Бернард Шоу - Тележка с яблоками Страница 10

Лизистрата. Бесподобно!

Аманда. Сэр, этой речью вы превзошли самого себя.

Бальб (ворчливо). Все это прекрасно; но что скажет мой шурин Майк?

Лизистрата (вне себя). А ну его к черту, вашего шу­рина Майка!

Боэнерджес. К порядку, к порядку!

Лизистрата. Прошу извинить меня, ваше величество; но, право же, в такую минуту... (Теряется, не находя слов.)

Магнус (Бальбу). Если бы не я, мистер Бальб, ваш шурин был бы членом кабинета, несмотря на все старания премьер-министра помешать этому.

Бальб (вызывающе). А почему бы ему и не быть чле­ном кабинета?

Аманда. Грешки, Бальби, грешки мешают. Насчет выпи­вона слаб!

Бальб (задиристо). Это кто говорит?

Аманда. Я говорю, миленький.

Бальб (более миролюбивым тоном). А вот если хотите знать, так Майк пьет меньше меня.

Аманда. На вас это не так заметно, Берт!

Плиний. Майк не умеет остановиться вовремя.

Красс. Для него остановиться вовремя — это значит не начинать.

Лизистрата (порывисто). Какие вы все свиньи — вы, мужчины! Король предложил нам на разрешение серьезнейший принципиальный вопрос, а вы вместо этого пу­скаетесь в спор о том, сколько может выпить пьянчужка, ко­торый, когда на него найдет, готов пить не только чистый ви­ски, как Бальб, но и денатурат, и бензин, и все, что под руку попадется.

Бальб. Лизистрата права. Какая разница, что и сколько пьет Майк? Какая разница вообще, пьет он или нет? Если б Майк был членом кабинета, это только укрепило бы правитель­ство, потому что Майк представляет Ремонтный трест, крупней­шую промышленную корпорацию в Англии.

Лизистрата (дав волю своему негодованию). Вот, вот! Ремонтный трест! В нем все дело! Выслушайте меня, сэр, и тогда вы поймете, почему я так близко принимаю к сердцу все то, о чем вы говорили. Я — министр энергетики вашего прави­тельства. В моем ведении находится учет и распределение всех энергетических ресурсов страны. Я обращаю на благо народа силу ветра и морского прилива, энергию, скрытую в нефтяных источниках и угольных пластах. Мое дело заботиться о том, чтобы каждая штепсельная розетка, дающая ток пылесосу в Маргейте, швейной машинке на Гебридских островах или бор­машине на Шетландских островах, действовала так же безот­казно, как и гигантские динамомашины, которые питают наши промышленные предприятия. Я выполняю свою задачу; но это обходится вдвое дороже, чем следовало бы. Почему? А потому, что Ремонтный трест скупает и кладет под сукно все новые изо­бретения. Ведь любая поломка, любая авария, любые перебои или неполадки служат для него источником новых доходов. Если бы не Ремонтный трест, мы давно уже имели бы небьющееся стекло, нержавеющую сталь, не знающие износа ткани. Если бы не Ремонтный трест, не приходилось бы каждую неделю возвращать в депо товарные вагоны, которые едва не разби­ваются в щепы от толчков при отправлении и остановке поез­да. Ремонт ежегодно стоит нашей стране сотни и сотни мил­лионов фунтов. Я могу назвать вам десятка два изобретений, которые во много раз сократили бы число поломок и аварий; но Ремонтный трест готов заплатить за любое изобретение го­раздо больше, чем автор получил бы от его реализации; а поку­пает он только для того, чтобы похоронить навсегда. Если изобретатель беден и не умеет отстоять себя, с ним поступают еще проще. Устраивают инсценировку испыта­ния, а потом заявляют, что идея не оправдала себя на практи­ке. В меня два раза стреляли доведенные до отчаяния изобре­татели: им казалось, что в их злоключениях виновата я, — как будто я в силах противостоять этому чудовищу, которое воро­чает миллионами, держит в кулаке прессу и не пропускает ни одного жирного куска. Ужасно! Ведь я люблю свое дело, я боль­ше всего на свете хочу, чтобы оно шло хорошо; это для меня дороже всех личных привязанностей, дороже того счастья, о котором мечтают обыкновенные женщины. Я согласилась бы лишиться правой руки, только бы узнать, что Ремонтный трест обанкротился, что заправилы его пошли под суд, а из его пред­приятий половина ликвидирована за ненадобностью, а другая половина передана государственным ремонтным конторам, где на убытках страны не наживаются частные лица. Это и ваше желание, сэр, и я поддерживала бы вас до последней капли крови, если бы только смела. Но что я могу поделать? Стоит мне лишь заикнуться об этом вслух, и газеты целых два года будут каждодневно трубить о том, как плохо работают наши правительственные учреждения, особенно те, во главе которых, как в министерстве энергетики, стоит женщина. Ремонтный трест не остановится даже перед тем, чтобы вытащить на свет божий похороненные им изобретения и объявить, что это по моей вине им не был дан ход. Нанятые им сыщики будут день и ночь шпионить за мной и вынюхивать какой-нибудь предлог обвинить меня в безнравственности. Один из членов правления не постеснялся сказать мне как-то в лицо, что достаточно ему поднять палец, и толпа перебьет все стекла в моем доме; а чтобы вставить новые, мне придется обратиться к Ремонтному тресту. И это верно. Это позор, это унизительно, но если я по­пытаюсь бороться, меня сразу же оттеснят от всякой общест­венной деятельности, а на мое место посадят пьянчугу Майка, который будет управлять министерством к их выгоде — иначе говоря, развалит всю работу, и Джо придется продать все наши предприятия Ремонтному тресту по цене железного лома. Я... я... нет, это выше моих сил! (Падает в кресло.)

