Иоганн Гете - Внебрачная дочь Страница 12

Воспитательница быстро направляется к Евгении.

                                        Что суждено,Того не миновать! В делах привычных,Обыденных, обдумывать уместно.Но высшее, чем нас дарит судьба,Нисходит к нам неведомо откуда.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Евгения. Судья.

Вот ты пришла, красавица, ко мне,И я в сомненье; правду ль мне сказали?Ты, говорят, несчастна, а приносишь,Куда ни ступишь, радость, счастье, свет.

Ты первый из встречавшихся в пути,К кому, как к провиденью, я взываю;Так добр и благороден облик твой,Что робость в сердце незаметно тает.

Заслуживал бы жалости и взрослый,Попавший в обстоятельства твои,Тем более пронзает душу мнеО помощи взывающая юность.

Недавно я, из мрака мнимой смертиВоспрянув, вновь узрела божий свет.Но вспомнила не сразу, что с конемМы сорвались с кремнистого утеса…И вдруг очнулась! Увидала вновьИ этот мир, и мудрого врача,Склонившегося надо мной, простертой;И в любящих глазах отца, и в звукеЕго речей я снова ощутилаДыханье жизни радостной. Но вотПовторно от паденья с крутизныЯ воскресаю! Чуждым, странным мирМне предстает. Людей снующих тениИ даже голос твой — всё как во сне.

Когда чужие нас дарят участьем,Они нам ближе близких. Те подчасНа наши беды смотрят равнодушно:«Так-де бывает!» Чувство в них молчит.Да, жребии твой печален, но наскольНеотвратим он, не ответишь сразу.

Что я могу сказать? Враждебных сил,Меня в несчастье ввергших, я не знаю.Ты объяснялся с женщиною той.Ей все известно. Я лишь подчиняюсь.

Гоненье высшей власти на себяТы навлекла невольною ошибкой.Ни в жалости людской, ни в уваженьеГлубоком отказать тебе нельзя.

В сознании сердечной чистоты,Я все гадаю: чем я провинилась?

Упасть на ровном месте — не беда,Но, на вершине оступиться — гибель.

На ней-то я и упивалась счастьем!Его избыток мне слепил глаза,Высокий жребий окрылял мой дух,Ведь я залог его в руках держала.Лишь малый срок осталось переждать —И сбудутся, казалось, все мечты!Но я поторопилась, поддаласьСоблазну чудному. И в том мой грех.Я не сдержалась, заглянула в ларьЗапрету вопреки. Ужель за это —Такая кара? Разве, преступивЗавет, уже утративший свой смысл,Я заслужила вечную опалу?Так правда то, что древнее преданьеГлаголет нам? Что проклят род людскойБыл господом за грех одной четы,От плода подзапретного вкусившей?Так был и мне, как в сказке, ключ вручен.Я отомкнула им запретный ларьИ этим обрела себе погибель.

Источник бед не так легко найти,А и найдешь, меж пальцев он сбегает.

В моих проступках малых тщетно б яИскала корень наступивших бедствий,Причину выше надобно искать!Два мужа, от которых я ждалаВеликих перемен в моей судьбе,Притворно, знать, друг с другом помирились,И распря двух воинствующих станов,Сокрытая досель от глаз людских,Открыто вскоре выйдет на простор!Чего я прежде смутно опасалась,Вдруг стало явью, на погибель мне,И гибелью грозит всему на свете.

Мне жаль тебя! Ты обрекаешь мирПогибели, отчаянью поддавшись.А в дни беспечной юности твоейТебе он не казался светлым раем?

Кого пленял он больше, чем меня,Своим роскошным, царственным убранством?В нем все меня дивило красотойИ радостью. Чего бы только взорНи возжелал, он получал сторицей.А кто мне уготовил этот рай,Как не отец, как не любовь его?О малом он радел и о великомИ осыпал подарками меня;А между тем готовил ум и телоДля восприятья дивных благ земных.Вся эта роскошь пышная могла бМеня изнежить, даже обессилить;Но он еще сыздетства пристрастилМой дух к отважным рыцарским забавам.Как часто предавалась я мечтеУмчаться на коне в чужие страны.Но любящий отец мечтал и самСо мной поехать к морю, предвкушая,Как будет он восторженно следитьЗа тем, как я впиваю ширь морскую.И вот я здесь. Но кажется, что ширьТомит меня, и давит, и тревожит.Как тесен мир, как никнет небосвод,Когда тоска твое сжимает сердце!

