Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 102

Топорков. Государь, соблазн велик на Руси от иноземцев и еретиков. Уж иные иерархи церкви соблазняются, как архиепископ Давид. Случайно ли то, ежели и в каноне, в святая святых, в образе злое нестроение? Русский человек издавна славен был святостью, любовью к образу и к Писанию. Ныне же явился на Руси новый человек – торговый мужик. Целая прослойка торговых мужиков, которая рожью торгует и деньги в рост дает.

Годунов. Государь, без тех новых торговых мужиков Руси не выстоять!

Царь Иван. Старец Топорков, убиение плоти, аскетизм – вершина христианского отречения от грешного и земного. Однако, живя на грешной земле, не забывать надобно и воспевание жизни, а также мирское строение.

Топорков. Сказал иерарх святой: «Все хотят на земле жить, а забыли о загробной жизни». Не упрек ли то нынешним, тем, у кого настольная книга – не Евангелие и Апостол, а торговая книга, перечисляющая все виды товаров, которые можно купить и продать, с указанием сортов и цен. Уже в монастырях то видно! Иной раз думаешь: молитвенный ли дом, не торговый ли, все тесней связанный с рынком? Настоятель, келарь и казначей более приходно-расходными записями заняты, чем чтением богослужебных книг.

Годунов. Лишь строгий учет может обеспечить монастырям процветание в трудные годы!

Топорков. Государь, таковые мысли и дела идут от Филиппа Колычева. Знаешь ли, чем окончил Филипп Колычев? Бунтом и ересью. Государь, ежели хочешь в трудное время Русь соблюсти, то соблюдай святость православную. В иконном деле – канон, а против ереси – суд церковный.

Царь Иван. Так и решим. С икон начнем. Помню я, что в Царьграде все зло началось от царей-иконоборцев – Льва Исавра и сына его Константина Гноетеза. Ибо Лев только посеял семена злосчастья, Константин же обратил царствующий град от благочестия к мраку. Больше и говорить не буду, устал ныне душой и телом от произошедшего, неподобающих слов ростовского архиепископа, ныне сверженного. Плюнуть на него, выругать и забыть! Нового кого назначить, митрополит?

Дионисий. Мыслю – Никандра, государь, старца из Кириллова. Он не из бояр постригся, из приказных дьяков.

Царь Иван. То, может, и лучше. Пойду я, не желаю более себя кручинить, а вас волновать. (Крестится и уходит.)

Английский посол Боус. Живопись на стенах – красоты необыкновенной. Горы и здания – светло-зеленые, розово-салатовые, лиловые, дымчатые, серые.

Венецианский посол Фоскарино. Но тяжелые русские лица причиняют боль глазам. Видно, что писали не мастера из Болоньи, а псковские мужики. В красках – азиатская пестрота и беспокойство. Много огненного золота жжет глаза.

Немецкий посол. Много оттого, что палата зовется Золотой. Эта большая зала сильно пострадала от пожара, и лишь в одной ее части проводились заседания. Теперь она полностью открыта для приема иностранных послов и торжественных обедов, именуемых по-русски «пиры». Однако смотрите: сам царь с царицей и принцем приехали созерцать живопись.

Польский посол Лев Сапега. У москвитов и живопись подчинена нуждам державным. Перед нами, панове, целая теория власти в картинах. Все трепещут царя-государя, единого под солнцем.

Английский посол. Русский не смеет жаловаться на власть закона. Он ничего не имеет, а что у него есть, то в руке Бога и государя. Он не может сказать, как обычно говорят англичане, когда имеют что-либо: «Это во власти Бога и моей». Однако тут мало законных судов, но много незаконных бунтов.

Польский посол. Русский царь и одеждой своей хочет указать на свое могущество, особенно теперь, после унизительного поражения от нашего короля в ливонской войне. На голове – корона из чистого золота, в правой руке – золотой скипетр, на шее – ожерелье, именуемое по-русски «бармы», из драгоценных камней и жемчуга. Верхняя одежда – из малинового бархата, вышитая золотом, украшенная драгоценными камнями.

Немецкий посол. По сравнению с ним даже наш германский император одет скромно.

Английский посол. Русский наследник, принц царевич Федор одет одинаково с отцом, но менее пышно, хоть тоже дорого. И высокая шапка из чернобурых лисиц стоит даже в этой стране мехов целых пятьсот фунтов, не менее.

