Нѣтъ.

Князь Георгій. Я хочу увѣриться въ моихъ людяхъ. Этой ночью я осмотрю лагерь.

Адьютантъ. А!

Князь Георгій. Я строгій вождь.

Адьютантъ. Ты великій вождь.

Князь Георгій. Я слуга царицы… Вели позвать священника. Адьютантъ уходить.

Князь Георгій. Эй, Зайдата!

Зайдата. Твоя служанка здѣсь.

Князь Георгій. Цвѣты отнимаютъ у тебя все время.

Зайдата. Скоро прибудетъ царица. Тамъ внизу на дорогѣ уже видна ея свита.

Князь Георгій. Царица — супруга моя. А ты могла бы быть моей возлюбленной.

Зайдата. Это ты только говоришь. Уже много лѣтъ ты это говоришь. Сама царица будетъ твоей возлюбленной, когда прибудетъ сюда.

Князь Георгій. Ты думаешь, ей это будетъ угодно?

Зайдата. О, да, конечно. Развѣ она не супруга твоя?

Князь Георгій. Конечно, она захочетъ быть моей возлюбленной. А если и не захочетъ, я заставлю ее. Вѣдь у меня достаточно для этого власти, Зайдата.

Зайдата. Царица не любитъ меня. И Юанату и Софіатъ, которыхъ ты также называлъ своими возлюбленными, она не любитъ.

Князь Георгій. Всѣ мы слуги царицы. Помни это.

Юаната. Ты вѣрно радуешься тому, что царица пріѣзжаетъ.

Князь Георгій. Тише, Юаната. Сама ты царица, и нѣтъ царицы, подобной тебѣ.

Зайдата. А подобной мнѣ?

Князь Георгій. И тебѣ.

Софіатъ. А мнѣ?

Князь Георгій. И тебѣ также. Право же, такъ.

Зайдата. Все это ты говоришь намъ уже многіе годы, но не думаешь этого. Одно ты думаешь: что нѣтъ ни единой, подобной царицѣ.

Князь Георгій. И ты должна такъ думать, Зайдата. Садится. Входитъ священникъ.

Князь Георгій. Готово ли у васъ, дѣвушки?

Зайдата. Мы идемъ. Дѣвушки и слуги уходятъ.

Священникъ. Ты звалъ своего слугу?

Князь Георгій. Послѣ паузы. Садись.

Священникъ садится. У тебя сегодня мрачный видъ, Георгій. Вѣдь царица пріѣзжаетъ: ты всегда этому радуешься.

Князь Георгій. Сегодня я долженъ на что-нибудь рѣшиться.

Священникъ. И да будетъ твое рѣшеніе рѣшеніемъ добрымъ.

Князь Георгій. Я первый слуга царицы, я начальникъ ея войска и я одерживалъ великія поюѣды. Не правда ли?

Священникъ. Это правда.

Князь Георгій. Но я все-таки не царь.

Священникъ. Да, ты не царь. Это — нѣтъ.

Князь Георгій. Я не царь. Я только отецъ ея дѣтей, ея сына и дочери. Когда я стою передъ царицей, я долженъ держать шапку въ рукахъ. Что можетъ думать женщина о мужчинѣ, который стоитъ передъ нею съ шапкой въ рукахъ… Жестко. Она должна думать обо мнѣ съ пренебреженіемъ.

Священникъ. Ты преувеличиваешь.

Князь Георгій. Ты понимаешь ли, священникъ: я завоевалъ Трапезундъ, и Эрзерумъ, и Аби, и все-таки я — слуга моихъ дѣтей.

Священникъ. Я говорю тебѣ, что ты преувеличиваешь, князь Георгій.

Князь Георгій. Вовсе я не преувеличиваю, ты этого не понимаешь. Я охотно буду слугой дѣтей моихъ, но быть рабомъ царицы я не хочу.

Священникъ. Рабомъ? Неужели она сказала?..

Князь Георгій. Три ночи тому назадъ я захватилъ въ плѣнъ Товинскаго хана; но я не могу покончить съ нимъ, чтобы не навлечь на себя гнѣвъ царицы. Онъ ждетъ рѣшенія царицы. Я держу его тамъ. Показываетъ на обитую желѣзомъ дверь.

Священникъ. Царица даруетъ ему жизнь?

Князь Георгій. Видишь ли! Потому что не я царь. Съ силою. А почему бы мнѣ не быть царемъ? Супруга моя изъ рода Баграта, и я тоже изъ рода Баграта, мы одного племени. Но она единственное дитя Георгія Третьяго — и вотъ она стала царицей; если бы мой отецъ былъ царемъ, я былъ бы его наслѣдникомъ.

Священникъ. Это правда.

Князь Георгій. Никто изъ васъ не знаетъ, что значитъ быть супругомъ царицы. Если я приказываю что-нибудь сдѣлать, меня спрашиваютъ: это велѣла сдѣлать царица? Смотри: вотъ цвѣты для царицы. Герольды трубятъ, когда она проходитъ. Солдаты отдаютъ ей честь. А я между тѣмъ — князь Георгій.

Священникъ. Великое горе терпишь ты въ собственномъ домѣ.

Князь Георгій. А можно ли меня въ чемъ-нибудь упрекнуть? Развѣ я не велю дѣвушкамъ закрывать лицо, чтобы онѣ не ввели меня въ соблазнъ?

Священникъ. И ты поступаешь правильно. Ибо Зайдата подобна огню.

Князь Георгій. Да, и Зайдата тоже. Но, скорѣе, Софіатъ подобна огню.

Священникъ. Да, и она; всѣ онѣ подобны огню.

Князь Георгій. Откуда ты это знаешь?

Священникъ. Я этого не знаю. Я ихъ только слышу въ купальнѣ; онѣ тамъ играютъ другъ съ другомъ и болтаютъ.

Князь Георгій. Я, слава Богу, никогда не былъ съ ними въ купальнѣ.

Священникъ. Никогда? Ну, конечно, нѣтъ, вѣдь тебѣ принадлежитъ царица.

Князь Георгій. Принадлежитъ ли она мнѣ?

Священникъ. Конечно, принадлежитъ. Любопытно. Развѣ ты не обладаешь царицей?

Князь Георгій. Конечно, она моя. У меня есть власть, чтобы обладать ею, и царица не любить никого, кромѣ меня; какъ же я могъ бы не обладать ею!

Священникъ. Правда.

Князь Георгій. Но иногда, священникъ, ко мнѣ заползаютъ мысли, — и нѣтъ въ нихъ ни кротости, ни мягкости. Есть ли этому прощеніе?