Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба - Константин Маркович Поповский Страница 13

Дама: Да, милорд.

Первый следователь: Он вас принудил?

Дама: Силою, милорд.

Первый следователь: Свидетели?

Дама (в отчаянье): Милорд!.. (Рыдая, показывает на свой живот). Вот мой свидетель!..

Первый следователь: К несчастью, он не слишком разговорчив… Еще кто-нибудь?

Дама: Господь на небесах!

Первый следователь: Этот свидетель нам был бы очень кстати, но чтобы заставить Его выступить в таком качестве требуется, по крайней мере, упрямство Иова, сударыня…

Входит Священник.

А, святой отец… Присаживайтесь. Мы сейчас закончим.

Священник: Мир всем. Я ненадолго. (Садится).

Первый следователь (даме): И что же вы теперь хотите?

Дама: Справедливости, милорд.

Первый следователь: Прекрасное желание. Надеюсь, что она вас не минует, если вы поспешите изложить на бумаге, то есть письменно, все обстоятельства вашего дела и предоставите оное на наше усмотрение, с тем, чтобы мы, в свою очередь…

Дама молча протягивает ему сложенную бумагу.

Что это? (Взяв бумагу и быстро пробежав ее глазами). Я вижу, что в предусмотрительности вам не откажешь… Мы вас известим.

Дама: Ухожу с надеждой. (Уходит).

Второй следователь (проводив даму взглядом): Глядите-ка, а глазки сразу высохли. Какая бойкая. (Первому). Если я не сбился со счета, то эта уже шестая.

Первый следователь (бросая бумагу под стол): Таков удел всех покойников. На них можно возвести любую напраслину, а они даже не поведут бровью. (Священнику). Святой отец…

Священник: Пусть Божья милость будет со всеми вами… Простите, если отрываю вас от важных дел, – во всяком случае, мне служит извинением то обстоятельство, что я делаю это не по своей воле.

Первый следователь: В самом деле?.. И кто же, интересно, осмелился вас неволить?

Священник: Тревога – вот имя того слепня, который привел меня сюда.

Первый следователь: Скажите, пожалуйста!.. Когда тревога не останавливается даже перед броней вашей сутаны, что же тогда говорить про нас, грешных?.. А хотите, я угадаю, что вас тревожит? (Понизив голос). Вчерашняя история о призраке. Верно?

Священник: Ах, сын мой! Так же верно, как и то, что я сижу сейчас перед вами. (Тревожно). Скажите мне, ради Бога, что вы об этом думаете? Неужто, это правда?

Первый следователь: Насколько мне известно, правда бывает двух родов. Та, которую можно пощупать руками или разумом, и тогда тут не о чем говорить, или же та, которая открыта зрению более духовному, чем плотскому. Но это уже, скорее, по вашей части.

Священник: По нашей или нет, она мне не дает покоя, так, словно в ней таится какая-то опасность, которую я не в силах разгадать… (Напряженно). В ней что-то есть такое…

Первый следователь (быстро): Что?

Священник: Ах, если бы я знал… (Поднявшись). Но, без сомнения, нечто зловещее, сказать по правде… Какой-то вызов вечному порядку. Как если бы у нас вдруг появилась причина сомневаться в завтрашнем восходе солнца. (Подходя ближе, негромко). Что если это все же правда?

Первый следователь: С чего бы это вдруг?

Священник (настойчиво): Но если все же правда?.. Представьте только.

Первый следователь (немного сбит с толка): Если – все же, правда?.. (Посмотрев на Второго следователя, пожимая плечами). Ну, хорошо. Допустим. И что же с этого?

Священник (глухо): А то, что это значило бы тогда, что сердца человеческие так очерствели, а земля так переполнилась беззакониями, что небо вынуждено посылать нам мертвецов, чтобы они наставляли нас вместо закона и мудрой привычки и даже им наперекор… Но кто ж тогда… (Смолкает, как будто ему перехватило горло).