Несчастная! Тебя с твоих высотНизвергла беззаконная кометаИ, падая, мой путь пересекла.Отныне мне отвратен навсегдаМорской простор… Когда в часы закатаВозляжет Феб на огненное ложе,Всем очи увлажнив слезой восторга,Я отвернусь, чтобы судьбу твоюЗлосчастную оплакать. Ибо там,За полосой тускнеющего моря,Мне будет видеться твой страдный путь.Там ты не встретишься с манящей негой,А с нахлынью неисчислимых бед!Там солнца раскаленное ядроНоворожденной тверди не осушит,Там стелются в низинах пеленойЗыбучей ядовитые пары,В притворах смерти, мертвенно-бледна,Ты будешь тщетно жаждать исцеленья.Сияющая юной красотойБезвременно добычей смерти станет.

Ты мне открыл ужасное! Так, значит,Туда меня увозят? В дикий край,Который — помню с юных лет! — зовутЗемным подобьем ада? Где в иссохшихОт зноя тростниках, в гнилых болотахТаятся тигры лютые и змеи,Где путника преследует живаяИ жалящая туча мошкары,Где дуновенья гибельных ветровСтраданья длят и сокращают жизнь?Я думала просить, теперь — молю:Ужели ты в беде мне не поможешь?

Губительный могучий талисман —В руках твоей наперсницы суровой.

Что толку в правосудье, раз оноОтказывает в помощи безвинной?И вы на что, кичащиеся тем,Что правом усмирили произвол?

Лишь в тесном круге подчиняем мыЗаконности что происходит в жизниОбыденной, на малой высоте.Но что творится в выспренних пределах,Что там вершат и тайно замышляют,Возносят, губят, бога не спросясь, —Иною мерой мерится, видать. Какою?Остается нам загадкой.

И это все? И больше ничегоТы мне не скажешь?

                                     Ничего.

                                                   Не верю,Не в силах верить!

                                  Ах, уволь меня!Ужель я притворяться должен трусомБеспомощным? Не лучше ль указатьТебе на путь единственный спасенья?Но разве в самой смелости такойНе кроется опасность? Что, как тыМеня поймешь превратно, заподозришь,Что мой совет корыстью обусловлен?

Нет, нет! Не отпущу! Ты послан мнеВ суровый час счастливою звездою.С младенчества и до недавних днейМеня от бед оберегало счастье;Теперь ты заступил его права.Как мне не знать, не чувствовать, что тыВо мне участье принял? Не напрасноЯ здесь стою. Не сомневаюсь, что,Во всеоружье знаний, ты сумеешь,Захочешь мне помочь в моей беде.Еще не все пропало! Ты найдешь,Быть может, уж нашел, пути и средстваСпасти меня. Об этом говоритТвой взор глубокий, дружески-правдивый.Не оставляй меня! ПроизнесиСпособное меня утешить слово!

Так на врача с надеждою глядитНедугом обессиленный больной,Моля спасти его от близкой смерти,Врача едва ль не богом почитая.Но врач такое средство называетНесчастному, которое сулитЕму — пеной страданий и увечий —Лишь жизнь, но не здоровье сохранить.Ты молишь о спасении? СпастиТебя — возможно, прошлого — нельзя.А быть иной, чем некогда, ты — в силах?

Лишь о спасении взывает тот,Кому грозит могилы темный зев.С него довольно прелести земной,Довольно жизни, зелени и света.А что потом удастся отстоятьИ что утратить, жизнь всегда подскажет.

А кроме жизни просишь ты о чем?

О милых далях родины моей.

Но это слово многое объемлет.

Все мое счастье в нем заключено.

Чем одолеть мне приговор изгнанья?

Высокой добродетелью твоей.

С верховной властью не легко тягаться.

Уж так ли всемогуща эта власть!Уверена, что ты среди законовДля высших и для низших обнаружишьВозможный выход. Вижу по улыбке,Что ты нашел его! Так говори!

Что толку, дорогая, говоритьМне о возможностях. Возможным всёНадеждам нашим кажется. Но планамСтоль многое извне и изнутриПрепятствует пресуществиться в явь.Что я могу сказать тебе? Уволь!

Пускай оплошно, да скажи! ПозвольХотя б на миг один воображеньюВ сомнительный отправиться полет!Один исход негодный за другимМне предлагай! Ведь выбор-то за мною.

Есть способ — но единственный — тебеНа родине остаться. Способ, многимЖеланный даже, господу угодныйИ человеку. Святостью егоОграждены мы им от произвола.И всякому, кто таинству семуПричастен, обеспечено довольство,И счастье, и покой — как на земле,Так и в загробной жизни, в кущах рая.Его нам завещали небеса,Всем предоставивши им овладетьОтвагой, добротою и любовью.

Какой то рай, в загадки облаченный?

Небесный рай, но созданный людьми.

Я с толку сбита. Мне не угадать.

Не угадать? Ты так чужда тому?

Там видно будет. Выскажись ясней.

Я — о замужестве возможном…

                                                         Что?

Я все сказал. Теперь решай сама!

