Александр Островский - Горячее сердце Страница 14

Хлынов. Ты, братец, затеял, ты и порядок заводи.

Аристарх. Вот и стой здесь все! Тут у нас привал будет. Барин, помещик Хлынов, садитесь на скамейку за сараем: там вас с дороги не видно будет. Корзины в сарай несите.

Хлынов. Маркитант, приготовь закуску, чтобы, братец ты мой, в лучшем виде!

Садятся с Барином на скамью.

Аристарх. Вот теперь расставим людей. Вы двое на бугор, вы двое к мосту, да хоронитесь хорошенько за кусты, – на проселок не надо, там только крестьяне да богомольцы ходят. Вы, коли увидите прохожего или проезжего, так сначала пропусти его мимо себя, а потом и свистни. А вы, остальные, тут неподалеку в кусты садитесь. Только сидеть не шуметь, песен не петь, в орлянку не играть, на кулачки не биться. Свистну, так выходите. (Подходит к Хлынову.)

Хлынов. Что же мы, братец, сидим? Первое твое старание, чтоб мне занятие было. А как скоро мне нет занятия, я могу сейчас в скуку и в тоску впасть. А в тоске и в скуке, братец ты мой, дурные мысли в голову приходят, и даже я могу вдруг похудеть через это самое.

Аристарх. С чего скучать-то! Какая тишина! Не вышел бы из лесу-то, какой вечер чудесный!

Хлынов. Что такое чудесный вечер? И чем он хорош? Можешь ли ты, братец, понимать это? Летний вечер оттого приятность в себе имеет, что шампанское хорошо пьется, ходко, – потому прохлада. А не будь шампанского, что такое значит вечер! Барин, не нарушить ли нам флакончик?

Свист.

Аристарх. Постой! (Свистит.)

Из лесу выходят люди Хлынова.

Тише!

Наркис (за сценой). Тпррр…у! Чтоб тебя! О, волк тебя заешь! Куда меня занесло! Тпррр…у!

Аристарх. Я огляжу пойду. (Подходит к кустам и возвращается.) Это Наркис; он в лесу запутался. (Хлынову.) Вот тебе и добыча!

Наркис (за сценой). Оказия! Никакой силой тут не выдерешься. Придется мне тебя назад за хвост тащить. И куда это я застрял! Надо оглядеться.

Аристарх (людям). Обойдите его кругом, как подам знак, так хватайте и ведите сюда.

Наркис выходит. Люди Хлынова заходят со всех сторон.

Те же и Наркис.

Наркис (осматриваясь.) Вот так важно! Сарай! Да я опять тута, в третий раз. Молодец! Ну, не наваждение ли это дьявольское! Нет, уж что ни толкуй, а дело видимое. Вот уж и темнеет, вот уж и страх меня забирает. Он шутит. Он теперь вышел, как начнет темнеть, так ему и выход; засветло не выходит никогда, не положено, не может… Уж пускай бы пошутил, только въявь не показывался. Очень уж, говорят, видом разителен, так что нет такого смелого человека, чтоб на него прямо смотреть! Когда я теперь дома буду? Нет, шабаш! Теперь в поводу поведу, уж не задремлю. Только б он мне навстречу не вышел, а то, кажется, и лошадь бросишь. Нет, уж я теперь дома буду; я неробкого десятку. Ну, само собой, если вот прямо, так перед носом твоим из земли вырастет, так испу… (Идет к лошади.)

По знаку Аристарха один из людей Хлынова загораживает ему дорогу.

А вот он и есть… Вот тебе и раз! Вот он и как тут! Я ведь и в другую сторону поверну и оглядываться не стану. (Идет в другую сторону.)

Другой человек загораживает ему дорогу.

Вот и другой. Однако!

Аристарх выходит из-за сарая и делает знак, чтобы его взяли.

Вот и третий! Да их тут полон лес! Это уж, надо быть, самый настоящий! И хмель у меня соскочил. Кричать аль нет! Да чего кричать! Кроме лешего, никто не откликнется. (Машет рукой на Аристарха.) Наше место свято! (Шепчет.) Не действует! Ну, теперь капут.

Слуги берут его под руки и ведут к Хлынову. Другие приносят вино и стакан.

Барин делает ему знак, чтобы он пил.

Эго, значит, пить надо? Да, может, это зелье какое? Может, с него разорвет?

Барин делает отрицательный знак.

Верно твое слово? Ну, так я, что ж, я выпью. (Пьет. Ему наливают еще.) Стало быть, и еще? Ничего, первый прошел, как быть следует. Я и еще. (Пьет.) Благодарствуйте. Теперь позвольте вас спросить, что вы такое, люди, примерно, аль что другое?

Барин (густым басом). Мы разбойники.

