Эдвард Радзинский - Обольститель Колобашкин Страница 10

Колобашкин (в восторге). Ты посмотри, как читает! Десятками страниц! Гений! Обыкновенный гений! Юпитер!

Николаев (заканчивает чтение, прошелся, заложив руки за спину, чмокнул, потер руки, град звуков, снова прошелся). Не нра…

Колобашкин. То есть как?

Николаев. Голизм.

Колобашкин. Чего?

Николаев. Голыми ходят. В туниках. На днях у нас как раз совещание было. Голых много в искусстве развелось. В кино особенно. В постелях голые лежат, черт знает что такое: порнография какая-то!

Колобашкин. Я все понял. Значит, так, Гавриил, тебе пьеса нравится, просто у тебя есть отдельные частные замечания. Учтем. Оденем. Ему нра!.. Ура!..

Николаев. Глоткой не возьмешь. А кроме того, простите меня, но все эти бесконечные намеки… Ну и, кроме того, конечно, все это написано под влиянием Чехова, Уэллса, Аристотеля и Малышкина. (Печально) И ненужные обобщения!

Колобашкин. Ах так?! Так?! Володя! Руби ему правду!

Ивчиков. Вы знаете… Вы что-то ошиблись. Там нет намеков. И ненужных обобщений тоже нет. Мы попросту все это видели и записали. У нас, знаете ли, есть машина. Ее изобрел товарищ Колобашкин.

Николаев. Послушайте, молодой человек, вы еще только начинаете. И не надо так со мной острить. Я старше вас… Да нет, я все понимаю. Намерения, может быть, были у вас и честные, но вышло — другое. Вам сказали это, и вы вместо остроумничанья лучше бы задумались: а может быть, правы товарищи, подсказывающие мне мои недостатки. Вы меня поняли?

Ивчиков. Я…

Николаев. Я ведь не с бухты-барахты говорю. Сначала посоветовались с товарищами, обсудили, выяснили.

Ивчиков. Но когда же…

Николаев. Не надо. Вы лучше слушайте. Изучайте жизнь, а потом уж пишите. Поработать надо. Вон Шекспир как работал. У него и страсти, между прочим, куда современней иных наших современников.

Ивчиков. Да-да. Конечно… Мы поработаем.

Николаев. Правильно!.. Пьеса ваша нам нужна. Но не к спеху Она нам нужна примерно к две тысячи семьдесят пятому году Значит, обо всем договорились, все понятно. И главное — не торопитесь. Главное качество. Заходите.

Ивчиков. Спасибо. До свидания.

Николаев. Ну что вы, что вы. Я всегда рад.

Колобашкин и Ивчиков отходят. Николаев остается сидеть на троне.

Колобашкин. Володя, за что ты его благодарил?

Ивчиков. Я не знаю. Я поймал себя на том, что я ему киваю почему-то.

Колобашкин. Я для чего тебя привел?

Ивчиков. Я не умею так, в лицо говорить. Это не совсем интеллигентно, в конце концов!

Колобашкин. А как же правда? Разве у нас были намеки? Разве у нас не было машины? Разве он с кем-нибудь советовался?

Ивчиков. Да, конечно…

Колобашкин. Так скажи ему все это. Черта в ступе!

Ивчиков (распаляя себя). Вот именно! Выслушивать о себе глупости!

Колобашкин. Ты зол, как дьявол!

Ивчиков. Идем!

Возвращаются.

Колобашкин. Приветик! На чем мы остановились?

Николаев. Сыктывкар.

Колобашкин. Ржев. Мой друг хочет сказать вам пару ласковых. Валяй, Володя!

Ивчиков. Может быть… мы написали… и не такую замечательную пьесу…

Николаев. Это несомненно.

Ивчиков (теряясь). Конечно, трудно создавать сразу шедевры. Но тем не менее хочется подчеркнуть, что не все, что вы говорили… о нас… то есть… Простите…

Николаев (улыбаясь). Ничего-ничего.

Колобашкин (не выдерживая. Кричит). Мы считаем, что вы ни черта не понимаете! Вот так!.. Виннипег!

Николаев (после паузы. Колобашкину). Вон! Не сметь больше сюда приходить. Чтоб я не видел вас более. (Ивчикову, мягко) До свидания.

Ивчиков. До свидания. (Проходя, от неловкости и некоторого испуга, наступает на ногу Николаеву) Извините.

Николаев (Ивчикову). Ничего-ничего… не беспокойтесь, будьте здоровы. Вы шапочку оставили.

Ивчиков. Спасибо. Спасибо.

Идут с Колобашкиным по сцене.

Николаев. Какой приятный молодой человек. (Колобашкину) Гусь-Хрустальный! Колобашкин (потерянно). Йошкар-Ола.

