Андрей Баранов - Папарацци Страница 10

Луиза. — Ни хрена себе… сколько предложений в один день… сказка!

Отец Филарет. — А то! Знай наших!

Луиза. — Но только ведь еще неизвестно, соглашусь ли я?

Отец Филарет. — А куда ты денешься-то? С этим что ли останешься? Столичным монстром?

Луиза. — А много тебе заплатят за эти фотки?

Отец Филарет показывает на пальцах сумму.

Луиза. — Сейчас посчитаю. Пупсик говорил мне о сумме своего ежегодного дохода. Сейчас я математически проверю силу своих чувств (Достает калькулятор и считает). Ты знаешь, Филя, все-таки я люблю его больше. Гораздо больше. И пожалуй я останусь с ним.

Отец Филарет. — Прокляну! Гореть будешь в геенне огненной!

Луиза. — Брось эти фокусы. На меня твои понты уже не действуют. Кончай быковать. Еще б и впрямь был бы настоящий, действующий поп, а то какой-то недоучка недостриженный. Грива длинная, в волосах только бантика не хватает.

Отец Филарет. — Значит, не поедешь? Значит, выбираешь разврат, пошлость и фестиваль «Кинотавр»?

Луиза. — Да! Выкуси.

Отец Филарет. — Хорошо же… Фотопленка у меня, между прочим! Или как ее теперь там называют — флешка? Я ее честно выспорил! Эти двое нехристей в ауте, а я на ногах! И я ее опубликую, и твоя рожа там тоже будет, недостойная Лизка! И я позабочусь о том, чтобы газета попала на глаза твоей мамаше Марьиванне! И всем соседям! И пусть у них будет инсульт, инфаркт и энурез! И к твоей мазер будет отношение как к матери блудницы, пробляди последней! Нравы у нас в провинции крутые. Групповуха пока не поощряется. Даже обычный гомосексуализм все еще не рекомендуется тем, кто занимает государственные должности, особенно партийным. Они тебя и родню твою живьем съедят.

Луиза. — Ах вот ты как запел? Бывший почти святой попик?

Отец Филарет. — С волками жить, невеста моя несостоявшаяся — по-волчьи выть! Иначе только рожки да ножки останутся.

Луиза. — Ну хорошо… Пусть… Ты уйдешь и мы больше не встретимся… Ты опубликуешь всю эту грязь… Я не против, даже «за»… Черт с тобой… Последнее танго?

Отец Филарет. — Ну… ладно!

Слышится музыка, Отец Филарет и Луиза начинают танцевать. Полы рясы отца Филарета развиваются.

Луиза. — Значит, ты покажешь эти фото моей тетке Степаниде?

Отец Филарет. — Да! Всенепременно!

Луиза. — Ну и черт с ней! Пусть старая корова сдохнет от зависти! Слюной изойдет!

Отец Филарет. — Да, дьявол ее забери. Я тоже так думаю.

Луиза. — И дядьке Кузьме?

Отец Филарет. — А чего ж? Все посмотрят, а ему закодироваться?

Луиза. — Да уж! «Пусть облизнутся те, кому мы не достались, пусть сдохнут те, кто нас не захотел!»

Отец Филарет. — Черт возьми… во мне просыпаются какие-то чувства… нехристианские…

Луиза. — А коту Максику тоже покажешь газету?

Отец Филарет. — А что, кот не человек что ли? Пусть и кот знает, чем ты тут в столице занимаешься, шалава мартовская! Коты тоже грамотные и телевизор смотрят!

Луиза. — Его это не смутит! У него по семь кошек в сезоне!

Отец Филарет. — Окстись, Елизавета, работа наших папарацци смутит любого! И самое главное — я покажу их твоей мамаше!

Луиза. — Нет! У нее уже было два инфаркта! Ее любовью в молодости были моряки, вот и надорвалась… Ей теперь вообще нельзя волноваться!

Отец Филарет. — Да! Покажу! Истинно клянусь, и крест на том целую!

Луиза. — Поцелуй лучше меня! На прощание!

Отец Филарет. — Не смущай меня, грешница! Съемки в «Плейбое», съемки в «Максиме», в «Спид-инфо», в журнале «Мурзилка!»

Луиза. — Ну не могла же я позировать для «Православного календаря»!

Отец Филарет. — Замолчи!

Луиза. — Молчу. Молчу… Поцелуй же меня, мой любимый попик…

Луиза обнимает отца Филарета руками, они целуются. Он закрывает глаза от счастья и присаживается на стол. В это время Луиза хватает бутылку вина и разбивает о его голову. Отец Филарет теряет сознание.

