Леонид Филатов - Еще раз о голом короле (сборник) Страница 14

Джафар

(из мешка, растроганно)

Спасибо, дорогой, тебе за помощь!На всю я жизнь запомню твой совет!

Насреддин

(поглаживая мешок, сочувственно)

Запомнишь… разумеется, запомнишь…Да жизни впереди, считай, что нет…Насреддин быстрыми шагами уходит в темноту.

И, как выясняется, вовремя, потому что через секунду, громко топая и тяжело дыша, из мрака появляются разъяренные Начальник стражи и его верные солдаты. Без всякого предупреждения они набрасываются на мешок и принимаются выколачивать из него пыль.

Джафар

(из мешка, подзадоривая)

Эй, слабаки!.. Не в форме вы чего-то!Едва начав – уж выбились из сил!..А мне нужна добротная работа,Я за неё неплохо заплатил!

Начальник стражи

Ты крепко с этим кладом наказал нас,Но мы тебе должок вернем с лихвой!..

1-й стражник (пинает мешок)

Чтоб жизнь тебе хурмою не казалась!

2-й стражник (добавляет)

И чтобы не казалась жизнь халвой!

Эпизод двадцатый

Раннее утро. Берег пруда на окраине Бухары. Стражники, пыхтя и отдуваясь, тащат мешок с Джафаром. Следом шествует Начальник стражи. Джафар в мешке беспрерывно хохочет.

1-й стражник

Чего он, будто резаный, хохочет?

2-й стражник

Чего он веселится, баламут?!

Начальник стражи

Видать, привлечь к себе вниманье хочет.Кончайте с ним!.. Сюда уже идут!

Привлечённые хохотом Джафара, на берегу и впрямь начинают собираться люди.

Стражники сильно раскачивают хохочущий мешок и швыряют его на середину пруда. Хохот смолкает. Люди на берегу скорбно опускают головы.

Наблюдатель

(обращаясь к пруду)

Ты обличал жестокие режимы,Тиранов и диктаторов клеймил…И что в итоге?.. Все режимы живы,А ты лежишь, башкой зарывшись в ил…Десятка стран непостоянный житель,Ты так и не нашел своей страны,Законов и традиций разрушитель,И вечный возмутитель тишины!Конец твоей ничтожной клоунаде,Ты никого ни в чём не убедил!..Зачем ты жил?.. Какой идеи ради?..Покойся ж с миром, глупый Насреддин!..

Гюльджан

(гневно)

Не смей так говорить о Насреддине!На домыслы и сплетни слов не трать!Он жил, как подобает жить мужчине,И умер так, как должно умирать!..

(обращаясь к пруду)

Ты б мог ему ответить, мой любимый,Но твой язык сковал безмолвья гнет!

(плачет)

Я знаю, тихий плач мой голубиныйТебя обратно к жизни не вернет!

Парнишка из толпы

(кричит)

Сегодня по велению ЭмираБыл умерщвлен великий Насреддин!..Эй, жители, не проходите мимо!..Поплачьте на души его помин!

Парнишку хватает за руку неизвестно когда и откуда появившийся здесь Насреддин.

Насреддин

(тихо)

Эй, парень! Понапрасну не потей-ка!Воззвания твои – сплошная ложь!

Парнишка

(ошарашенно)

Но почему?!

Насреддин

(авторитетно)

Ты глуп, как тюбетейка,И потому не знаешь, что орёшь!Ты голосишь тут траурные песниНад горькой Насреддиновой судьбой,А Насреддин возьми да и воскресни!

Парнишка

(недоверчиво)

И где же он теперь?..

Насреддин

Перед тобой!..

Парнишка

Но он же умер!

Насреддин

(в ужасе)

Ты ополоумел!.. Не вздумай повторять такое впредь!Знай, Насреддин не умер! Он не умер!Он попросту не может умереть!..

(обращается ко всем)

На дно пруда ушел мешок с Джафаром!Я кое-что Джафару задолжалИ долг вернул!..

(Юсупу)

Я клялся в том недаром,И слово, как вы видите, сдержал!..

(ко всем)

Меня от смерти спас счастливый случай…Забился я в укромный уголок…

(наблюдателю)

И о себе внимательно прослушалВесьма недружелюбный… некролог!Не возмутитель и не разрушительЯ в мире ничего и никого,Простых сердец негромкий утешитель —Вот образ мой. Не более того.

Во время всего монолога Насреддина толпа точно находилась в оцепенении.