Затемнение.

Справа — в журнале «Фантаст». Слева — в архиве. Стеллажи с архивными делами. Стол, телефон. Одновременно, справа и слева, на своих службах появляются Ивчиков и Колобашкин. В журнале «Фантаст»: Колобашкин нетерпеливо походил по комнате, посвистал и вышел. В архиве: Ивчиков уселся за стол, потом решительно поднимает трубку телефона. Набрал номер. Бас в трубке: «Алло!»

Ивчиков. Будьте любезны, Пивоварова, то есть, простите…

Бас в трубке (разъяренно). Кто? Кто говорит?!

Ивчиков (поспешно вешая трубку). Как нехорошо получилось. Никак не могу отучиться звать его Пивоваровым… (Встал, достал вышитую рубашку, вешает ее на стул) Значит, к экскурсии все готово. Рубашка Распутина на месте. Автограф Сухово-Кобылина здесь… Нет, надо все-таки позвонить Пивоварову и сказать ему всю правду… по телефону. Потому что в лицо говорить мне труднее. Получится, как в театре. Но театр — это… Плевал я на театр! А тут дело посерьезнее. Касательно вещей, имеющих для меня важнейшее значение. Вопрос принципа. Нужно сказать Пивоварову следующее (обращается к стулу, на котором висит рубашка Распутина): уважаемый Федор Аристархович! Я отлично понимаю значение памятника четырнадцатого века — «Сказание о Ферапонтовом монастыре». Возможно, наше литературоведение обеднеет без него. Возможно, пострадает даже престиж нашей науки. Но если бы дело шло даже… я боюсь произнести… о самом «Слове о полку Игореве», стоило бы открыть правду. (Весьма страстно.) Ибо нет такого довода, согласно которому в науке следует лгать. Потому что ложь во имя чего-то моментально рождает следующую ложь! Кстати, прекрасные слова!.. (Продолжает.) И поэтому, как мне ни горько, я должен заявить вам, Пиво… то есть Федор Аристархович…

Бас. Это что вы там разрекламировались?..

В комнату входит Пивоваров.

Ивчиков. Здравствуйте, Федор Аристархович! (Недоверчиво. ) Вы Федор Аристархович?

Пивоваров (рявкнул). Что с вами, Ивчиков?

Ивчиков (счастливо). Это — вы! Наконец-то! Это вы! Товарищ Пиво… (спохватился) Федор Аристархович!!

Пивоваров (орет). Рехнулись?.. (Ивчиков опомнился) И что это за фокусы?! Почему вы мне звоните и называете меня… Вы что думаете, я вас не узнал по голосу? Вы игнорируете постановление месткома! Вы… я этого не прощу. Кстати, почему в субботу вы прогуляли?! Где это вы шлялись целый день, Ивчиков?

Ивчиков. Я… Я… Случилось… Дело в том, что Ферапонтов…

Пивоваров (улыбнувшись) — А-а… Стало быть, в библиотеку пошли. «Сказанием» занимались. (Ласково) Я так и понял! Ну, лады! В конце концов, все мы ферапонтщики, — одержимые. Ну, как материальчик? Подбирается?

Ивчиков. Дело в том…

Пивоваров (благожелательно). Только постарайтесь больше не называть меня… Ну, как там игуменья Февронья? Вот была царь-дева, урок для современной молодежи. Сколько лет она ждала Данилу-молодца! Лет пятьдесят?

Ивчиков. Пятьдесят лет, три месяца и четыре дня. Но дело в том, что…

Пивоваров. Ау меня выходит пятьдесят лет, четыре месяца и один день. Вот и предмет для дискуссии, вот и поспорим.

Ивчиков. Но дело в том… что я… усомнился.

Пивоваров. Не понял.

Ивчиков. Я усомнился в подлинности рукописи.

Пивоваров. То есть… как это?

Ивчиков. Я хочу сказать, что, по-моему, она… написана… в… в… девятнадцатом веке…

Пивоваров. Вы?! Вы хотите это сказать?! Академик Голощапов не хочет этого сказать, и я не хочу! А вы хотите?!

Ивчиков. Я…

Пивоваров. Вы!.. Вы — молодой человек, это с жиру все! Это все оттого, что по бабцам пошли. Прогуливать работу начали! Это оттого, что дел вам мало даем обрабатывать. Все щадим вас! От экскурсий почти освободили! Выговор за прогул получите! Экскурсий увеличим вам в пять раз! Фондов дадим пять тысяч единиц хранения!

И тогда посмотрим, будете ли вы сомневаться. (Хлопает дверью, выходит)

Ивчиков (он сидит неподвижно некоторое время, потом вскочил, прошелся по комнате). Нужно объясниться. (Набирает номер телефона)