Польский посол. Я слышал, он слаб умом, не хочет царствовать и желает быть монахом. Даже жезл его как-то похож на монаший и оканчивается наверху подобием креста.

Венецианский посол. Тем не менее приближается конец нынешнего царствования, ибо царь стар, болен, и толпа придворных ведет меж собой борьбу за власть, которую не всегда можно скрыть от постороннего глаза. Эта борьба и несогласие чувствуется во всем. Я слышал, даже о живописи разные мнения. Иные считают ее чересчур западной, а не русской.

Немецкий посол. Однако подойдем ближе. Сейчас митрополит скажет речь и начнется осмотр.

Митрополит Дионисий. Государь наш благоверный с государыней и с наследником! Разум твой благочинен и благоразумен, в бранях на супротивников искусен и велик. Еще и житие благочестивое имеешь, и ревностью к Богу препоясан.

Хор (поет). Благочестие просиявшего скипетродержателя! Благочестивый царь в Русской земле, богоугодно благоденствуй, аллилуйя!

Дионисий. Слава непостижным судьбам твоим! Слава твоей благочестивой ветви, наследнику царевичу Федору и младенцу царевичу Дмитрию с государыней Марией!

Царь Иван. Благочестивый отец мой митрополит Дионисий, апостольский ревнитель! Честь царская и церковная воедино!

Хор. Христе Боже наш, слава несказанной Твоей благости!

Дионисий. Божественное учение наше христианское сильно! Всякое учение сильно, если оно от самого Бога, и внесено в мир через праведного и благочестивого мужа, и если согласно с догмами и преданиями богоугодных пророков. Приложите те признаки к учению латинскому, лютерскому или агарянскому – видим, что они не могут быть признаны божественными учениями.

Царь Иван. Праведно говоришь, отец мой митрополит Дионисий. Латынство, лютерство и магометанство принесли бедствия православному Востоку. Лютер – то сам Сатана, а Магомет – предтеча Антихриста. Послал на нас своих бесов за грехи наши. Нынешние торжества приема росписей, подновленных после пожара, сияние красок обновленных глаголет о прощении Господом наших грехов.

Федор. В сиянии красок – святость, батюшка. (Крестится.)

Иван. Краски в росписи свято светятся. Нравится ли тебе, Марьюшка, государыня моя?

Царица Мария Нагая. Государь, свет очей моих, все расписано такою живописью, что, когда впервые вошла, показалось, будто я на небесах. Кто писал?

Годунов. Государыня, послал государь по иконописцам в Новгород, Псков и иные города, а писали то псковские иконники Останя, да Яков, да Михайло, да Якушко, да Семен Глагол с товарищи. Им из казны плачено. Атаман же у них – он (указывает на Семена), Семен Глагол.

Царица Мария (Глаголу). Ты атаман?

Глагол (кланяется). Я, государыня, они мне в помощь.

Иван. Отчего тебя атаманом сделали?

Глагол. Государь, грамоту знаю, грамматически здравое учение.

Иван. Каково ж то учение, художник-хитрец?

Глагол. Государь милостивый, не одними лишь красками писал, а и духом.

Царица Мария. Однако, и краски хороши. То все вместе писали?

Глагол (кланяется). Благоверная царица, дело се кропотливое. Как мы, иконники, съехались, то сам царь велел нам иконы писати, кому что приказано. А иным повелел палаты подписывать и у града над воротами святые образы писати.

Мария Нагая. И Варваринскую Божью Матерь, чудотворную икону, на Варваринском крестце Китай-города писали?

Глагол (кланяется). Нет, государыня-царица, Варваринскую Божью Матерь писал художник Алампий.

Мария Нагая. Я ту чудотворную икону шибко люблю и часто езжу туда молиться за младенца моего царевича Дмитрия, чтоб она его защитила. Тот художник Алампий тоже тут?

Нагой. Нет его тут, государыня-царица, сгинул он, сбесился. Все мечтал Андрея Рублева превзойти. Маялся, мучился и сбесился.

Мария Нагая. То жаль. Икона хороша. От нее особый дух и сила исходит. И народ ее любит, постоянно у нее молится. Святая она, яркая шибко, точно изнутри огнем светится.

Глагол. То, государыня милостивая, от краски ярь. Я те краски не употребляю.