Николай Погодин - Сотворение мира Страница 10

Нона. Ревю, так что же? Если я окончила хореографическую школу, то что же мне, бухгалтером итти служить?

Колоколов. Положим, так. Но как же с вами могли сойтись такие люди, как наши подпольщики?

Нона. А очень просто — через Симочку, она моя подруга с детства. Симка являлась из лесу по своим делам и шла прямо ко мне, а мое дело было маленькое: только ничего не видеть и ничего не понимать. Разве это трудно?

Колоколов. Для вас это нетрудно. Еще один вопрос. Каким образом Симочка познакомилась с Надеждой Алексеевной?

Нона. Пусть она сама рассказывает, а то вы можете подумать, что я делаю себе какую-то рекламу. Колоколов. Но где же она?

Нона. Кто?

Колоколов. Симочка.

Нона. То-то и горе, что не знаю. Пойду искать. Только Симочка могла бы раскрыть всю правду. Где мне теперь искать?

Колоколов. Может быть, она говорила, по каким причинам собирается уехать и куда?

Нона. Это вы ее обидели.

Колоколов. Прошу не вмешиваться в мои личные дела.

Нона. А тут и вмешиваться не во что. Вы насчет личных дел плохой организатор. Какая девушка вас полюбила! Впервые! Без оглядки!.. Да я на вашем месте лопнула бы от счастья. Нет, Андрей Сергеевич, когда вы были наш инструктор по конькам, мы вас считали настоящим Дон Жуаном… А вы… не то… не то. (Уходит.)

Колоколов (один). Ох, эти балерины!.. Лучше с ними и не связываться. Ну, а такой вот Ноне Лебедь тоже надо верить? Ведь это же не шутка, что она сказала. (Схватился за голову.) Вот — клубок!.. Правда или нет? Все равно надо щадить Глаголина, нельзя будоражить человека. Если Симочка вернется, все и узнается до конца.

Входит Глаголин с группой горожан, среди которых женщина в пуховом берете, жестянщик, Мужалов, два полиграфиста и милиционер.

Глаголин (женщине). Вы не волнуйтесь. Мне трудно понимать вас, когда вы так волнуетесь.

Колоколов. Пожалуйста, товарищи, входите, располагайтесь!

Наборщик. Спасибо, товарищ Колоколов.

Глаголин (садясь, женщине). Пожалуйста.

Женщина. Крышу… только крышу.

Глаголин. Крышу, понимаю… Кому крышу? Вам?

Женщина. Не мне, детям.

Глаголин. Чьим детям, вашим?

Женщина. Общим.

Кто-то тихо засмеялся.

Кому это смешно?

Голос. Не знаю.

Милиционер (вдруг). Граждане, давайте не будем.

Женщина. Так бы и дала по шее, кому это смешно.

Глаголин. Зачем же так резко?

Женщина. А я их народила? Не я же… Чьи они? Каким их матерям отдать? Собрали сорок девять малышей… Я начала их собирать… Потом нашлись помощницы… образовался сад. Сейчас хоть караул кричи. Убрались в стенах… хлеб дают, приварок делаем, а крыши нету.

Глаголин. А кто крышу будет крыть?

Женщина. Товарищи начальники… не знаю… как-нибудь.

Глаголин. «Как-нибудь» не выйдет. (Собравшимся.) Кровельщиков тут не слышно?

Голос из очереди. Ведерщик есть… жестянщик… Испарин.

Глаголин. Пожалуйте сюда, гражданин Испарин. Детям надо сделать крышу.

Жестянщик. Слыхал, слыхал.

Глаголин. Гражданин Испарин, покроете?

Жестянщик. Нет.

Глаголин. Почему?

Жестянщик. Да ведь оно ведь… не по нашей, как сказать, профессии. Мы, как сказать, ведерщики, жестянщики.

Глаголин. А если вам за шею будет литься? Профессия позволит?

Жестянщик. Ежели за шею… да… она позволит.

Колоколов. Сделает, Георгий Львович. Глаголин. А вы, товарищ жестянщик, ступайте с этой женщиной. (Женщине.) Он — ваш. Пока крышу не покроет, из рук не выпускайте.

Женщина (жестянщику). Ты отец своим детям?

Жестянщик. Ох, отец… отец… Никуда не денусь. Сделаю. Железо дайте.

Колоколов. Найду, не плачь. Иди на место.

Женщина. Иди рядом, на шаг не отставай, а то мы знаем вас, отцов своих детей.

Женщина и жестянщик уходят.