Первый следователь (с участием): Прошу вас, продолжайте.

Священник: Но кто же тогда удержит свой рассудок перед лицом этой божественной грозы? У кого хватит мужества принять со смирением ее раскаты? И где тот Моисей, который отважится говорить с небесами прямо, лицом к лицу, освободив от этой ноши всех слабых сердцем?

Первый следователь (с шутливой снисходительностью): О, сколько вопросов сразу.

Священник: Их будет много больше, если вспомнить, что народ, привыкший простосердечно принимать истину из рук властей, справедливо полагает, что право учить и наказывать эта власть черпает все из той же небесной сокровищницы. Но на кого, скажите, станет теперь опираться авторитет короны и Церкви, коль небо само пожелает вершить свой суд, безошибочно указывая на виновных и вкладывая меч правосудия в те руки, которым оно сочтет нужным его доверить?

Второй следователь: Нельзя ли чуть помедленнее, святой отец. Ей-Богу, мысль не поспевает.

Священник: Я спрашиваю – кому теперь не покажется соблазнительным принимать свои собственные домыслы и пустые мечтания за голос самого неба?

Второй следователь (недоуменно): Кому?

Священник: И кто устоит перед соблазном перетолковать на свой лад истины Священного Писания?.. (Почти с отчаяньем). И сколько будет тех, кто, позабыв о смирении и послушании, пойдут по этому пути прямо в руки дьявола, смутой и раздорами расшатывая основания земли?..

Первый следователь: Спаси и сохрани… (Решительно). Нет, нет, уж больно вы мрачные вещи говорите, святой отец. Да еще так, словно это уже дело решенное. А разве это так?

Второй следователь (Священнику): Да, разве так?

Священник: Ах, если бы вы знали, с какой охотою я и сам хотел бы думать, что все это – только пустые страхи.

Первый следователь: Так и есть, так и есть… И вот вам основания для этого. Посмотрите, разве небеса не заключили с нами договор на вечные времена? И не они ли это неустанно заботятся о нашем благе и спасении? Ну, а если это так, то чего же нам опасаться, раз их слово непреложно?

Священник: Все это так. Так. (Садится, глухо). Но сердце не на месте.

Первый следователь: Ну, будет вам, будет. (Появившемуся на пороге слуге). Что тебе?

Слуга: К вам господин Горацио.

Короткая пауза; присутствующие быстро переглядываются.

Первый следователь: Легок на помине… (Священнику). Ну, вот. Теперь у вас есть возможность отведать воды прямо из первоисточника. Надеюсь, вы не подхватите лихорадку. (Слуге). Пускай войдет.

Горацио (входя, с поклоном): Имею смелость нарушить ваши занятия, милорды. Надеюсь, вы меня простите. (Священнику). Святой отец…

Священник (благословляя издали): Да прибудет с вами милость Господня.

Первый следователь: Мы вас слушаем.

Горацио: Вчера я давал здесь свои показания и, кажется, не слишком удачно. Мой рассказ был сбивчив и путан, и уж, во всяком случае, далек от той ясности, которую требовал его предмет, что вполне объяснимо, если принять во внимание мое неумение выступать перед такой блестящей аудиторией. (Доставая бумагу). Вот почему, для пользы дела, на свой страх и риск, я решил изложить на бумаге все, что помнит моя память, – без спешки и обстоятельно… Могу я вам вручить?

Первый следователь (неопределенно): Угу. (Чуть помедлив). Весьма предусмотрительно, сударь. Весьма предусмотрительно… Давайте-ка ее сюда. (Принимая бумагу). Мы ознакомимся и, я уверен, не без пользы… Что-нибудь еще?

Горацио: Нет, милорд. (С поклоном, отступает к двери).

Священник (Горацио): Постойте!.. Постойте, сын мой. (Быстро поднявшись, выходит из-за стола). Я хотел