Александр Островский - Том 3. Пьесы 1862-1864 Страница 11

Губанин

Уж и не говори! Срам! То есть, кажется, не глядел бы людям в глаза от стыда, особливо Кузьме Захарьичу. Он о земском деле печалится, а мы… Ах, стыдобушка!

Аксенов

Значит, ребята, как в последний раз говорили, так и быть: третью деньгу.

Голоса

Третью деньгу. — Что ж, мы не прочь! — Так тому и быть! — Что сказано, то свято!

Губанин

Все, дедушка, согласны, все. (К народу.) Не стыдите, братцы! (Аксенову.) Дедушка! Спорщиков нет.

Аксенов

Постой ты, погоди! От трех денег — деньгу, от рубля — десять алтын, от трех рублей — рубль.

Голоса

Ладно! Ладно! (Разговор в толпе.) С десяти рублев выходит — три рубля да десять алтын. — А от сорока? Долго ль счесть! — С пятидесяти рублев — пятнадцать рублев. — Не пятнадцать, а шестнадцать рублев двадцать два алтына. — Ишь ты, счетчик! Да уж ладно, ладно!

Лыткин

Стойте! Как же это? Значит, все одно, что семейный, что одинокий?

Губанин

Как тебе не грех рот-то разевать! Ужли один против всех пойдешь?

Аксенов

Тебе что за дело до одиноких! Одинокий-то, может, все отдаст, да и сам своей головой пойдет!

Темкин

Ах ты, жила! Прости, Господи!

Лыткин

Да что жила! Кому ж своего не жаль!

Губанин

На земское-то дело? Экой срам! Ну уж…

Аксенов

Стало быть, и делу конец. Отслужить молебен, да и собирать.

Губанин

У нас в рукавичном ряду уж и деньги готовы.

Голоса

В железном ряду хотят собирать. — Толкуют и в хлебном. — И в горшечном. — И в мясном. — И рыбаки.

Лыткин

А как же теперь товар?

Темкин

Прикинем.

Голоса

Известно, прикинем, что чего стоит. — Долго ль прикинуть. — В цену поставим.

Лыткин

А кто приценивать будет?

Темкин

Все мы же.

Голоса

Промеж себя выберем. — Всякий в своем ряду. — Свой суд короче.

Лыткин

Да как же я поверю чужому человеку свое добро ценить?

Аксенов

Мы не без креста ходим.

Темкин

Самому тебе не счесть, как мы сочтем.

Голос из толпы

Мы торговые люди, друг у дружки каждую деньгу насквозь видим.

Лыткин

Что ж такое! Лучше ложись да умирай!

Темкин

Ну и умирай! Ну, умирай!

Аксенов

Ты для себя для одного, что ли, жить хочешь? Так ступай в лес, да и живи себе. С людьми живешь, так и слушай, что мир говорит. Больше миру не будешь! Мир никто не судит, один Бог. Велит мир, так и всё отнимут.

Темкин

Да и отнимем, силой отнимем.

Лыткин

Да ведь это разор!

Темкин

Ну, да что на него смотреть, Петр Аксеныч! Как сказано, так и будет. На том все и станем.

Голоса

Все! — Все!

Темкин

Есть тут кто-нибудь из немцев?

Немец

Я.

Темкин

Ты согласен?

Немец

Да!

Темкин

Вот видишь ты, Василий! Ну скажи ты мне теперь, есть в тебе душа али нет?

Губанин

Брось ты его!

Темкин

Зреть не могу таких людей; вся душа во мне поворачивается.

Голоса

Кузьма Захарьич идет! — Кузьма Захарьич!

Входит Минин. Все кланяются.

Те же и Минин.

Аксенов

Что ты невесел, голову повесил?Аль что неладно? Али прихворнул?Какие вести есть?

Минин

Вестей довольно.

Аксенов

Что пишут?

