Владимир Янсюкевич - Песочные часы

Песочные часы

киносценарии

Владимир Янсюкевич

© Владимир Янсюкевич, 2016

© Игорь Макаров, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дружеский шарж на автора художника Игоря Макарова. 1972 г.

Неприкаянный

драма

«Возьмите иго Моё на себя…»

Морок

Речная протока на островах в пойме большой реки. Над тёмной водой плывёт лёгкий туман…

…сверху вода зеркально спокойна, но если всмотреться, то можно увидеть, как там, в глубине, повинуясь течению, змеятся, словно волосы утопленницы, скрытые половодьем стебли осоки…

…а на поверхности отражается небо: покачиваются облака, плавают птицы, бороздят речное дно самолёты…

…и всё это двигается и звучит замедленно, как бывает во сне…

…неправдоподобно утробно квакает лягушка, также на пониженных тонах стрекочет кузнечик…

…хрустнул прибрежный сухостой, ещё, ещё, хруст усиливается, кто-то очень тяжёлый приближается к воде…

…сначала – хруст-треск, потом – чавканье с засосом, потом – хлюпанье… по воде от берега пошли круги…

…вода из прозрачной постепенно делается мутно-красной…

…на отражённое в ней небо тучей наплывает край чьей-то взлохмаченной головы, волосы по бокам дыбом – будто рога…

…на мгновение голова замирает…

…затем склоняется над водой, постепенно увеличиваясь в размерах…

…вот вырисовывается бугристый заросший волосами лоб…

…заплывшие гноем глаза…

…распухший до размеров боксёрской перчатки нос с тёмными провалами ноздрей…

…ощерившийся рот с кабаньими клыками…

…вот и всё лицо, нет – рыло, перекрыв небо, отражается в воде…

…нечеловечески безобразное, страшно уродливое, рыкающее и хрюкающее…

…глаза чудовища наливаются ужасом, пасть раскрывается, выпуская из себя дикий вопль…

Пробуждение

Городская квартира. Утро. Всё залито солнцем.

Человек, проснувшись, с криком отдирает себя от привидевшегося кошмара, закрыв лицо руками…

…вскакивает, бежит в ванную, к зеркалу, медленно отнимает руки от лица, и…

…мы видим искажённое страхом лицо сорокалетнего мужчины…

Наконец, он успокаивается, лицо разглаживается, хотя дыхание остаётся учащённым…

В зеркальном отражении, за спиной мужчины, появляется встревоженное лицо жены, Альбины.

Она обнимает мужа за плечи, прижимается к его спине.

Они смотрят друг на друга через зеркало. Он – растерянно, она – с удивлением.

– Что с тобой, Миша? – спросила жена шёпотом.

Он хотел рассмеяться, но смех вырвался наружу удушливым кашлем.

– Да так… сон дурацкий…

– Что за сон? – она провела рукой по его волосам.

– Урода одного видел…

– Какого урода?

– Себя…

– Ну, какой же ты урод, – она успокаивающе погладила мужа по спине.

– Да… – его всё ещё трясло.

– И часто тебе снится подобное?

– Бывало… но раньше не так…

Она заглянула в глаза мужу.

– Тебя что-то… гнетёт?

– Не знаю…

– Если не знаешь, значит, ничего страшного. Просто переутомился… – она приникла щекой к его плечу. – Ты самый красивый мужчина на свете… самый добрый… самый внимательный… и самый желанный…

В отражающемся в зеркале дверном проёме вдруг возникла девушка, бледная, с выражением ужаса на лице и кровоподтёком у виска…

Михаил вздрогнул, в панике оттолкнул жену, рванулся к двери. В коридоре никого не было.

Альбина, вскрикнула, чуть не опрокинувшись в ванную – едва успела ухватиться за смеситель.

– Ты что?!

– Прости… – он подал жене руку. – Не проснулся ещё…

– Ми-иша…

– У нас выпить есть?

– С утра?

Пошатываясь, он вернулся к умывальнику, опёрся руками о раковину, судорожно набрал воздуха.

– Знаешь, что… – она провела ладонями по плечам мужа. – Давай-ка выберемся, наконец, на природу, а? Денька на три… Возьмём Саньку… У него всё равно каникулы… Заодно и от компьютера отдохнёт… а?

– Он не поедет.

– Поедет. Сам вчера напрашивался.

– Ну да? – уже давно ничто так приятно не удивляло Михаила.

– Да, представь! Родители, говорит, вы не хотите куда-нибудь смотаться… на пару деньков?

