Жюль Ромэн - Женитьба Ле Труадека Страница 10

Бенэн. Ну так что? Не усваивайте таких привычек. Так значит, если бы вы были в Палате Депутатов, вы бы прервали товарища по партии, сказавшего нелепость? Нехорошо, мой друг! Продолжайте, Трестальон.

Трестальон. Я знаю, что мне продолжать, но ничего не могу придумать. Что вы хотите, чтобы я еще сообщил об этой коробке спичек, раз уже сказано, что они восковые и стоят четыре су?

Бенэн. Хорошо! Хорошо! Так как смычка плохо действует, мы немного усовершенствуем ваш механизм. Повернитесь лицом кнаружи. На этот раз я сам предложу вам текст: «Прогресс и порядок, мир и достоинство». Каждый по одному слову. Когда фраза окончена, вы начинаете сначала и продолжаете все быстрее и быстрее.

Трестальон. А как быть с «и»?

Бенэн. «И» считается отдельным словом. Вы готовы? Начинайте!

Комитет, сперва неуверенно, потом все быстрее и быстрее. Прогресс и порядок, мир и достоинство. Прогресс и порядок и т. д…

Бенэн. Быстрее, быстрее, тысяча чертей… Быстрее… быстрее!

Комитет достигает такой быстроты произношения, что может закружиться голова. Бенэн словно подстегивает хлыстом цирковую лошадь или волчок. В это время появляются баронесса, Мируэт и Ле Труадек, которых это зрелище погружает в глубокое изумление.

Те же, Ле Труадек. Мируэт, баронесса Жантиль-Дюран.

Бенэн, кланяясь баронессе. Извините! Я не видел, как вошли. (Комитету). Стой!

Баронесса, очень возбужденная, размахивая лорнетом. Нет, нет, пожалуйста, продолжайте. Это увлекательно! Это новые методы, не правда ли?

Бенэн, вытирая лоб. Да, да, новые методы.

Баронесс, Мируэту. Я нахожу это безумно интересным. А вы, Мируэт?

Мируэт. Надо сознаться, что это очень оригинально.

Баронесса, оглядывая помещение. А эта обстановка для политического комитета! Как это современно! Я в восторге, в восторге.

Бенэн, с поклоном. Сударыня!..

Баронесса, Мируэту. Как мы удивились бы, в эпоху Буланже, например, если бы нам сказали, что когда-нибудь мы придем к этому! При бедности тогдашних средств! Это как электрическое освещение, автомобили, радио. Правда, дорогой Мируэт, современность идет вперед гигантскими шагами. (Бенэну). Вы, наверное, давно разрабатываете эту систему?

Бенэн. Давно, сударыня, очень давно.

Баронесса. Скажите, это не американский способ?

Бенэн. Да, сударыня, американский.

Баронесса. Я никогда о нем не слышала.

Бенэн. Он был впервые применен в 1922 году в Арканзасе.

Баронесса. В Арканзасе? В 1922 году? Так значит, это совсем новинка?

Бенэн. Совсем новинка, сударыня.

Баронесса, с торжеством, Мируэту. Метод, восходящий всего только к 1922 году, и притом из Арканзаса!

Бенэн, комитету. Отдохните, господа. Пока с нас хватит… (Баронессе). Если не наступит замедления в их успехах, то комитет будет готов к завтрашнему вечеру.

Баронесса. К завтрашнему вечеру? Мы сможем устроить заседание? О, тем лучше, тем лучше!

Бенэн, комитету. Чтобы показать баронессе, на что вы уже способны, вы выйдете из зала гуськом, произнося: «Мы очистим Авгиевы конюшни».

Трестальон. Каждый по одному слову?

Бенэн. Да. Марш!

Комитет, покидая сцену. — Мы — очистим — Авгиевы — конюшни. — Мы — очистим и т. д…

Баронесса. Нет, вы посмотрите! После одного сеанса! Это просто волшебство.

Ле Труадек. Я вас поздравляю, мой дорогой Бенэн.

Голоса комитета теряются за сценой.

Бенэн. Извините. Я должен их догнать. А то их ничто не остановит. Они таким образом выйдут на бульвары, и их всех заберут в участок!

Убегает.

Мируэт. Я знаю, баронесса, что это очень невежливо с моей стороны. Но меня ждет газета…

Баронесса. Пожалуйста, дорогой Мируэт. Мы еще немного побудем здесь с мсье Ле Труадеком. Когда мсье Бенэн вернется, я его порасспрошу насчет его метода.

