Михаил Анчаров - Стройность Страница 10

На дворе стояла плохая погода.

Сын повесил веревку между ручками дверей, а на нее бумажку с надписью, и ходить мне мешал. Ему-то хороню — ручки двери как раз над его головой, а мне надо сгибаться в три погибели.

— А что у тебя на бумажке написано? — спрашиваю.

А он отвечает:

— Это магазин. Видишь, на полу набросано.

— А что у тебя на бумажке? — спрашиваю.

— Магазин закрыт на варавство.

— Та-ак, — говорю, — А после чего они будут делать?

И сын ответил:

— Они станут жить-поживать…

Ну, думаю, дальше я знаю:

— И добро наживать.

Но сын ответил по-другому:

— Они станут жить-поживать и бога ждать.

Извините меня, но я не решился поправить. Мало ли…

И вот тут у меня впервые мелькнула мысль, даже не мысль, а, я бы сказал, идея. Идея всегда шире мысли. До мысли еще надо добраться.

Ведь если действительно магазин закрыт на воровство, то это значит, что они все там собрались, все те, кто привел цивилизацию к магазину, и обдумывают, как дальше быть?.. То есть, как уворовать? Все то положительное, что будет вновь придумано. А уворовать можно было все. Практически. То есть как сделать так, чтобы выдумать такое, чтобы выдумкой нельзя было воспользоваться? А ведь всеми выдумками пользуются. И это и есть цивилизация. То есть как было выдумать такое, чтобы это не выглядело выдумкой? Потому что даже отменой цивилизации можно было воспользоваться и как-то уворовать плоды этого дела.

Передо мной стояла грандиозная задача, которая должна была перекрывать все мыслимое и даже немыслимое. И причем задача реальная, которая не укладывалась ни в какие концепции. То есть выдумка должна быть такая, которая не могла бы прийти в голову всему сонму дьяволов, которые там заперлись и вывесили табличку: «Магазин закрыт на воровство».

У меня кружилась голова от предстоящей задачи. Надо было опереться на что-то реальное. Реальное стояло передо мной. Жена смеялась.

— Слушай, а все же, кто же ты такой? — спросил я грандиозного сына.

И тот пожалел меня и ответил в той же интонации, выставив вперед туго сжатый кулачок:

— Я такой молоденький, лихой, голенький…

То есть он сказал то, чего я не мог сказать о себе, хотя если разобраться, то я не мог сказать о себе только первое — то, что я такой молоденький. Нет, я далеко не молоденький. А вот лихой ли я? Как сказать… Если я затеваю поиски того, чем эти дьяволы не могли бы воспользоваться, то в случае удачи… Как знать… Может быть, и лихой. А что касается того — голенький ли я? А пожалуй, так оно и есть. Голенький. Сама задача делала меня голеньким. То есть все, что я придумываю, я должен был тут же откидывать. Потому что то, что я мог придумать, мог придумать и другой. А значит, это уже тенденция. И значит, тенденцией можно воспользоваться. Магазин-то ведь закрыт с вполне определенными целями, и они там готовятся. Ко всему тому, что я мог придумать. И я взвыл: «Я? Ну почему опять я?» И в ответ на эту простую мысль возникал простой ответ: «А почему не ты? Взялся за гуж — не говори, что не дюж»… Но я знай свое вопил: «Я ни за какой гуж не брался!» Я даже не очень хорошо помню, что означает слово «гуж». Какой гуж?. Почему гуж? Я смутно помнил, что есть какой-то гужевой транспорт, лошадиный, что ли… Значит, «гуж» — это что-то на лошади? Гуж! Откликнись! Кто ты?!!

Но Гуж не откликался…

Однако вернемся к Тоне. Мы ее оставили в тот трагический момент, когда она думала, как совместить необходимость мануфактуры, которую она получала от одного человека и при которой она нравилась всем остальным, если что-нибудь из мануфактуры высовывала свое, с необходимостью спать со всеми, кому она нравилась. А тут еще эти Образы… Надо было изображать не человека живьем, а какой-то Образ. Хрен его знает, что это такое… Все об этом по-разному говорят. Но если в результате ты не создал Образ, то ты опять меньше нравишься, и тебя не берут сниматься на следующий фильм. И твои шансы на мануфактуру опять понижаются.

Образ… Образ… Заладили… Люди, в общем-то, хотят видеть правду, а Образ это то, что в голове. Но беда в том, что голова-то живая. И принадлежит живому человеку. А, стало быть, и Образ — жизнь. Какую правду хотят видеть люди? Которая снаружи или которая внутри их?.. А… И ту, и другую. Только как это совместить? И есть куча специалистов, которые знают, как это совместить, но сами почему-то не совмещают. Зато объясняют это тем, кто это умеет совмещать и так.

Конкуренция… Конкуренция… Всюду конкуренция. Это просто ужас какой-то! Куда ни кинь — всюду конкуренция! То есть всюду клин!

