Сергей Могилевцев - Блистательный недоносок Страница 11

А р к а д и й. Ты не шутишь?

М а р и н а. Нисколько. Твоя безумная статья вызвала в обществе такой безумный ажиотаж, какого, конечно же, не ожидал ни ты, ни руководство. Наш Турандотов вместе с Антиподовым, владельцем газеты, входят в руководство партии Блистательных Недоносков, и ждут – не дождутся, когда же к ним явится таинственный ли­дер.

А р к а д и й. А откуда он явится?

М а р и н а. Это никому неизвестно. Но все знают, что из гущи народа, что он придет на зов маленьких обездоленных недоносков, которые составляют то ли большинство, то ли значительную часть нашей страны, и этот приход будет прекрасен!

А р к а д и й. Но это безумие!

М а р и н а. Это безумие, придуманное тобой!

А р к а д и й. Блистательный Недоносок – это имя погиб­шего бомжа, поэта, чьи стихи я только что здесь читал!

М а р и н а. Попробуй прочитать их на завтрашнем банке­те.

А р к а д и й. И попробую, мне теперь терять нечего.

М а р и н а. Им тоже терять нечего.

А р к а д и й(с пафосом). Сила поэзии способна победить любое безумие!

М а р и н а(насмешливо). Недоноскам плевать на поэзию. Скажи спасибо, если завтра тебя не разорвут на ма­ленькие клочки!

А р к а д и й. Меня – их создателя?

М а р и н а. Это обычная участь гениальных творцов – быть растерзанным собственным детищем!

А р к а д и й(заторопившись). Тогда до завтра. Мне нужно еще многое успеть и многое передумать. (Хочет поцеловать М а р и н у, но в последний момент не делает этого.)

М а р и н а(тоже порывисто бросаясь к нему и в послед­ний момент останавливаясь). До завтра, и будь осто­рожен. Помни про участь гениальных творцов, и про чудовищ, которых они случайно создали!

Расходятся.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Актовый зал газеты «Верное направление». Банкет по случаю явления народу Блистательного Недоноска. В глубине зала настежь открытая дверь, через которую неторопливо, один за другим, проходят гости. У входа их встречает Марина, прикалывающая на грудь каждому из них значок с надписью: «Блиста­тельный Недоносок». Г ости проходят по красной ковровой дорожке, и в противоположном конце зала их встречают по очереди Т у р а н д о т о в, Антиподов и С о ф и я А н д р е е в н а, ра­зговаривают, а также, если необходимо, знакомятся с ними, и направляют к большим, накрытым белыми скатертями столам с напитками и закусками, которые стоят по бокам зала. Из боковых дверей время от времени выходят о ф и ц и а н т ы, обслуживающие г о с т е й. Справа на стене телефон. Все возбуж­дены и радостны от предчувствия встречи с великим человеком, имени которого никто не знает, и появ­ление которого ожидают, как появление Мессии. Жен­щины, а вместе с ними и некоторые мужчины, экзаль­тированы до предела. То тут, то там слышатся раз­ного рода выкрики и нервные смешки, а иногда даже и женские визги. Между столами с невозмутимым ви­дом прохаживаются Влюбчивый и Вним­ательный, одетые во все черное, заглядыва­ющие бесцеремонно в тарелки г о с т е й, и тут же совершенно открыто делающие пометки в больших пухлых блокнотах.

Через настежь открытую дверь в глубине зала входят Г о н д у р а с о в и М е с о п о т а м о в, на­правляются по красной ковровой дорожке к встречаю­щему их Т у р а н д о т о в у. В руке у него спи­сок приглашенных г о с т е й.

Гондурасов(трясет за руку Т у р а н д о т о в а). Аполлинарий Игнатьевич… (задыхается от ду­шащих его слез, машет рукой, отходит в сторону, вытирает платочком глаза, жалобно). Нет, не могу, со­бытие-то какое, впору напиться, как последняя зюзя, и лежать под забором, похрюкивая и посапывая от удо­вольствия, или выйти на улицу под красными флагами и кричать во всю глотку: «Мы победили!» (Опять ути­рает слезы платочком, безнадежно машет рукой.) Нет, не могу, пойду приму пятьсот капель успокоительно­го, забудусь в одиночестве в преддверии неизбеж­ного!

Уходит к накрытым столам, выпивает залпом один за другим несколько бокалов шампанского, облокачива­ется рукой об стол, с любовью поглядывает на Т у р а н д о т о в а.

Месопотамов(также трясет за руку Т у р а н д о т о в а). И мои поздравления тоже примите, Аполлинарий Игнатьевич, вместе работали над светлой идеей! Не ждали, не гадали, Аполлинарий Игнатьевич, а вот дождались-таки, и отступать теперь некуда! Шутка ли: явление народу самого Блистательного Не­доноска! И все благодаря нашей газете, все мы с ва­ми придумали! (Смотрит на Т у р а н д о т о в а кристально-честными глазами.) Думаю, что и явле­ние Христа народу вызывало в душах такое томление!