Замужество? Мне это слово страшно!

Подумай и ответь мне: почему?

В былые дни мне звук его был чужд,Теперь мне ненавистно слово это,Способное мой крест лишь отягчить.Хоть знала я, конечно, что отецИ наш король мне жениха укажут,Но я о нем не грезила ничуть,И тайной страсти сердце не питало.И вдруг я думать, чувствовать должна,О чем и мыслить было б мне зазорно!Должна мечтать о муже, ничегоНе ведая о нем, не встретясь даже,И в счастье, что сулит нам Гименей,Корыстно видеть средство для спасенья!

Достойному мужчине никогдаСтрадалица в доверье не откажет.Кто б ни был он, он защитил ее,И этим стал ей близок. Нет прочней,Надежней связи спасших со спасенной.Что надобней всего супруге? ПрочностьИ подзащитность. Знать, что никогдаЕй в помощи, а поддержке не откажут.И это чувство смелый человекВнушает женщине, в беду попавшейНечаянно, мгновенно и навеки.

Но где он ваш, мне суженный, герой?

Мужчин немало в городе у нас.

Но я-то не известна никому.

Жемчужину не уберечь от глаз.

Не искушай доверчивой души!Где равный сыщется, кто б предложил,Униженной, мне руку? Да и смею льЯ от него принять такой подарок?

Что нам неравным кажется, не разНа нашей памяти теряло разность,В извечной смене погашают злоБлагие всходы, радости — печаль.Ничто не прочно. Тягостный разлад,День ото дня меняясь неприметно,Гармонию, быть может, обретет.И, возвышаясь надо всем, любовьСоединяет с небесами землю.

Пустой мечтой меня ты утешаешь!

Ты спасена, уверовав в нее.

Так где ж он, мой спаситель? Укажи!

Тебе свою он руку предлагает.

Ты? Что вскружило голову тебе?

Я так решил — сегодня и навеки.

Мгновенье это чудо породило?

Мгновенно все вершатся чудеса.

Но ведь поспешность — матерь заблуждений.

Не ошибется, кто видал тебя.

И все же опыт — лучший нам наставник.

Я верю сердцу. Опыт тоже можетНас с толку сбить. Позволь признаться мне:Лишь час назад я вопрошал себя,Томимый одиночеством: чем в жизниЯ мог бы похвалиться? Состояньем?Признанием трудов моих?.. И тут жеО браке я подумал, перебралБылые встречи… Дар воображеньяНемало лиц знакомых воскресил;Но ни одно не взволновало сердце.Тут ты явилась. И открылось мнеВсе, что мне надо. Ты — судьба моя.

Изгнанница безвестная, могла бГордиться я и радоваться толькоТем, что твою я обрела любовь,Когда бы я не думала о счастьеТого, кто благородством всех затмил,В последний час мне помощь подавая.Уж не ошибся ль ты? Ужель дерзнешьТы с силой, мне враждебной, потягаться?

Не с ней одной! Желая оградитьНас от мирской, вседневной суеты,На пристань нам всевышний указал.Лишь в доме, где спокойно правит муж,Бытует мир, который ты напрасноИскала бы в далекой стороне,Ни зависти, ни гнусному коварствуНи клевете, ни буйным схваткам партийНет доступа в наш заповедный круг;Там правит лишь любовь и трезвый разум,Невзгоды скоротечные смягчая.Доверься мне! В себе-то я уверен,Я знаю, что я вправе обещать.

Ты в доме сам себе король?

                                                   А как же?Да и не я один, а все мужья,И добрые, и злые. НикогдаВласть не вторгалась в дом, где муж глумитсяБезбожно над страдалицей женой,И не препятствовала самодуруВ несчастной радость жизни убивать.Кто слезы ей осушит? Ни закон,Ни трибунал вины с него не взыщет.Он здесь король и бог! Жена ж безмолвноОбиды терпит, вянет, сходит в гроб.Обычай и закон издревле далиСупругу нерушимые права,На ум мужской и сердце полагаясь.Что до меня, не рыцарскую доблесть,Не родословье в дар тебе несу я,Любимая, а мой надежный кров:Раз ты моя, ничто тебе не страшно,Ни от кого опасность не грозит.Пусть сам король потребует тебя,Как муж и с королем я потягаюсь.

Прости! Еще не отмерло во мнеПрошедшее. А ты, мой добрый гений,Глядишь лишь на оставшееся мне.А что это за малость! И ееМеня ценить ты учишь? ПробуждаешьСвоей любовью ту, кем я была?Чем отдариться мне за этот дар,Когда не вечной сестринскою дружбой!Но и признав себя твоей должницей,Женой твоею стать я не могу.

Как быстро ты надежды наши рушишь!

Мне рушить безнадежность их велит.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