Водворяется неловкое молчание. Его нарушает премьер-министр, вну­шительным тоном обращаясь к королю.

Протей. Вы слышали, сэр? Единственная ваша сторон­ница в совете министров откровенно признала, что ей не под силу справиться с тем положением, которое создалось в про­мышленности. Не хочу хвалиться, будто я пользуюсь влиянием на моих коллег женского пола; но, во всяком случае, ни одна из них не решится поддерживать вас.

Аманда (вскочив с места). Что такое? Я не решусь? Хо­тите пари, что я поеду в избирательный округ пьянчуги Майка и выскажу там все то, что здесь сейчас говорила Лиззи, и даже больше, если только захочу. Заметьте, в мои дела ваш Ремонт­ный трест никогда не вмешивается. И не советую ему пробо­вать.

Магнус. Боюсь, это лишь потому, что директоры Ремонт­ного треста заинтересованы в бесперебойной работе связи не меньше всего прочего населения.

Аманда. Пустяки! Они могли бы избавиться от меня, не трогая моего министерства. Все дело в том, что они меня боят­ся, именно меня, Аманды Почтельстоп.

Магнус. Вы, наверно, кокетничаете с ними!

Аманда. Еще новости! Нужно им мое кокетство! Най­дется немало женщин и помоложе и покрасивее меня, которые за деньги охотно станут кокетничать с ними. Нет, с такой публикой кокетством ничего не возьмешь. Припугнуть их надо; вот это на них действует.

Лизистрата (голосом, еще срывающимся от волнения). Ах, если б я могла припугнуть их!

Магнус. Но почему Аманда может, а вы не можете?

Аманда. Я вам скажу почему. Она не умеет передраз­нивать людей. Она не умеет петь веселые песенки. А я умею п то и другое; именно это — не сочтите за дерзость, сэр, — дела­ет меня настоящей королевой Англии.

Боэнерджес. Вы с ума сошли! Позор! Безобразие!

Аманда. Лучше не злите меня, Билл, не то я в два ме­сяца выживу вас из вашего избирательного округа.

Боэнерджес. Ах, вот как? Как же вы это сделаете, хо­тел бы я знать?

Аманда. А так же, как я выжила из своего избиратель­ного округа председателя Ремонтного треста, когда он явился туда, чтобы оттягать у меня мое место в парламенте.

Магнус. Меня очень удивило тогда, что он сдался без боя. Как вы этого добились?

Аманда. Очень просто. Он начал свою избирательную кампанию с того, что в одну прекрасную субботу собрал пять тысяч человек в «Клубе ревнителей домашнего уюта» и обра­тился к ним с пышной речью, направленной против меня. Неделю спустя в том же самом помещении и перед теми же людьми выступила я. Полемикой я не занималась. Я просто стала передразнивать его. Выбрала из его речи самые высоко­парные места и давай повторять их, подражая его голосу и манере, так что вся пятитысячная аудитория за бока держа­лась от хохота. После этого я предложила спеть им, и тут под­нялся такой рев восторга, что в зале едва не обрушился пото­лок. Я спела две песенки, обе с припевом для хора. Одна на­чиналась так: «Я от нее полетел кувырком, в субботу вечер­ком, в субботу вечерком». А другая: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля, где Аманда, там и я». И в следующий его приезд весь город распе­вал эти песенки у него под окнами. Он отменил уже назначен­ное предвыборное собрание и обратился в бегство. Вот, сэр, какими методами ваша покорная слуга управляет Англией. И счастье для Англии, что королева Аманда, в сущности, слав­ный малый, несмотря на кое-какие мелкие недостатки. (Садит­ся на свое место с торжествующе-самодовольной улыбкой.)