Сергей ДИНОВ - Маскарон. Книга первая Страница 10

– Чё ты копаешься в их белье, Роба?!

Кипренов сложным, тяжелым и медленным переворотом с живота, сполз с панцирной сетки кровати, встал на четвереньки, с трудом поднялся на ноги и отправился в душ. Раздалось разъяренное шипение не только водопроводного крана, но и Кипренова. Он тут же вернулся в комнату, злой, взъерошенный, выругался. Принялся нервно одеваться, поводя от боли багровыми обгоревшими плечами.

– Полдень, – пояснил Воротов. – Воду в Одессе дают до десяти утра, – и пошутил:

– По выходным.

Кипренов со злостью посопел и вышел из номера.

Воротов долго отлеживался в некоторой растерянности. Он пока не понимал к кому можно подойти со своими сомнениями по поводу пропажи актрис. Нельзя же, в самом деле, рассказывать всем подряд, что ночью он увидел на фасадах домов женские маски с веревками на шее и уверовал, что Ингу и Яну заманили в ловушку и похитили. Бред. Для подобных опасений, казалось, не было никаких оснований, если не считать, что девчонки отправились в долгий вояж без личных вещей. Однако, если они встретили ухажеров при деньгах, вполне вероятно, обе могли поддаться на любовную авантюру и тем же вечером укатить в круизный рейс на теплоходе.

Через час вернулся расстроенный Кипренов, грузно уселся на кровать и простонал:

– Абзац.

– Что еще? – спросил Воротов.

– Фильм закрывают. Директора – в истерике. Звонил Берестов из Москвы. Главный герой отказался от продолжения съемок в «Летней истории» и укатил куда-то в Пакистан на совместную постановку.

– Делааа… и юные тела, – прошептал Воротов.– Всё к тому и катилось. Без главного героя нашу кинуху точно не доснять. Не надо было его отпускать на халтуру. Что теперь?

– В 18—00 сбор группы. Завтра утром улетают московские актеры и режиссер. Мадам Гришина купила нам с тобой билеты на послезавтра. Пока отчитаемся за пленку, за фильтры, за приборы… эээх, – он отмахнулся, – курортный роман с одесским синематографом не задался с самого начала!

Неожиданно ожил, затарахтел на подоконнике старинный, времен одесского ЧК, черный телефонный аппарат.

– Да, слушаю! – злобно ответил Воротов и смягчился:

– А, Гриша! Привет… Нет, сегодня, пожалуй, экскурсий не получится. Извини. – И положил трубку.

– Мадам Гришина? – хмуро спросил Кипренов.

– Вчерашний экскурсовод.

– А, бомж… Да, вот еще что, – сказал Кипренов, после затяжной паузы.– Шувыря так орал по телефону, что из лифта было слыхать. Наезжал на Берестова из-за девчонок.

– Наш безумный режиссер осмелел?! В каком смысле наезжал? – удивился Воротов.

– В прямом. Он, похоже, считает, что Берест отозвал обеих б… актрисок в Москву.

– Отозвал?! Без вещей?

– Нестыковка, – тяжко вздохнул Кипренов.– Да и какое сейчас это имеет значение?

– Как какое?! – возмутился Воротов.– Девчонки исчезли! Подруга моя, старшая сестра Инги, в экспедиции так же внезапно исчезла!.. Это жуткий рок какой – то! Мистика!..

– Какая мистика, Роба?! Я тя умоляю… Вертихвостки…

– Что сказал наш главный реж Шувыря? – спросил Воротов.

– Наш реж, – хоть зарежь! Визжит, как свинья!.. Я слышал – то всего отрывок их разговора по телефону. Когда вошел к Шувыре в номер, он – замолк. Но Берест собирался приехать сюда, – но не приехал. Так?

– Так.

– Почему? – спросил Кипренов.

– Почему?

– Шувырин считает, что из – за пропажи актрис. Генпродюсер, похоже боится попасть под уголовку. Здесь уже менты дело завели…

Воротов схватился за голову.

– Бред! Может, девчонки чего – то испугались и удрали? Приезда Берестова, например? Он же тем вечером должен был прилететь? Не прилетел. Может, кобель наш Берест, супер – пуперский генпродюсер хотел просто поиметь обеих девчонок? Как же?! Без его ведома утвердили эпизодниц? А где диван для проб?! Он мне в Питере уже высказал свое «фэ»!.. Мол, почему без него всё решают?! Даже эпизодниц хочет сам утверждать… через постель… А я и не догнал сразу! – прохрипел Воротов. – Точно!.. Девчонки испугались Берестова и удрали… Но почему без вещей?!

– Мне – пофиг! – ругнулся Кипренов. – Хорошо, что всё так вышло. Успею к Питеру раскадровку подготовить. В Москве еще куча дел. Хорош отдыхать, пора работать. Пахать! Бабло зарабатывать!.. Ты жрать пойдешь?

– Пойду! – так же со злостью откликнулся Воротов.

При выходе из гостиницы «Экран» Воротов притормозил у стойки регистрации.