Первой пришла в себя Гюльджан и разъярённой тигрицей кинулась к Насреддину.

Гюльджан

Ты видел скорбь мою по НасреддинуИ мог – в себе не чувствуя вины! —Всю эту сердце рвущую картинуСпокойно наблюдать со стороны?!Ты зрил, как я от горя помешаласьИ на плече рыдала у отца,И мог сидеть в кустах!.. А, впрочем, жалостьНе посещает чёрствые сердца!Ты юмором своим и интеллектомВлюбленную мне голову дурил!..Но почему о склонности к эффектамКопеечным ты мне не говорил?!

Насреддин

(пытается шутить)

В твоих словах – ни правды, ни резона!Ты так кричишь – аж звон стоит в ушах!..

Гюльджан

(задохнувшись от возмущения)

Ах, звон!.. Так я ещё добавлю звонаТебе, самовлюблённый ты ишак!

С этими словами Гюльджан закатывает Насреддину очередную оплеуху, после чего тут же переходит к очередному раскаянию.

Опять я поступила некрасиво!

(гладит лицо Насреддина)

Разбитый нос… И вспухшая щека…

Насреддин

(с нежностью)

Лупи меня всю жизнь!..Без перерыва!..Но я прошу… не трогай ишака!

Конец

Свобода или смерть

…Толик шел бесконечными лестницами и коридорами, которым, казалось, никогда не будет конца. Точнее, его вели. Не под конвоем, разумеется, – сопровождающий был в штатском, – но все равно вели, и это повергало Толика в состояние тоскливой прострации.

Изнутри «грозная» контора выглядела довольно безобидно и вполне могла бы сойти за какое-нибудь министерство или главк, если бы не этот безмолвный сопровождающий с индифферентным лицом и не эти металлические сетки в лестничных пролетах…

…Доброжелательный следователь вот уже час водил отупевшего Толика по кругу одних и тех же вопросов, от которых свербило в желудке и раскалывалась голова…

– Скажите, а кому принадлежит идея выпустить самиздатовский журнал «За проволокой»?

– Вы обещали задавать такие вопросы, на которые я мог бы ответить односложно – «да» или «нет»!..

– Хорошо, я поставлю вопрос иначе. Инициатором этого издания был Евпатий Воронцов?

– Не знаю…

– Глупо. Вы не можете не знать. Вы же были одним из авторов журнала. Итак, Евпатий Воронцов?..

– Ну допустим…

– Такой ответ может иметь широкое толкование. Давайте конкретнее. Да или нет?..

– Ну да…

– Значит, Евпатий Воронцов. А кто еще входил в состав редколлегии?..

– Я же предупредил, развернутых показаний я давать не буду!..

– Вы ведь, кажется, отказник?.. Три года пытаетесь выехать за рубеж на постоянное место жительства?..

– Ну и что?..

– Ничего. Просто личное любопытство. Итак, вы не желаете назвать имена членов редколлегии?..

– Не желаю!..

– Тогда я сам назову. А вы только засвидетельствуете – ошибаюсь я или нет. Аглая Воронцова?..

– Н-нет…

– Подумайте как следует. Ложные показания могут обернуться против вас. Я же веду протокол. Итак, Аглая Воронцова?..

– Ну предположим…

– Ваши предположения меня не интересуют. Мне нужен исчерпывающий ответ. Принимала ли Аглая Воронцова участие в создании журнала?..

– Ну да…

– Игорь Федоренко?..

– Да.

– Лариса Федоренко?..

– Да…

Расплылось и исчезло лицо следователя… Обмякла и обесформилась комната… Стушевался заоконный пейзаж… Толик снова шел бесконечными коридорами в сопровождении анонимного паренька с незапоминающимся лицом. Он не слышал хлопанья дверей, треска пишущих машинок, не слышал даже стука собственных каблуков. Все шумы исчезли. В гулких коридорах метался только его собственный голос, искаженный до неузнаваемости, точно записанный на магнитофонную пленку и размноженный тысячью динамиков: «Да… Да… Да… Да… Да…»

Титр:

«СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ»

…Толик влетел в квартиру встревоженный и расхристанный; воротник плаща заправлен внутрь, конец шарфа волочится по полу… Из кухни выглянули две пожилые соседки – Эмма Григорьевна и Зинаида Михайловна. Молодая соседка Нина, разговаривавшая в коридоре по телефону, вжалась в стену. Не обращая внимания на любопытствующих, Толик стремительно проскочил к себе в комнату…