А как бы хорошо найти в жизни такое место, где никакой конкуренции. И ты делаешь свое маленькое дело, свой маленький бизнес, и повышаешься, повышаешься… И становишься не таким маленьким, и у тебя все больше становится наличной мануфактуры.

Смешно, Тоня, неужели ты думаешь, что можно придумать что-то такое, чем кто-то не сможет воспользоваться? Магазин-то ведь закрыт на воровство. И они там сидят и предусматривают все, что можно придумать. С тем, чтобы потом все это под каким-то соусом уворовать.

Так вот, например, жена заметила: как только получим пачку индийского чая во фронтовом заказе (хорошая пачка — дефицитная, запечатанная), обязательно, как откроешь бумажную обертку с одной стороны, с какой-нибудь, так видно, что ее уже открывали перед тем, как продать эту пачку, — скомканная фольга. А с другой стороны — запечатанная на автомате. А зачем открывали? Чтоб взять оттуда щепотку. Ну сколько можно взять? Чтоб было незаметно? Грамм пять. Грамм пять стоит копейки три. Не разбогатеешь. А сколько в ящике пачек индийского чая? Пачек 400? Значит, ящик дает дарового заработка — рублей двенадцать. Вряд ли стоит из-за такого мараться. А вот если наладить дело так, чтобы открывать все пачки во всех ящиках, тогда на каком-то уровне это реальные денежки. Значит, или надо искать какого-то одного человека, который имеет доступ ко всем ящикам, либо целую фирму. А кто станет мараться из-за одной пачки, хоть и дефицитной…

Так и живем. Курочка по зернышку клюет, а сыта бывает.

А тут по телевизору в московской программе показывают возмущение журналиста, который описывает возмущение директора одной мануфактурной фабрики. Спросом пользуются какие-то одеяния из черного полотна, а черное полотно поступает с другой мануфактурной фабрики. Журналист — туда. А там говорят: «Выслали. Все, что полагается. Столько-то тонн». И документы показывает. А в первой фабрике тоже документы показывают: они не получали эти тонны. Но дело опасное. ОБХСС докапывается. Тогда вторая фабрика начинает присылать черное полотно, но к нему нет черных ниток. Не освоили еще. Аппаратура не позволяет. А аппаратура — дело темное. Тут ОБХСС не сделает, не сделает ничего. А дело-то проще простого. Надо было искать того, кому все это было так или иначе выгодно. Закон Кристалловны! Ничего не попишешь. (Смотри роман «Записки странствующего энтузиаста», часть вторая.) Ну что можно сделать? Закон Кристалловны гласит: «Если в мире что-то неладно — ищи того, кому это выгодно!» А значит, второй фабрике выгодно, чтобы так было. А как сделать так, чтобы второй фабрике было невыгодно? Только одним способом — сделать так, чтобы второй фабрике было выгодно заваливать первую фабрику черным полотном и черными нитками. А это можно сделать, если только она, вторая фабрика, зарплату будет получать не от государства, а от первой фабрики. Вторая фабрика не поставила черное полотно и черные нитки, значит, зарплату не получила от первой фабрики. И если вторая фабрика будет получать зарплату от первой фабрики, а не от государства, то первая фабрика будет завалена черным полотном и черными же, так необходимыми ей, нитками.

Я, правда, не очень убежден, что черное полотно, сшитое черными нитками, и есть та мануфактура, которая потребуется Тоне всегда и во всех случаях жизни, но сейчас — требуется. Потому что сейчас она у Тони в моде. Потому что, видимо, если из черного что-то высунешь свое, то это заметней, чем если из цветного. И Тоня опять может получить роль в кино, где она будет делать не то правду жизни, не то Образ этой правды. Кормиться сама и кормить кучу необходимых себе самим специалистов. Но это уже ее проблема. А в двух фабриках так: выгодно, чтоб не было неполадок — не будет неполадок, невыгодно, чтоб не было неполадок — неполадки будут. Конечно, и этой выдумкой — получать зарплату от заказчика, а не от государства в целом — тоже со временем воспользуются и как-нибудь обойдут ее, закрывшись в очередной раз на воровство. Но не сейчас, а потом. И, значит, будет передышка.

Мне всегда было больше всего любопытно — можно ли из хороших кусков получить хорошее целое? То есть можно ли доработаться до Образа? То есть что Образ может прийти в голову сразу, неизвестно откуда, — это сомнений не вызывало. А что с ним делать дальше? Разбивать на подробности? На пуговицы? Зачем? Ведь он же действует именно в таком виде, в таком ключе, в таком тоне… как он и появился. Все остальное будет его только ослаблять. То есть вопрос стоял так: разменивать ли рубль на копейки или с копеек складывать рубль? Накапливать Образ? Или делить его на подробности? В Образе было что-то похожее на жизнь. Можно ли в начале жизни запланировать целое? Или целое само сложится? Из подробностей жизни?