Александр Образцов - Поднебесная (сборник) Страница 14

Нина Константиновна (встает). Вот теперь я точно ухожу.

Некрасов. Господи… Что же это за муки сегодня. Всего раздергали.

Нина Константиновна. Мало! Вы… скобарь!

Некрасов. Теперь я тоже лежу и смотрю в небо…

Нина Константиновна (садится). Ага!

Некрасов. И в этом что-то есть… (Ласково, Лидии Александровне.) Не расстраивайтесь… Это хорошо… Это вернется…

Лидия Александровна. А вы… так и жили?

Некрасов. Я живу, а не жил. Я жив. И мне этого хватает. (Пауза.) Где бы я ни шел, сейчас я сижу на этой скамейке. Я стараюсь жить. (Пауза.) Вот! Еще мысль. Когда человек сажает дерево, строит дом, сочиняет музыку, он хочет закрепить себя. Но это тут же от него отваливается, если он пытается всунуть сделанное в себя… Понятно?

Лидия Александровна. Н-не знаю…

Некрасов (крякает). Ладно. Для себя… Значит, надо… Проклятье, потерял!.. (Бормочет.) Надо оставить и идти дальше… Пошлость… Вот! Вещь, которую он строит, может быть любой, может оставаться только в нем, и она все равно будет! Дерево это или вылетающий из груди крик радости – все равно это есть!

Нина Константиновна. Что он говорит?!

Некрасов. Когда я жил в другом районе города, я не мог додумывать… не мог продлевать… Была какая-то суетливость, я боялся, что это кончится… А здесь мне хорошо. (Пауза.) Ну, Нина Константиновна, что у вас накопилось? Давайте, пока я добрый.

Нина Константиновна. Вы никогда не лечились?

Некрасов. Нет, дорогая, мозг у меня в отличном состоянии. У вас, кстати, тоже. Но вы его слишком бережете.

Нина Константиновна. Интересно, где это вы набрались таких мыслей?

Некрасов. А как вы себе представляете – набраться мыслей? Что это, картошка, что ли?

Нина Константиновна. Вы думаете, что вы очень умный? А я вот, например, считаю, что вам просто не о чем думать, поэтому вы и развели тут… религию.

Некрасов. Как это – не о чем?

Нина Константиновна. О детях надо думать, о внуках. Дети-то у вас есть?

Некрасов. Есть у меня дети, Нина Константиновна. Есть. И им очень приятно сознавать, что их отец жив, здоров и не скрипит без толку.

Лидия Александровна. А как вы их… воспитывали?

Некрасов (смеется). Ну, насмешили… Кто же детей воспитывает? Они сами воспитываются. Смотрят, растут… Это у вас, женщин, какая-то жажда собственности. Ребенок, он ведь сразу сам по себе, понимаете? То, как мы с вами здесь разговариваем, и то, как вы говорите со своими детьми – это одно и то же. Только здесь вы закрываетесь, а там – раскрываетесь. Если бы вы могли здесь раскрыться, вы бы меня тоже… м-м… полюбили.

Нина Константиновна (вздыхает). Ой-е-е-е-ей…

Лидия Александровна. Но как же… кровь, гены…

Некрасов (раздраженно). Чепуха все это! Вы любили своего мужа?

Лидия Александровна. Это… не то!

Некрасов. Что ж, хороший уровень… Можно говорить… Ребенок – это гарантия, опора. Вы с ним полностью раскрылись, доверились ему. И он доверился вам. При чем тут кровь? Сколько мужчин любят чужих детей, считая их своими?

Нина Константиновна. Он совсем с ума сошел!

Некрасов. А бывают недоразумения и у женщин. Ну? Понимаете?

Лидия Александровна (пауза). Нет, это не так.

Нина Константиновна. Хотя бы одному из них хоть раз родить!

Некрасов. А вот это уже клиника, Нина Константиновна. Не увлекайтесь.

Лидия Александровна. С вами очень интересно разговаривать!

Некрасов. Это болтовня, а не разговоры. За всю свою жизнь я встретил только двух людей, с которыми интересно было разговаривать. Один был священник…

Нина Константиновна. Я же говорила!

