Питер Куилтер - Прощание на бис Страница 14

Лидия. Обронила пару слезинок. Сама удивляюсь, думала, всё выплакала на сцене. Видно, настоящие слёзы хранятся где-то в другой части души. Я даже испугана…

Пол. Ты? Которую ничем не испугать?

Лидия. Это раньше было. Возраст… Шрамы души..

Пол. Не смеши. Актрисы не старятся. У них только увеличиваются парики и макияж.

Лидия сквозь слёзы коротко похахатывает.

Лидия. До момента, когда ты уже не можешь запомнить текст. Зовёшь на помощь суфлёров, начинаешь импровизировать. Партнёры в ужасе, не зная, что ты сморозишь. И годы мелькают так быстро, и в конце концов сбивают тебя с ног… Ты что, так и будешь подпирать стену? Она не упадёт.

Пол. Может и упадёт. Молва говорит, что когда ты навсегда уходишь из любимого дома, стены рушатся. Какой им смысл стоять без тебя?

Лидия. Хотелось бы, чтобы было так. Но новый эшелон актёров уже на пути. С новыми пьесами, костюмами, всем барахлом…

Пол. Хочешь я тебя обниму? Я полностью созрел дя объятий. А может и для чего-то большего…

Лидия. Не заставляй меня влепить тебе ещё одну пощёчину. Я уже отбила ладонь.

Пол. Тогда я останусь здесь. Мой дантист будет рад. А с расстояния любоваться можно?

Лидия. Закон не запрещает.

Пол. Знаешь, что занимает меня? (выждав паузу.) Почему ты ушла от меня?!

Лидия. Только не сейчас, Пол.

Пол. Такая глупость.

Смотрит на своё отражение в зеркале. Поглаживает лицо.

Я — красив, как Аполлон…

Лидия. Нет, ты самонадеян и близорук. Скорее — Нарцисс.

Пол. Думаю, у нас есть ещё шанс быть вместе.

Лидия. Какой шанс, Пол? У тебя было по крайней мере две дюжины любовниц за это время!

Пол. Две дюжины? Ты преувеличиваешь! Не более десяти.

Лидия. Ты не брезговал даже этими каракатицами-травести.

Пол. Девушка-подросток, так трогательно. И ты уже ушла от меня.

Лидия. Мы ещё были женаты…

Пол. Только формально. Дом был на продаже, юристы сражались, ты выставила мои вещи на улицу. И сказала, что никогда больше не хочешь видеть меня…

Лидия. Так ты и послушался. Преследовал меня по всей стране, когда мы играли «Гамлета». И даже в Голливуде я не могла избавиться от тебя.

Пол. Наверное, хотел помириться.

Лидия. В постели с Офелией? Я была в ярости, узнав о твоём романе. Бедняжка не знала, что на неё свалилось.

Пол. Я бы не стал так формулировать…

Лидия. Плюс ты имел роман с одной из её одевальщиц. Или, если верить слухам, двумя. А к концу наших гастролей в Дании ты переспал со всеми датчанками — от школьниц до пенсионерок.

Пол. Если ты мне отказывала каждую ночь, что я должен был делать? Умереть от абстиненции? Я любил тебя! И до «Гамлета» даже не смотрел на других женщин. (бросает короткий взгляд на Лидию.) Думал только о тебе.

Лидия. Если и думал, то я не видела. Хорошо маскировался.

Пол. Хорошо бы, чтобы ты иногда отводила взгляд от своих текстов. И не так легко завладеть твоим вниманием, когда вокруг десятки славословящих поклонников. Быть в театре — хорошо, но говорить только об этом, думать, обсуждать, где же время для нормальных человеческих отношений? К чёрту всё, Лидия! Если ты можешь всё бросить ради этого дряхлого банкира, почему ты не можешь это сделать ради меня?!

Лидия. Не знаю.

Пол. Разве это ответ?

Лидия. Это всё, что я знаю. Я не могу объяснить, что я чувствовала декаду назад. Я с трудом помню, что чувствовала вчера. Это не работало, вот и всё. Это и объясняет мой патетический ответ. И мой уход. Я совершаю поступки, иногда сожалею… И вот что… (ехидно.) Я почти уверена, Офелия тоже сожалеет… Разыщи её…

Пол. Сильно сомневаюсь. Кстати, что с ней?

Лидия. Она не ушла в монастырь, если ты на это надеялся. Ты не настолько неотразим. По-моему, играет сейчас в «Тётке Чарлея». Но мы не должны сейчас говорить о ней, так?

Пол. Давай говорить о тебе И обо мне…

Лидия. Ты — зануда. Утомителен.

