Эмиль Брагинский - Ирония судьбы, или С легким паром Страница 13

Лукашин мягко взял руку Ольги Николаевны, сжал у запястья и посчитал пульс:

 — Кардиограмму вам делали?

 — У меня… — вспомнила Ольга Николаевна. — Сдвиг влево…

 — Ерунда. Это возрастное, почти у всех. Давление как?

 — Сто семьдесят на сто.

 — Резерпин принимаете?

 — Откуда ты про все это знаешь? — удивилась Ольга Николаевна.

 — Я врач.

Ольга Николаевна покачала головой:

 — И такими делами промышляешь! Тебе на жизнь, что ли, не хватает?

Лукашин порылся в кармане, нашел бланк со штампом поликлиники и уселся за стол.

 — Сейчас я выпишу вам новое средство против гипертонии!

Воспользовавшись тем, что Лукашин уселся за стол и писал, не обращая на нее внимания, Ольга Николаевна осторожно поднялась с тахты, прокралась к двери:

 — Хоть ты и вор, а заботливый!

Ольга Николаевна выскочила в прихожую и заперла дверь на ключ.

Услышав звук запираемого замка, Лукашин обернулся:

 — Зачем вы это сделали? — Он подошел к двери, просунул под нее рецепт: — Возьмите, пусть вам Надя потом это в аптеке обязательно закажет!

 — Ты давно Надю знаешь? — То, что Лукашин назвал имя дочери, озадачило Ольгу Николаевну.

Лукашин принялся подсчитывать:

 — Сейчас семь… Я появился у вас в доме вчера около одиннадцати… Значит, мы знаем друг друга приблизительно восемь часов.

 — И ты всю ночь здесь околачиваешься?

 — Всю ночь! — Лукашин взял гитару и начал перебирать струны.

 — Что же Надя тебя не выставила? — спросила Ольга Николаевна.

 — Наверное, не хотела… Не хотела, наверное…

В это время такси свернуло с Невского к Московскому вокзалу. Надя расплатилась и вышла из машины.

И, как бы вторя Надиным шагам, послышалась песня. Ее напевал пленный Лукашин, которого сторожила Надина мама.

 — Я спросил у ясеня, где моя любимая?Ясень не ответил мне, качая головой.Я спросил у тополя, где моя любимая?Тополь забросал меня осеннею листвой…

В здании вокзала Надя подошла к дежурной кассе, которая была открыта круглую ночь. У окошечка стояло два человека. Надя обождала немного, купила билет до Москвы, а потом через зал ожидания вышла на привокзальную площадь.

 — Я спросил у осени, где моя любимая?Осень мне ответила проливным дождем.У дождя я спрашивал, где моя любимая?Долго дождик слезы лил за моим окном…

Надя неторопливо шла по ночному городу. На площадях сверкали цветными огнями новогодние елки. Шумные, веселые толпы вываливались из подъездов и заполняли улицы. Начал падать снег. Надя одиноко брела по заснеженным проспектам.

 — Я спросил у месяца, где моя любимая?Месяц скрылся в облаке, не ответил мне…Я спросил у облака, где моя любимая?Облако растаяло в небесной синеве…

Небо слегка посветлело, когда Надя вернулась к дому.

Она подняла голову, взглянула на свое окно, ярко освещенное, и вбежала в подъезд.

— Друг ты мой единственный! Где моя любимая?

Ты скажи, где скрылась? Знаешь, где она?

Друг ответил преданный, друг ответил искренний:

Была тебе любимая, а стала мне жена!{Стихи В. Киршона}

На последних словах песни входная дверь отворилась — Надя вошла в квартиру.

 — Мама! — удивленно спросила Надя. — Почему ты сидишь в коридоре?

 — Сторожу преступника! — гордо ответила мать. — А он меня песнями развлекает.

 — Преступник — это я! — подал голос Лукашин.

Надя устало сняла шубку.

 — Мама, давай отпустим его на свободу!

Ольга Николаевна слезла со стула и отодвинула его, позволяя Наде пройти в комнату.

 — Замерзла? — заботливо спросил Лукашин.

 — Нет, я на такси ездила!

Ольга Николаевна внимательно следила за происходящим.

 — Куда ты ездила? — настороженно спросил Лукашин.

Надя раскрыла сумочку:

 — Достала тебе билет на утренний поезд!

 — Большое тебе спасибо! — Лукашин взял билет и поглядел на свет, изучая цифры компостера. — Ты правильно поступила! Ты меня выручила! Я бесконечно тронут! Я тебе несказанно признателен! Ты избавила меня от нудного стояния в очереди! Нижняя полка! У меня нет слов! И хотя у меня небольшая зарплата…

Тут Лукашин открыл форточку и… выбросил билет.

Ольга Николаевна мгновенно оценила ситуацию:

 — Пойду-ка я к Любе продолжать встречать Новый год!

 — Огромное вам спасибо! — поблагодарил Лукашин. Вспомнил вчерашнюю сцену у себя в московской квартире и добавил: — Вы замечательная мама!

