Альбер Камю - Калигула Страница 10

Калигула. Я думаю, что все равны.

Керея. Я это знаю, Кай. Именно поэтому у меня нет к тебе ненависти. Но ты всем мешаешь, и нужно, чтобы ты исчез.

Калигула. Это вполне справедливо. Но почему ты объявляешь это мне и рискуешь своей жизнью?

Керея. Потому что другие встанут на мое место, и потому что я не люблю лгать.

Молчание.

Калигула. Керея!

Керея. Да, Кай.

Калигула. Веришь ли ты, что два человека, равные между собою гордостью и душой, могут хотя бы раз в своей жизни поговорить от всего сердца?

Керея. Я думаю, что мы сейчас этим и занимаемся.

Калигула. Да, Керея. Однако тебе казалось, что я на это не способен.

Керея. Я ошибался, Кай. Теперь я понял это и благодарю тебя. Я жду твоего приговора.

Калигула (рассеянно). Моего приговора?. . А, ты хочешь сказать… (Достает табличку из своего плаща. ) Узнаешь, Керея?

Керея. Да. Я знал, что она у тебя.

Калигула (возбужденно). Верно, Керея, и сама твоя откровенность была притворной. Два человека не могут говорить от всего сердца. Впрочем, это не важно. Сейчас мы продолжим игру в откровенность и попробуем еще раз, вернувшись к тому, с чего начали. Нужно, чтобы ты попытался понять то, что я тебе скажу, нужно, чтобы ты перенес мои оскорбления и мой дурной нрав. Слушай, Керея. Эта табличка – единственная улика против тебя.

Керея. Я ухожу, Кай. Я устал от этого кривляния. Я слишком хорошо его знаю и не хочу больше видеть.

Калигула (прежним тоном). Останься еще. Это улика, так?

Керея. Мне кажется, тебе не нужно улик, чтобы убить человека.

Калигула. Ты прав. Но один раз я могу себе позволить противоречие. Это никому не помешает. Приятно противоречить себе время от времени. Противореча себе отдыхаешь. А мне нужен отдых, Керея.

Керея. Я не понимаю и не люблю эти сложности.

Калигула. Конечно, Керея. Ты здоровый человек. Ты не хочешь ничего необычного. (С хохотом. ) Ты хочешь жить и быть счастливым! Только это!

Керея. Мне кажется, нам пора остановиться.

Калигула. Еще нет. Немножко терпения. Вот смотри: у меня есть улика. И мне хочется считать, что без нее я не могу вас убить. В этом моя идея и мой отдых. Ладно. Смотри теперь, чем становится улика в руках императора.

Подносит табличку к огню факела. Керея приближается к Калигуле. Факел меж ними. Табличка плавится.

Смотри, конспиратор, она плавится! И по мере того, как уходит она в небытие, на лице твоем разгорается утро невинности! Какой у тебя восхитительно чистый лоб, Керея! Как это прекрасно – невинность! Как прекрасно! Восхищайся моим могуществом! Сами боги не могут вернуть человеку невинность, вначале не наказав. А твоему императору нужен только огонь, чтобы отпустить тебе грехи и воодушевить тебя! Продолжай, Керея, доведи да конца свое прекрасное рассуждение, которое ты мне тут излагал. Твой император жаждет отдыха. Это в его духе – жить и быть счастливым!

Керея в оцепенении смотрит на него. Потом делает едва уловимый жест, показывающий, что он – понял, открывает рот и быстро выходит. Калигула держит табличку в огне и, улыбаясь, провожает его взглядом.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Сцена погружена в полумрак. Входят Керея и Сципион.Керея проходит вначале направо, потом налево, потом возвращается к Сципион у.

Сципион (с неприступным видом). Чего ты от меня хочешь?

Керея. Время не ждет. Мы должны быть тверды в нашем деле.

Сципион. С чего ты взял, что я колеблюсь?

Керея. Вчера ты не пришел на наше собрание.

Сципион (оборачиваясь). Верно, Керея.

Керея. Сципион, я старше тебя и не привык просить о помощи. Но ты мне нужен. Это убийство требует поддержки авторитетных лиц. Только мы с тобой сохранили еще разум среди этого низкого страха и уязвленного тщеславия. Я знаю, если ты нас оставишь, ты никого не предашь. Но дело не в этом. Я хочу, чтобы ты был с нами.