Баронесса, Ле Труадек.

Баронесса. Ведь правда, этот мсье Бенэн очень замечательный человек?

Ле Труадек. О да! Очень замечательный.

Баронесса. Это ваш ученик?

Ле Труадек. Не совсем. Но я имел на него влияние.

Баронесса. Кстати, в его системе я узнаю некоторые черты вашего ума.

Ле Труадек. Хм… да, может быть…

Баронесса. …Хотя он заимствовал ее главным образом у арканзасцев. Правда, у вас есть ученики во всех концах света. Ах, какая у вас прекрасная жизнь, дорогой профессор! Я только женщина. Но я тоже пыталась проложить свой скромный след… Вы верите в будущее партии?

Ле Труадек. Партии?

Баронесса. Партии, которую вы будете возглавлять.

Ле Труадек. Да, да, да.

Баронесса. Я горячо желаю удачи ей, вам, нам… Ах, наш успех был бы для меня такой наградой, таким утешением! Если бы вы знали, в каком духовном одиночестве я жила!

Ле Труадек. Вы, сударыня?

Баронесса. Да. Покойный барон ценил только жизненные удовольствия. Он никогда не понимал моего идеала, моей тревоги. Даже приближение выборов оставляло его равнодушным.

Ле Труадек. Даже приближение выборов?

Баронесса. Да, а видит бог, мы переживали такие волнующие выборы! Например, выборы 21 августа 1881 года и перебаллотировка. Вы помните?

Ле Труадек. Я был в то время так поглощен своей работой…

Баронесса. Иной раз мне хотелось бы знать, почувствует ли наконец моя милая Женевьева, что в ней зарождается политическое призвание. Я беспокоюсь.

Ле Труадек. Вас беспокоит ее здоровье?

Баронесса. Здоровье? Нет.

Ле Труадек. В общем, есть все основания думать, что она проживет очень долго.

Баронесса. Да, конечно. Но почему?

Ле Труадек. Я думал вот о чем. Чем дольше живешь, тем больше видишь предвыборных кампаний. Таким образом, рано или поздно можно заинтересоваться политикой.

Баронесса. Разумеется.

Ле Труадек. Все это так загадочно. Это как предсказания. Вы верите предсказаниям?

Баронесса. Смотря по тому, каким.

Ле Труадек. Конечно. Но, должно быть, многие исполняются.

Баронесса, томно. Что касается меня, дорогой профессор, то когда я вас в первый раз увидела, у меня явилось предчувствие, что вы будете играть большую роль в моей… в нашей жизни. Не правда ли, это странно?

Ле Труадек. Это странно.

Баронесса. А если говорить о предрасположенности моей дочери к политике, то я не знаю, если ли у нее такая шишка.

Ле Труадек, вздрагивая. Шишка! Да, вот именно, шишка. Меня самого это интересует. Но вы-то, сударыня, должны это знать?

Баронесса. Конечно, вы мне скажете, что мать лучше, чем кто-либо, знает своего ребенка. Но у моей милой Женевьевы очень скрытный характер. Она несообщительна. Но ведь вы с нею познакомитесь и можете сами ее расспросить.

Ле Труадек. О, сударыня, я не решусь.

Баронесса, смеясь. Почему это? Что же неприличного в том, чтобы спросить молодую девушку, чувствует ли она вкус к политике или нет?

В глубине зала появляется Роланд. Ле Труадек замечает ее.

Ле Труадек, охваченный паникой. Идемте, идемте, сударыня. Уйдем отсюда.

Баронесса. Что случилось, дорогой профессор?

Ле Труадек. Идемте!.. Я вспомнил очень важную вещь…

Роланд, потом Бенэн.

Роланд. Что это он делает в этом гимнастическом зале?

Бенэн, за сценой. Куда вы так бежите? Подождите. Я должен вам сказать два слова… (Входит и видит Роланд). О… о… о… Понимаю… Хм! В чем дело, дорогая мадмуазель Роланд?

Роланд. В том, что я сейчас видела мсье Ле Труадека между трапецией и турником, и мне нужно три минуты, чтобы прийти в себя.

Бенэн. Да. Мсье Ле Труадек по моему совету решился заняться немного физической культурой. Но каким чудом вы-то сами здесь?