– А… уже? Рановато…

– И я об этом подумала. А он говорит, и я бы с вами прокатился.

Михаил тронул щетину, открыл кран, набрал в ладони воды, склонился над раковиной.

– Артём присмотрит. Будешь на связи… Хочешь, я с ним поговорю? Он всё-таки… твой компаньон.

– Нет!

Она перекрыла кран.

– И он каждый год возит жену на юг!

– Не он, она его возит. У неё сестра в Одессе.

– Неважно.

– Важно. Это ему ничего не стоит.

– Ладно… я не о себе. Нельзя так измываться над собственным организмом. Вот он и бунтует. Когда-то нужно отдыхать, трудоголик чёртов!

– Хорошо… Я подумаю… Хотя…

– Ну что ещё?

– Ладно, чёрт с ней… С работой…

– Неужели? – она саркастически улыбнулась. – Омлет приготовить?

– И кофе… нет, чай. Покрепче.

– Слушаюсь, гражданин начальник!

Альбина сорвала с вешалки полотенце и вышла из ванной.

Михаил открутил кран до предела, сунул голову под шипящую струю.

Компаньон

С утра Михаил заехал в офис фирмы при магазине.

За стеклянной витриной красовались шины всевозможных фасонов, а над ними – выставочная картинка с изображением суперавтомобиля и надписью: «Наши шины для вашей машины».

Михаил притормозил у служебного входа, на задах торгового павильона. Прошёл в офис.

Артём был на месте. Поздоровались.

– Тёма, мне надо отдохнуть, – начал Михаил, приготовившись к длинному и трудному разговору.

– Надо так надо, – Артём листал ежедневник, не глядя на Михаила.

– Дня три-четыре, – продолжал Михаил, несколько удивлённый сговорчивостью компаньона.

– Нет проблем, – Артём, захлопнул еженедельник.

– Значит, я могу…

– А кто сказал, что не можешь. Мы с тобой равноправные партнёры и должны помогать друг другу. Так или не так?

– Так…

– Желаю приятного отдыха, – Артём протянул руку. – Не вижу радости на лице.

– Тём, я… – словно желая оправдаться, продолжал Михаил.

– Я понял, Миха. Тебе надо отдохнуть. Всё в порядке. Я справлюсь. Ты мне доверяешь?

– Конечно, – Михаил пожал компаньону руку.

– Тогда свободен. Привет семье.

У храма

По дороге домой Михаил увидел церковь.

Он остановился у обочины, опустил стекло и некоторое время через дорогу наблюдал за жизнью на небольшой церковной площади.

Двери храма были гостеприимно раскрыты. Но площадь была пуста. И только одна старуха в чёрном кормила голубей на паперти.

Звонили колокола, шла утренняя служба.

Михаил вышел из машины. Перешёл дорогу. Приблизился к храму. Проходя мимо старухи, остановился, рассматривая стаю голубей.

И вдруг услышал:

– Покайся, сын мой!

Михаил поднял голову и увидел скорбное лицо старой женщины, смотрящее из-под чёрного платка, как из могилы.

– Покайся! – повторила старуха и осенила мужчину крестным знамением.

Михаил смутился, хотел что-то сказать, но не нашёл что и направился к распахнутым дверям храма.

На улице светило яркое солнце, и внутренность храма по контрасту показалась ему тёмной и таинственной. Из темноты обозначились горящие светильники, и пахнуло необычной теплотой. Тут же он услышал пение, пел женский хор.

Какое-то время Михаил стоял неподвижно, слушал и вдыхал, и уже хотел переступить порог храма, но не решился. Развернулся и пошёл прочь.

Старуха в чёрном перекрестила его вслед.

Михаил, словно почувствовал это – остановился, вернулся, достал кошелёк, сунул старухе первую попавшуюся в руки купюру и направился через площадь на другую сторону улицы, услышав за собой:

– Да хранит тебя Господь, сын мой!

На реке

Залив большой реки. Летнее утро.

На высоком берегу село. А на склоне, ближе к воде – утопающие в зелени дачи. С бугра спускается к реке широкий накатанный просёлок – дорога к причалу.

В конце дороги, у самой воды, стоят несколько иномарок.

Тут же, на возвышении, огромный навигационный щит с красной полосой.

Относительную тишину разрезает протяжный женский крик: «Витькааа!»

С берега видно, как в прогале между островами снуют по реке туда-сюда моторки, и в воздухе висит многоголосый моторный зуд.