Сципион. Я понимаю тебя; но – клянусь – я не способен на это.

Керея. Значит, ты с ним?

Сципион. Нет. Но я не могу быть против него. (После паузы, глухо. ) Даже если бы я убил его, мое сердце осталось бы с ним.

Керея. Но ведь он казнил твоего отца.

Сципион. Да, и с этого все началось. И этим же все окончилось.

Керея. Он отрицает то, что ты признаешь. Он глумится над тем, что ты боготворишь.

Сципион. Это так, Керея. Но у меня с ним есть нечто общее. Один огонь сжигает нам сердце.

Керея. У нас остается всего несколько часов, чтобы выбрать. И все, что есть у меня с ним общего, я заглушил в себе.

Сципион. Я не могу выбирать. Ибо я страдаю. И больше всего я страдаю из-за того, что страдает он. Моя беда в том, что я все понимаю.

Керея. Значит, ты сделал выбор. Ты признаёшь его правоту.

Сципион (кричит). О! Клянусь тебе, Керея! ничью правоту не признаю я больше – ничью и никогда!

Пауза. Смотрят друг на друга.

Керея (с чувством, приближаясь к Сципиону). Знаешь, я ненавижу его еще больше за то, что он сделал с тобой.

Сципион. Он научил меня быть требовательным.

Керея. Нет, Сципион, он вверг тебя в безысходность. А ввергнуть в безысходность молодую душу – преступление, которое страшней всех прежних его преступлений. Клянусь, за одно это я с наслаждением убил бы его.

Направляется к выходу. Входит Геликон.

Геликон. Я искал тебя, Керея. Калигула устраивает здесь небольшую дружескую встречу. Дождись его. (Поворачивается к Сципиону. ) А ты, голубчик, тут не нужен. Можешь идти.

Сципион (выходя, Керее). Керея!

Керея (очень тихо). Да, Сципион.

Сципион. Постарайся понять.

Керея (очень тихо). Нет, Сципион.

Сципион и Геликон выходят.

За кулисами слышно бряцание оружия. Справа появляются два Страж а, сопровождающие старого патриция и первого патриция. Те явно напуганы.

Первый патриций (стражу, пытаясь придать голосу твердость). В конце концов, чего от нас хотят среди ночи?

Страж. Сядь здесь. (Указывает на сиденье справа. )

Первый патриций. Если нас хотят убить, как убивали других, к чему столько возни?

Страж. Сядь здесь, старый осел.

Старый патриций. Сядем. Этот человек ничего не знает. Это видно.

Страж. Да, моя радость, это видно.

Выходит.

Первый патриций. Я говорил, надо было действовать быстро. А теперь нам не миновать пытки.

Керея (не поднимаясь с сиденья, спокойно). Что случилось?

Первый патриций и Старый патриций (вместе). Заговор раскрыт!

Керея. Ну и что теперь?

Старый патриций (трясясь). Теперь – пытка.

Керея (бесстрастно). Мне помнится, Калигула дал некоему ворюге-рабу восемьдесят одну тысячу сестерциев за то, что тот не сознался под пыткой.

Первый патриций. Нам-то что от этого?

Керея. Ничего, но это доказывает, что он любит смелость. Вы должны это учесть. (Старому патрицию. ) Не мог бы ты перестать стучать зубами? А то у меня от этого стука мурашки по коже.

Старый патриций. Но ведь…

Первый патриций. Хватит. Мы играем со смертью.

Керея (не двигаясь). Вы знаете любимую фразу Калигулы?

Старый патриций (чуть не плача). Да. Он сказал ее палачу: "Убей его медленно, чтобы он чувствовал, как умирает".

Керея. Нет, еще лучше. Как-то после казни он зевнул и сказал: "Более всего я восхищаюсь собственной бесчувственностью".

Первый патриций. Слышите?

Звон оружия.

Керея. И это выдает его слабость.

Старый патриций. Ты не можешь не философствовать? Ненавижу подобную болтовню.

В глубине сцены появляется раб. Он вносит оружие и складывает его на сиденье.

Керея (не видит раба). Признаем все же, что этот человек имеет неоспоримое влияние. Он вынуждает думать. Он всех вынуждает думать. Отсутствие безопасности – вот его метод. И именно поэтому его так ненавидят.

Старый патриций (дрожа). Посмотри!

Керея (замечает оружие. Слегка изменившимся голосом). Может быть, ты и прав.