Луиза. — Ура! Обезвредили! «Осторожно, религия!» Сейчас извлечем компромат… Целый чемодан компромата… (Достает флешку с фото из кармана отца Филарета.) Йез! Бинго! Дело в шляпе!

Действие 9

Луиза будит Актера, трет ему уши, поливает вином. Тот медленно просыпается.

Актер. — Что? Кто? Что случилось? Лизавета, ты ли это?

Луиза. — Я, милый, я! Просыпайся!

Актер. — Что случилось? Пожарная тревога? Напали террористы? Нас атаковал спецназ и повсюду сонный газ?

Луиза. — Хуже!

Актер. — Как, еще хуже? Я тут заснул немножко… надеюсь, не пропустил ничего интересного?

Луиза. — Пока ты спал, мне сделали предложение!

Актер. — Предложение? Тебе? Какое предложение? Предложение чего?

Луиза. — А вот того же самого, что и ты! Суповой набор — рука и сердце!

Актер. — Не смеши меня! Кому ты нужна, кроме меня! Какой еще дурак решится взять тебя в жены? Нужно, чтобы полностью крыша поехала, для такого шага. Это может случиться только у гениального, творческого, тонко мыслящего и чувствующего индивидуума — то есть у меня!

Луиза. — А вот нашелся такой… смельчак. И он присутствует здесь и сейчас!

Актер. — Кто? Один из этих клоунов — Рекс или Макс? Чем же ты их сумела так очаровать? Неужели они тебя так продегустировали в погребе, что решили этим заняться на постоянной основе?

Луиза. — Любимый, ты пошляк. Вовсе не они. Вот он! (Указывает на отца Филарета).

Актер. — Он? Он? Лизка, ты свихнулась. Он же тебя почти не знает. Он тебя сегодня вообще увидел в первый раз.

Луиза. — А вот и нет. Это ж Филька! Мой старый приятель. Еще по Криворожью. Он за мной в столицу приехал, представляешь?!

Актер. — Не представляю…

Луиза. — Ну он узнал, что я уехала, ноги в руки, полы рясы подобрал и за мной… Семинарию бросил…

Актер. — Бросил?! Значит он даже не священник… Это кому же я исповедовался частным образом, на дому — какому-то… прощелыге, проходимцу, лицедею?!

Луиза. — Ну не волнуйся, пупсик. Главное, чтобы человек был хороший. Я сама так люблю — поплакаться на плече… например подруги…

Актер. — Хороша подруга! (Смотрит на отца Филарета, который хоть и в рясе, но без усов и бороды.) А ты знаешь, в нем действительно что-то не так… Без грима он выглядит совершенно иначе…

Луиза. — А то! Он у меня совсем молодой! Ну и ты тоже.

Актер. — Не смей нас сравнивать! И все-таки не верю! Я его знаю уже почти полгода. Познакомились в приличном доме, на приличном вечере… Все о душе говорил…

Луиза. — Да, это он любит — про душу трепаться.

Актер. — Так… так, так. Кажется, поверил.

Луиза. — Дошло? Вот и молодец!

Актер. — Все ясно. Как я сразу не догадался! Это сговор. Ты привела его сюда, помогла ему проникнуть в дом!

Луиза. — Я?! Да ведь ты сам с ним договаривался!

Актер. — Это ты ему подсказала! Ты наводчица! Да у меня тут одних картин Рембранта и ваз эпохи Мин на семь миллионов! Вы хотели ограбить меня и жить припеваючи! А на досуге проповеди лохам читать!

Луиза. — Ну, пупсик, ты совсем с ума съехал. Я люблю тебя, только тебя!

Актер. — Не верю! На старости лет я поверил в женскую любовь, решил жениться, завести детишек и быть как все! И вот! Мое сердце, старое, поседевшее сердце, разбито! Звезда в шоке!

Луиза. — Прямо Гамлет, принц поддатский.

Актер. — Ты ни черта в этом не смыслишь! Скорее уж король Лир. В общем, все мои надежды разлетелись в пух и прах. Я обманут и обесчещен еще до свадьбы, причем, как я понимаю, не один раз.

Луиза. — Какой бред.

Актер. — «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»

Луиза. — Я всегда молюсь, утром, днем и вечером, три раза в день, перед едой! Я почти уже святая, блин!

Актер. — Я уже чувствую, как у меня растут рожки. Растут и вьются. Все. Пока уходить от народной жизни. Продам «Фольксваген», куплю «Бентли». Заведу любовницу с двумя, нет с тремя высшими образованиями! Гуманитарным, экономическим и юридическим. Чтоб уж на все случаи жизни. А эта что кончала? Кулинарный техникум?

Луиза. — Это неправда!

Актер. — А что?!

Луиза. — Курсы кройки и шитья!