– Нельзя ли узнать, – спросил он пожилую дежурную, – кто сидел на «ресепшене» вечером 2-ого июня?

– Где сидел? – удивилась простоватая дежурная, напоминающая поломойку советского «Пищеторга».

– Здесь, за стойкой.

– Можно, – нехотя отозвалась дежурная.– А для чего?

– Идешь или нет? – крикнул ему с улицы Кипренов, не дожидаясь ответа, отмахнулся и побрел по аллейке в сторону киностудии.

– По поводу пропажи наших актрис, – пояснил Воротов.

– Ааа, – вроде как обрадовалась дежурная интересному разговору, – так и не объявились ваши девоньки?

– Нет.

– Тонечка тогда дежурила. Завтра с утра заступает. Вот и поспрошайте ее. Но я вам так скажу, – доверительно сообщила дежурная и подошла ближе к стойке, – девки ваши были обе еще те… Такой скандал учинили в мое дежурство!.. То им тараканы мешают, то воды им не хватило!..

Воротов дернул подушками плеч и ничего предосудительного в поступке девушек не нашел. «Экран» был типичной, для Одессы тех постсоветских времен, заштатной гостиничкой, обшарпанным тараканником, ночлежкой, временным прибежищем для непритязательных работников студии и приезжих.

– Ключ не сдали! – закончила свою гневную тираду дежурная. – Открывали ихний номер запасным.

– Как фамилия вашей Тонечки?

Дежурная нахмурилась.

– Вы из милиции будете? – с неприязнью спросила она.

– Нет, я – опер – раптор, – пошутил Воротов и вздохнул. – Что ж, завтра, так завтра… Если вы не имеете ничего добавить по существу дела…

– Имею и добавлю, – послышался насмешливый хриплый женский голос.– Добавлю, если добавят…

Воротов с удивлением обернулся на замысловатую фразу. В холле, перед узким темным коридорчиком, ведущим в буфет, стояла вульгарная девица лет за тридцать, в боевой раскраске портовой шлюхи. Ее черные волосья были взбиты неряшливой копной. Напомаженное, напудренное пропитое личико после явной бурной ночи требовало экстренного опохмелениума. Одета она была вызывающе ярко и безвкусно, в тонкой блескучей кофтенке на бретельках, в черной юбке, задранной выше пухлых коленок.

– Буфет закрыт, а у меня сушняк, – проворчала девица, ломаной походкой подошла ближе.

– А я что вам говорила, – презрительно прогудела дежурная в сторону ночной потаскушки.– Марина задерживается.

– Поднесешь даме грамм сто, для поправки здоровья? – спросила девица. Воротов невольно задержал дыхание, чтоб не поперхнуться дымом дешевой сигареты и сивушным запахом изо рта «ночной бабочки», вернее, по путановским меркам, «ночной бабули». При ближайшем рассмотрении, «даме» было лет за сорок, во всяком случае, с виду. Воротов сдержался от циничного сарказма и по-джентльменски предложил:

– К вашим услугам, мадам.

– Маде – мазель, – пошутила девица и представилась.– Лара без пары.

– Мадему – азель? – шутливо уточнил грамотный Воротов.

– Проспалась бы, подруга, – пробурчала из-за стойки дежурная. – Дышит тут поганым дыхом!..

– Отринь, мамаша, – злобно отрезала Лара.– Но так что? – обратилась она к Воротову. – Таки поговорим, кавалер?

Заметив некоторую нерешительность вялого здоровяка, Лара добавила для интриги:

– Блондиночка ваша таки склеила нашего крутого Гарика. Смелая девчонка!..

– Яна?! – обрадовался Воротов, что зацепился хоть за что – то в этой замысловатой истории с исчезновением актрис… или за кого – то.

– Шатенка ваша к ночи съехала с ресторану с ними вместе на таксомоторе в порт… Там и осталась в кафешке… Гарик свалил с блондинкой… Ну, что, здоровяк, идем кушать киевску котлету, али как? – добавила Лара, почувствовав в мужчине интерес, цепко и решительно подхватила Воротова под руку, развернула к выходу и снова представилась:

– Лара.

– Опять очень приятно, – Роберт.

– Будя врать – то! – возмутилась путана. – Приятно ему… Но спасибо, Роберт, за культуру общительства…

Знакомства

– Да, я – шлюха! – заявила Лара, когда они устроились с Воротовым в прохладном желтом сумраке подвальчика на бульваре всё еще имени железного Феликса – Дзержинского. Зал ресторанчика был оборудован под трюм торгового судна. На таких баркасах в старину могли ни столько бочки с вином возить, сколько пьянствовать на приколе в порту вольные мореманы. С потолка свисала безвкусица местных рестораторов: рыбацкие сети, канаты, цепи с тусклыми светильниками. Стены кабака были обиты лаковыми досками, будто борта судна. Медными кольцами с заклепками и подсвеченными голубыми стеклами были обозначены иллюминаторы. Запахи по трюму блуждали самые невероятные: от жуткой кислятины прокуренного помещения до приятного аромата жареного шашлыка.