Глаголин (вслед женщине). Строптивая, сердитая… а ведь человеком руководит глубокое социалистическое чувство. (Резко пришедшим.) Хлеб насущный мы вкушаем? А кто его делает? Такие вот добровольцы. Жажду утоляем? А кто колодцы роет? Но, друзья, если кто-нибудь сейчас сюда явится просить и требовать, как до войны, ничего не выйдет — я не чародей, а общею душою можем сделать чудеса. Милиционер (гражданину). Ваша очередь.

Гражданин. Я в другой раз обеспокою их… не к спеху.

Мужалов (ажиотаж). Георгий Львович, это я, Мужалов. Не узнали? Старший мастер сапожной мастерской номер один. Перед самым началом войны супруге вашей туфельки делали. Жива ли?

Глаголин. Мастерскую надо открывать, Мужалов.

Мужалов. Откроем, вы не беспокойтесь. Я к вам по экстре прибежал.

Глаголин. Какая экстра?

Мужалов. Шш!.. (Оглянулся.) Секретная… Позвольте мне посторожить. (На ухо, с величайшим наслаждением.) Я водку открыл.

Глаголин. Водку?

Мужалов. Шш!..

Глаголин. Много?

Мужалов. Шш!.. Две тыщи литров, три, четыре… не знаю. В посуде, и вся закуборенная.

Глаголин. Так… Где?

Мужалов (шепчет). Под самым обер-фюрером…

Глаголин. Как это под обер-фюрером?

Мужалов. Здание, где помещался обер-фюрер нашей провинции… Главный шеф. Наша водка, русская… пшеничная…

Глаголин (записывает). Товарищ, милиционер! Коменданта города Бумагина ко мне.

Милиционер уходит.

Мужалов. Георгий Львович, я ни капли… ни-ни, на што болею без нее. Нюхом дошел. А как увидел — испугался. Фонд! Понимаете?

Глаголин. Присядьте пока, друг Мужалов. (Следующим троим.) У вас какое дело?

Наборщик. Мы, собственно, типографы, полиграфисты. Я наборщик, а это мой помощник.

Глаголин. А набирать пока что нечего и негде.

Помощник наборщика. Совершенно правильно, но мы конурку присмотрели.

Глаголин. Что? Конурку? Да, конечно. (Вдруг с болью.) Не то, не то… Сейчас нужны какие-то широкие и сильные решения. Электричество мне надо. Станция взорвана, но мне начальник передает… (В руке записка.) «Турбинный зал и вся котельная целы». Оттуда наши люди мины вынули. Взорвались стены, потолки обрушились. Мужалов, вы не уходите.

Мужалов. Я здесь, я — вот он.

Глаголин. Бросить бы сейчас полтыщи мужиков на электростанцию, здоровых, наших мужиков, — в три дня расчистят взорванное. Колоколов, а что, если нам попросить у Гололоба полтыщи партизан… народ отборный.

Колоколов. Да ведь они сейчас гуляют. Дело понятное.

Глаголин. Правильно, гуляют…. Но мы же их опять премируем, так что домой поедут без обиды… Идея! Ток у меня будет… Лес нужен мне, товарищи наборщики, лес, доски, кругляк… Его же надо во-время готовить. Колоколов, сочиняйте нам воззвание… Сегодня какой день?

Мужалов. Четверг, Георгий Львович.

Глаголин. Воззвание к населению на воскресник! Весь город должен выйти в лес. У Гололоба займем кухни… Соберем все топоры и пилы. Товарищи полиграфисты, как хотите, но напечатайте мне к вечеру воззвание… Ступайте, сделайте все невозможное.

Наборщик. Пошли, Михаил Петрович?

Помощник наборщика. Пошли.

Полиграфисты уходят.

Глаголин. Угощу, как полагается. Мужалов, лети вихрем к коменданту города Бумагину, пусть берет водку на учет. Тебя я за открытие премирую.

Мужалов. Уж на что болею без нее, но из фонда не возьму. Нипочем! (Убегает.) И не просите, все равно не возьму! (Остановился.) Разве что пол-литра… литр какой. (Уходит.)

Появляются старуха, мать Глаголина, и Коля — сын.

Старуха. Гоша!.. Гоша!. Какой-то сумасшедший чуть с ног не сбил нас.

Глаголин. Вас… не понимаю. Это вы и есть?!

Коля. Папа!

Глаголин. Колюша! Мать! (Растерянность.) Ну, что ты скажешь!

Старуха. Мы к дому шли, а там пустырь.

Глаголин. Пустырь… А мы на что? Андрей, ведь знакомы?