Уже уходя, Ольга Николаевна пошутила:

— Смотри, Надежда, чтобы к моему возвращению здесь не завелся кто-нибудь третий!

 — Не беспокойтесь! — твердо пообещал Лукашин. — Я этого не допущу!

Ольга Николаевна улыбнулась и ушла.

 — Если ты помнишь, я обещала тебе вернуться с фотографией Ипполита! — Надя достала ее из сумки и водрузила на прежнее место.

Лукашин немедленно схватил фотографию и… разорвал ее.

 — Ай-яй-яй! — приговаривал он при этом. — Какая жалость! Какой ужас! Какие мелкие кусочки!

 — Ты авантюрист! — в бешенстве закричала Надя.

 — Конечно… — улыбнулся Лукашин.

 — Бандит! — негодовала Надя.

 — Конечно… — И Лукашин попытался обнять Надю.

Надя забарабанила по его груди кулаками.

 — Ты бесстыжий нахал! — сопротивлялась Надя.

 — Конечно! — согласился Лукашин.

 — Варвар! — Ярость Нади вдруг куда-то улетучилась.

 — Ну конечно! — Лукашин прижимал Надю к себе.

— Ты алкоголик! — слабея, проговорила Надя.

— Ну конечно! — шел к цели Лукашин.

— Ты обалдуй! — ласково сказала Надя.

— Да-да-да… — балдея от близости любимой, пробормотал он.

— Ты знаешь кто? — прошептала Надя. Но Лукашин уже целовал ее.

И сразу, как нарочно, раздался звонок в дверь.

— Что они, рехнулись? — нервно сказала Надя.

— Надя, я тебя умоляю, не поддавайся панике! — призвал Лукашин.

 — Придется открыть! — Надя высвободилась из объятий. — Иначе выломают дверь!

 — Это сделаю я! — угрожающе сказал Лукашин.

Они вдвоем направились к выходу.

 — Женя, держи себя в руках!

Вдвоем открыли. В двери покачивался сияющий Ипполит. Его радость была явно алкогольного происхождения.

 — Ребята! Это я ломаю дверь!

В пальто и меховой шапке, заломленной набекрень, он проследовал в комнату:

 — Я пришел пожелать вам счастья! Я голодный как зверь!

Ипполит сразу налег на еду.

 — Я в первый раз вижу тебя в таком виде… — робко сказала Надя, а Лукашин растерянно молчал.

 — А я на самом деле первый раз в таком виде… — все так же весело отозвался Ипполит. — Шел по улице малютка, посинел и весь продрог… Это я про себя… — Он приподнял ногу. — Ботиночки у меня на тонкой подошве. Вот он, — Ипполит показал на Лукашина, — знает. Но хорошие люди подобрали меня, приютили, обогрели…

 — Это заметно! — вставил Лукашин.

— Жизнь полна неожиданностей! — с воодушевлением продолжал Ипполит. — И это прекрасно! Разве может быть ожидаемое, запланированное, запрограммированное счастье? Мы скучно живем! В нас не хватает авантюризма! Мы разучились влезать в окна к любимым женщинам. Мы разучились делать большие, хорошие глупости! — Тут он поморщился. — Какая гадость эта ваша заливная рыба… На будущий год я обязательно пойду в баню.

— Зачем же ждать целый год? — пошутил Лукашин, но в голосе его была тревога. Он не мог не заметить, что с приходом Ипполита Надя как-то изменилась.

 — Правильно! — Ипполит поднялся от стола и направился к выходу. Затем неожиданно свернул в сторону, зашел в ванную комнату и открыл кран.

Надя и Лукашин, которые оставались в комнате, прислушались.

 — Кажется, он пустил воду! — сказала Надя. — А зачем?

Лукашин кинулся к ванной и испуганно позвал:

 — Надя, скорей!

Надя тоже прибежала к ванной и увидела, что… Ипполит в пальто и в шапке стоял под душем. Он намылил губку и тер ею рукав.

 — Ты с ума сошел! — закричала Надя. — Вылезай немедленно!

 — И не подумаю! — отказался Ипполит.

Надя не знала, как на него воздействовать:

 — Пальто испортишь!

 — Не мелочись! — шикарно ответил Ипполит.

 — Вы бы хоть шапку сняли! — робко посоветовал Лукашин.

 — Мне и так хорошо! — отрезал Ипполит. — А ты бы уж лучше молчал.

 — Я тебя умоляю, вылези! — Надя чуть не плакала.

 — Красивая романтическая история! — продолжал мыться Ипполит. — Ой, тепленькая пошла… Под Новый год человек идет в баню. Это его прекрасно характеризует. В бане он надирается по случаю женитьбы… Это тоже в его пользу. Потом его, как чучело, кладут в самолет — и вот герой в другом городе. Но он этого не замечает, он человек больших масштабов… — Ипполит протянул Лукашину мочалку. — Женя, потри мне спину! Не хочешь — как хочешь! — Он выключил воду. — Да, тут, значит, ему подворачивается другая женщина, он забывает про московскую невесту и обзаводится ленинградской. Он человек высоких моральных устоев.