Наркис. Разбойники? Не похоже. На тех-то вы, на не наших-то, не к ночи сказать, ко дню, больше похожи, особливо вот этот. (Указывая на Аристарха.) Ведь это какая страсть-то, особенно в лесу-то да ночью.

Аристарх. Трепещи!…

Наркис. Да уж и то трепещусь. Все во мне трепещется.

Барин. Мы из чужих земель.

Наркис. Да? Наехали? Что ж, вы и смертоубивством занимаетесь?

Барин. Нет.

Наркис. Ну, теперича мне легче. Что ж, это хорошо, что вы душ не губите. А грабите-таки довольно?

Барин. Нет.

Наркис. Как нет? Что ж вы не грабите? Это вы напрасно. Вы из чужих земель, вы нашего народу не знаете. Наш народ простой, смирный, терпеливый народ, я тебе скажу, его можно грабить. И промежду прочим, даже есть много таких, которые не знают, куда им с деньгами деваться. Право. Вот Хлынов, да что ж его не ограбить! Ему еще, пожалуй, лучше от этого.

Хлынов. Как ты, братец мой…

Аристарх (грозно). Молчи!

Наркис (Барину). Вот что, друг любезный, вели еще стаканчик поднести. А то от страха что-то зябнется.

Барин кивает головой.

А уж опосля, что хотите, со мной делайте. У вас и вино-то, должно, привозное; а у нас в торговле такой-то, друг любезный, обман живет. (Подносят – пьет.) Так вы не грабите?

Барин. Не грабим.

Наркис. Что же вы с нами делаете?

Барин. Возьмем, напоим и отпустим.

Наркис. Это очень хорошо. Это расчудесно.

Аристарх. Понравилось?

Наркис. Да чего ж лучше. И не слыхано, да кто и сказал-то бы, так не поверишь.

Барин. Хочешь в нашу шайку, в разбойники?

Наркис. В разбойники? А у вас как положение? Артельно или от хозяина, на жалованьи?

Барин. На жалованьи.

Наркис. Харчи свои али хозяйские?

Барин. Хозяйские.

Наркис. Положение хорошее. Я с превеликим бы удовольствием, да вот что, друг… (Оглядываясь на людей Хлынова.) Что они тут стоят! Прогони их, не бойся, я не уйду. Сядем на траву, я хорошую компанию люблю.

Аристарх дает знак, люди расходятся. Наркис, Хлынов, Барин, Аристарх садятся на землю.

Вот что, друг ты мой единственный, как звать тебя, не знаю… Я бы с охотой… а не пойду.

Барин. Отчего?

Наркис. Мне житье теперь… Мне житье! Малина! Умирать не надо. Что только есть, первый сорт. Хозяин у меня глупый, – вот послал меня с мужиками рядиться, луга кортомим; а я не очень чтоб уважаю. А с хозяйкой я в любви и во всяком согласии.

Аристарх. Не верю.

Наркис. Уж это так точно. Уж что! Даром слова не скажу. И насчет съестного и прочего… все. Вот сейчас приеду… поедем ко мне в гости! Сейчас при тебе потребован) вина, братец, всякого: красного, белого, рому… всякого. И вот сейчас скажу: неси тысячу рублей! Чтоб мигом тут было! И принесет.

Аристарх. Врешь!

Наркис. Истинно! Нешто первый раз! Две принесет, только б ей как у мужа спроворить. Страсть как любит! Говорю тебе, друг ты мой единственный, ужасно как любит, и слов таких нет. Вот недавно две тысячи своими руками принесла. Я сейчас, друг мой единственный, под подушку в ящик… ключом щелк, а ключ на крест. Вот и нынче, как приеду, велю тысячу принести, – и сейчас в ящик и щелк; потому я хочу, друг мой любезный, в купцы выходить. Так я себя понимаю, что мне надо. А вот что, друг милый, мне еще бы…

Аристарх. Видно, ты любишь?

Наркис. Не то чтоб я любил; а как мне, по моим чувствам, это на пользу.

Аристарх. Изволь! Только б охота была, а вина у нас вдоволь. (Подзывает человека.) Вот они тебе и лошадь помогут вывести. (Человеку.) Попотчуй его хорошенько. (Тихо.) Потом положи в телегу да проводи до городу. (Наркису.) Ступай с ним, обиды не будет.

Наркис. Благодарю за компанию. (Уходит.)

Аристарх (Хлынову). Ну, что, доволен ты? Нет худа без добра. Вот нынче же все это городничему я и объясню, чтоб за него, за плута, невинные люди не страдали.

Xлынов. Хорошо бы теперь, братец, какого благородного, чтоб с ним шампанского выпить.

Барин. Барышню какую-нибудь воспитанную, институтку!… Я бы сейчас пал на колени перед ней, и сцену из трагедии.