Некрасов….а вторая была женщина, лет пятьдесят назад.

Лидия Александровна. И что с ней было?

Некрасов. Ничего. Она была замужем.

Нина Константиновна. Ну, уж таких-то это не останавливает.

Некрасов. Значит, я еще был не такой.

Нина Константиновна. Представляю.

Некрасов. Да… Она была… нашпигована радостью… Она все знала – как растут деревья, трава… как светит солнце… Да… Редкая удача…

Пауза.

Лидия Александровна. Она умерла?

Некрасов. Не знаю. Она исчезла во времени. У нее было свое время, у меня – свое.

Лидия Александровна. Она была красива?

Некрасов (пауза). Не знаю. Я не помню ее лица. Вообще мы были незнакомы. Она говорила не со мной. Я только слушал, как она говорила… Чепуха! Не дергайте меня!

Лидия Александровна. Вы ее любили?

Некрасов. Да, вы правы, что так ведете меня… Хорошо, не словом, а – так, хорошо… Я ведь тоже хапал, хапал, что плохо лежит, все подряд… А там я понял – нет. Нельзя. Впервые в жизни понял – нельзя. Так она со мной поговорила.

Лидия Александровна. Это любовь. Вам повезло.

Некрасов. Нет, это не любовь. Это зависть. Нет. Не зависть. Она сама не понимала, почему радуется. А сейчас, я – понимаю. Я понимаю ветер, тучи, гусениц, листья… Как волна, вбираю в себя и отпускаю. Это – точно.

Лидия Александровна. Вы верите в Бога?

Некрасов. Бог не настолько тщеславен, чтобы требовать от всех веры. Если у него есть какие-то глобальные цели, то что ж… Но то, что требует веры не он. а люди… Хотя… В бога я не верю.

Лидия Александровна. А во что?

Некрасов. Ни во что. Пока моя жизнь не прервется, ею распоряжаюсь я один. Я сам бьюсь, сражаюсь. Я не могу надеяться на кого-то в небе. Значит, так нужно, чтобы использовать все свои ресурсы.

Нина Константиновна. Послушайте, Некрасов, если вы такой умный, то скажите, что дальше будет?

Некрасов. А зачем это вам?

Нина Константиновна. Интересно.

Некрасов. А что вас интересует?

Нина Константиновна. Война будет?

Некрасов. Не будет.

Нина Константиновна. Почему?

Некрасов. Не будет, и все. Я ведь сказал. Почему… Почемучка.

Нина Константиновна. Лидия Александровна, а вы как думаете?

Лидия Александровна. Не знаю, Нина Константиновна. Откуда я могу знать?

Нина Константиновна. А он знает. Пророк. Мой первый муж тоже знал, что не будет. И оставил меня с двумя детьми. «Ниночка, Ниночка! Тростиночка, пушиночка! Лапочка! Пока ты со мной, пока я с тобой…» А потом крыс ели. Вы где в блокаду были?

Некрасов. В плену.

Нина Константиновна. Вот-вот. Все ясно. А наши – погибали.

Некрасов. Я тоже погибал, старуха. Не трогала бы ты меня. Сгоришь.

Нина Константиновна. Что?

Некрасов. Превратишься в пепел.

Нина Константиновна. Сколько я таких видела! Страшных, грозных! Зэков всяких, лишенцев. Всех пережила! И тебя переживу.

Некрасов (кротко). Я предупредил.

Нина Константиновна. Какой грозный! Да я…

Грозовой разряд за сценой. Нина Константиновна окаменевает.

Некрасов (задумчиво). Есть предел человеческому терпению.

Пауза.

Лидия Александровна (шепотом). Это… вы?

Некрасов. Я же сказал, что я их понимаю. А они меня.

От Москвы до Ленинграда

Мягкий гул автобуса, который вот-вот отправится в аэропорт.

Володя сидит у окна, рядом с ним свободное место.

Лидия идет по проходу. Останавливается рядом.

Лидия. Здесь не занято?

Володя. Свободно.

Она садится рядом.

Голос водителя автобуса. Автобус следует по маршруту Аэровокзал – аэропорт Шереметьево. Отправляемся. Осторожно, двери закрываются.