Т у р а н д о т о в(добродушно, похлопывает его по пле­чу). Ну-ну, успокойся, никто пока не явился, все еще впереди. Пойди, поддержи нашего Гондурасова, но будь начеку, если что, лети ко мне на помощь!

М е с о п о т а м о в. Буду бдителен, как барышня в пер­вую брачную ночь! (Отходит к Гондурасову, и также выпивает залпом несколько бокалов ша­мпанского.)

Т у р а н д о т о в(безнадежно махнув рукой). Как же, будешь ты бдителен, как барышня в первую брачную ночь! Вот от такой бдительности и рождаются дети!

В зал через настежь открытую дверь входят депутаты Госдумы З и н д е л ь ш т е й н и Шалун. Т у р а н д о т о в смотрит в список гостей, шевелит губами, находит нужные фамилии, бежит нав­стречу.

Т у р а н д о т о в. Господа, почту за честь! (Пожимает обоим руки.)

З и н д е л ь ш т е й н(жмет руку). Зиндельштейн, депу­тат Госдумы. Мы с вами уже встречались!

Ш а л у н(также жмет руку). Шалун, и, как вам известно, не прозвище, а депутат!

Т у р а н д о т о в. Как вы сказали?

Ш а л у н. Я сказал, что Шалун – это не прозвище, а де­путат!

Т у р а н д о т о в(он поражен). Не может быть. Нет, вы это серьезно?

Ш а л у н. Я вообще очень серьезен, в отличие от Зиндельштейна (кивает на З и н д е л ь ш т е й н а), который явление Блистательного Недоноска народу предлагал устроить в стенах Госдумы. Но я его от этого отговорил, и депутатов убедил, что не надо спешить, что пусть все появится снизу, как и поло­жено народной инициативе, а потом уж пойдет и пой­дет гулять по полям и лесам, как свежий ветер, или как Потоп, после которого уже никого не будет. Ска­жите, а скоро ожидается прибытие Недоноска?

Т у р а н д о т о в. Я сам точно не знаю, все держится в большом секрете, но, думаю, как все соберутся, он нам и объявится!

З и н д е л ь ш т е й н. А сами-то вы его хоть раз во­очию видели? Кто он таков? на кого похож? мужского, или женского полу? большого росту, или не очень?

Т у р а н д о т о в. Сам не видел, скрывать не буду, но думаю, что росту он страшного, такого, как и поло­жено быть главному генералиссимусу. Да и с полом, думаю, у него тоже что-нибудь грандиозное.

З и н д е л ь ш т е й н. Это в каком смысле?

Т у р а н д о т о в. В смысле, что он выше простых пре­драссудков, и сможет удовлетворить любое желание. Или что-нибудь вроде этого. Одним словом, пол у него тоже достаточно страшный.

З и н д е л ь ш т е й н(он ничего не понял). А, вот оно что! Можно, мы с Шалуном пока в сторонке пона­блюдаем? (Показывает в сторону накрытых столов.)

Т у р а н д о т о в. Да, да, конечно, оттуда наблюдать очень приятно!

З и н д е л ь ш т е й н с Ш а л у н о м отхо­дят к накрытым столам.

Т у р а н д о т о в (вытирая платочком мокрый лоб). О Господи, пронесло, хорошо, что хоть не вся Дума сю­да явилась, а только лишь эти двое. Всей Думы я, по­жалуй, не вынес бы. И потом, откуда я знаю, как вы­глядит и какого полу ожидаемый Недоносок? Быть мо­жет, он такой страшный, что мы отсюда уже вообще не выйдем! Быстрее бы сменили меня на этом посту, страх как хочется присоединиться к Гондурасову и Месопотамову! (Смотрит на пьющих в обнимку товари­щей.)

Заходят В с е т а к о в с к и й, С м е х о т ­в о р н ы й и Х а р и з м а т и ч е с к и й. М а р и н а у входа прикрепляет им на лацканы бо­льшие значки. В с е т а к о в с к и й пытается ее ущипнуть, но она ловко уворачивается в сторону.

В с е т а к о в с к и й(подходя к Т у р а н д о т о в у). Ловкая девица! Такая уж если прищепит что-ни­будь (показывает на значок с надписью «Блистатель­ный Недоносок»), то прищепит надолго. (Пожимая ру­ку.) Всетаковский, мы с вами на заседании Оргкоми­тета уже познакомились.

Т у р а н д о т о в(в ответ пожимая руку). Как же, как же, очень хорошо помню, вы еще тогда упали очень неловко. Скажите, не ушиблись ли вы, и не повреди­ли себе какой-нибудь член?