Минин

Все одно и то же, точноКак сговорились. Все хотят быть с намиВ любви, в совете и в соединенье,На разорителей хрестьянскои верыЕдиномышленно идти готовы.Теперь лететь бы к матушке Москве!Подняться нечем, спутала нужда,Узлом орлиные связала крылья.Видна добыча, а тяжелых крыльевНе отдерешь, и бейся оземь грудьюИ алую точи по капле кровь!

Аксенов

Мы положили третью деньгу братьОт денег, от товару тоже.

Минин

Мало.

Аксенов

И те с трудом, а больше не сберешь.

Минин

Я знаю.

Аксенов

Тяжело одним. ПомогутДругие города.

Минин

Плохая помощь!Все обнищали. Рады бы помочь,Да нечем.

Аксенов

Так и быть. На нет — суда нет.Что есть, с тем и пойдем. Наймем подмогу,Стрельцов бродячих да казаков конных.

Минин

Ждать нечего, пойдемте умиратьЗа Русь святую! Сходим к воеводе,Челом ударим, чтобы вел к Москве;А не пойдет, так выберем другого.Мне ждать нельзя. Мне Бог велел идти.Смотрите на меня! Теперь не свой я,А Божий. Не пойдет никто, одинПойду. На перепутьях буду кликатьТоварищей. В себе не волен я.Послушайте!Все обступают его.Сегодня поздней ночью,Уж к утру близко, сном я позабылся,Да и не помню хорошенько, спал яИли не спал. Вдруг вижу: образницаВся облилася светом; в изголовьеПеред иконами явился мужВ одежде схимника, весь в херувимах,Благословляющую поднял рукуИ рек: «Кузьма! иди спасать Москву!Буди уснувших!» Я вскочил от ложа,Виденья дивного как не бывало;Соборный благовест волной несется,Ночная темь колышется от звона,Оконницы чуть слышно дребезжат,Лампадки, догорая, чуть трепещутНеясным блеском, и святые ликиТо озарялися, то померкали,И только разливалось по покоямБлагоуханье.

Аксенов

Слава в вышних Богу!Но кто же старец? Рассмотрел ли ты?Угодников ты подлинники знаешь.

Входит Нефед.

Те же и Нефед.

Нефед

Где батюшка?

Минин

Что надо? Что случилось?

Нефед

Гонцы от Троицы живоначальной,От Сергия-угодника пришли.

Минин

От Сергия-угодника? И старец,Явившийся мне, грешному, был Сергий.

Голоса

Перст Божий! — Божья воля! — Чудеса!Еще от нас Господь не отступился.

Нефед

У них письмо отца архимандритаИ келаря.

Минин

На воеводский дворСтупай, Аксеныч, прямо к воеводе!Оповести его! А вы сбирайтеДворян, детей боярских, и голов,И сотников стрелецких и казацких,И земских старост, и гостей, и всякихЛюдей служилых к воеводе в дом.Не соберутся, так в набат ударим.А ты, Нефед, домой! Веди гонцов!Как есть с дороги, так пускай и идут.Теперь в последний раз, друзья, пойду яБоярам, воеводам поклониться.Молитесь Богу, чтоб смягчил он сердцеВластителей, смирил гордыню их,Чтобы помог мне двинуть кротким словомНа дело Божье сильных на земле.

Голоса

Господь поможет. — Он тебе поможет. —Молиться будем! Господа умолим.

Все уходят.

Сцена вторая

ЛИЦА:

Воевода, Андрей Семенович Алябьев.

Биркин.

Семенов.

Минин.

Аксенов.

Поспелов.

Колзаков.

Роман Пахомов.

Дворяне, дети боярские, головы, старосты, богатые посадские люди.

Большая богатая изба в воеводском доме.

В избу входят постепенно разные лица, всё более пожилые и зажиточные, потом Аксенов. Вновь пришедшие кланяются молча с теми, которые пришли прежде. Говорят вполголоса.