Пол (с улыбкой). Благодарю. Но я — верный зануда.

Лидия садится на диван, глубоко вздыхает. Затем внимательно осматривает комнату.

Лидия. По-моему, эта комната отвратительна. Гримёрки всегда ужасны, особенно, когда из них начинают всё выносить. Внезапно себя чувствуешь, как в похоронном доме.

Пол. Так пригласи меня куда-нибудь вон отсюда. Глотнём глоток свежего воздуха…

Лидия. Почему нет? С удовольствием брошу прощальный взгляд на вишнёвый сад.

Пол. Сад? Какой сад? Я думал, вы продали его.

Лидия. Не будь идиотом.

Пол. Это я — идиот? Ты всех мучила какой-то русской пьесой о крепостном праве. Продать — не продать. Не то комедия, не то — трагедия. Я высидел три часа и не поверил ни единому слову!

Лидия слабо машет рукой и вымучено улыбается.

Лидия. Так приятно стоять на сцене, когда спектакль закончен. Там особенная атмосфера. Много суеты, но все дружелюбны. Возьмём букеты, которые остались. Разбросаем на лестнице лепестки…

Пол. Но Чарльз всё ешё на лестнице. Охрана подумает, он только что женился…

Лидия. Перестань издеваться над ним.

Пол. Ни за что! Если уж он дожил до этих лет, пусть не пеняет.

Возвращается Катерина.

Лидия. Спустимся по другой лестнице. Через директорскую ложу… Катерина, сцена ещё освещена или только дежурное?

Катерина. Только аварийное. Сам чёрт ногу сломит. Но они ещё не разобрали декорацию. Думаю, можно пройти незамеченными.

Лидия берёт последние оставшиеся букеты, делит их пополам между собой и Полом. Кладёт в карман упаковку шоколадок.

Чарльз ждёт внизу, в фойе.

Лидия. Я помню. Мы просто хотим побыть наедине. (показывая на флакончики и бутылочки на гримировальном столе.) Пожалуйста, собери… Брось в мою косметичку.

Катерина. Ну конечно. Передам всё Чарльзу.

Лидия. Спасибо! Ты — мой ангел! (целует Катерину.) Буду скучать без тебя.

Катерина. Правда?!

Лидия не отвечает, только еле заметно улыбается. Выходит из комнаты с Полом.

Катерина привычными движениями быстро собирает косметику и запаковывает

в гримировальный набор. Всё, кроме пудреницы. С мгновение колеблется, потом, повертев в руках, кладёт в карман халата. В следущий момент сворачивает в трубочку один из оставшихся настенных плакатов. Тоже прячет.

Освещение гримировальной комнаты постепенно гаснет.

Пространство и декорация, где игрался «Вишнёвый сад».

Одно из деревьев лежит поперёк сцены, готовое к выносу на склад.

Тусклый свет одного из приборов на стойке — единственный сценический, который освещает сцену. Его дополняют голубые и красные огни дежурного освещения.

В их свете еле угадываются элементы декорации.

Пол и Лидия крадучись проходят в ту часть сцены, где горят только дежурные огни.

Лидия. Тут не пыльно. Монтировщики моют пол перед каждым спектаклем. Можем сесть на дерево…

Лидия и Пол садятся на дерево.

Шоколад? Швейцарский…

Достаёт из пакета и протягивает плитку Полу. Тот отламывает кусочек, кладёт в рот.

Пол. Классный! Кто тебе его подарил?

Лидия. Не знаю. Воздыхатели… (смотрит на адрес на пакете, гримаса искажает лицо. Отбрасывает пакет далеко в сторону.) Чёрт!

Пол. Разве ты не любила каждого, с кем ложилась в постель?

Лидия. Любила, когда мы бросались в объятия. Но в какой-то момент они считали, что могут начать изливать душу. Лить лживую патоку. С того момента любовь шла под откос.

Пол. У тебя всегда был ужасный вкус на бой-френдов. Но очень хороший на мужей…

Лидия. Тебе виднее. Попробую поверить.

Пол. Это точно. (чуть касается губами её щеки.)

Лидия. Не надо. Мы здесь не за этим.

Пол. Ну да… Не лучше ли нам броситься в объятия друг друга?..

Лидия. То был момент минутной глупости. Перед спектаклем. Не знаю, что со мной было, сама была не своя…

Пол. Ну не кокетничай. И это был вовсе не плохой способ попрощаться. Или поздороваться… Могу я спросить… Этот Чарльз… Сколько ему точно лет? Хотя не обязательно точно — в пределах ближайших ста.