Григорий Горин - Шут Балакирев, или Придворная комедия Страница 15

О, как грудь болит! Чувствую, недолго вам со мной маяться! Уж потерпите!..

(Заплакала, запричитала.)

Петенька, голубчик, забери меня к себе скорей, сил же боле нету здесь никаких...

(Плачет, роняет голову на стол.)

Шафиров и Ягужинский суетятся, наливают воду, пододвигают вазу с фруктами, обмахивают веером.

Шафиров

Прости, государыня, что расстроили рассуждениями о делах столь деликатных... Но, как говорится, не я первый начал...

Ягужинский

А кто? Я, что ль?

Шафиров

И не вы, Павел Иваныч.

Ягужинский

А кто ж?

Шафиров

Меншиков.

Ягужинский

(поспешно)

Тут не спорю...

Екатерина

(подняла голову)

Кто?

Ягужинский

Меншиков.

Екатерина

Чего – Меншиков?

Ягужинский

Меншиков первый начал...

Шафиров

Пока мы тут философствуем да рассуждаем, государыня, он, хитрец, уж и наживку насадил, и сети расставил...

Екатерина

Кто?

Шафиров и Ягужинский

(вместе)

Меншиков!!

Быстро входит Меншиков.

Меншиков

Тут я! Тут! Чего орать-то?..

(Приветливо лобызается с присутствующими.)

Здорово, Паша! Здорово, Петюня!.. Царица-матушка, дозволь к ручке припасть?

Екатерина

Черт с тобой, припади!

(Протянула руку, Меншиков долго целует.)

Меншиков

А у вас чего сегодня – тайный совет?

Ягужинский

Вроде того...

Меншиков

А чего мне не сказали? Как-никак – председатель коллегии... Хорошо, что случайно проезжал мимо с дочкой Машей... Слышу из окон дворца голоса – «Меншиков. Меншиков»... Стоп, говорю! Видно, такой вопрос, что без меня не обойтись! Верно, Паша?

Ягужинский

Верно, Саша. Вопрос щекотливый... Но позволь и мне для начала встречный вопросик задать: ты куда это направлялся... с дочкой Машей? Не к царевичу ли?

Меншиков

А что? Нельзя?

Ягужинский

Можно. А с каким, извини, умыслом?

Меншиков

Никакого умысла. Просто... Хотел, чтоб дети поиграли...

Шафиров

Петруше одиннадцать – Маше двадцать! Во что им играть, Александр Данилыч?

Меншиков

Ну и что ж, что ей двадцать? А умом – равны... Погоди, не пойму – вы мне что, здесь перед царицей допрос учиняете? Я этого, господа сенаторы, не люблю!

Ягужинский

Это не допрос, светлейший князь. Это следствие...

(Екатерине.)

Государыня, как обер-прокурор обязан заявить, что светлейший князь Меншиков, по моим сведениям, учиняет тайные действия с целью поженить свою дочь Марию и царевича Петра...

Меншиков

Какие, к черту, действия? Ну, балуются ребятишки. А уж коли настоящее чувство у их возникнет, то, как говорится, совет да любовь.

Ягужинский

Про любовь не знаю, но совет дам, Александр Данилович: не стоит корону российскую на себя примерять. Извини, размер головы не тот! Россия Романовых на Меншиковых менять не согласна.

Меншиков

Это кто ж за Россию-то говорит? Ягужинские? Фамилия – на последнюю букву, ей бы помалкивать...

Ягужинский

Когда дерьмо жрешь, последним меньше достается. А фамилия наша древняя и позвучней Меншиковых!

Меншиков

Точно! Звучней на один бздех!..

Шафиров

Господа, я прошу выбирать дипломатические выражения. Стыдно за вас! У нас здесь все-таки высшая коллегия Сената России...

Меншиков

И этот за Россию печется! Кажись, еще только вчера крест на ермолку нацепил, а туда же!

Шафиров

Александр Данилович! Я запрещаю так со мной разговаривать. Перед вами барон Шафиров!

Меншиков

Ага! Барон – среди ворон! Это я ведь тебя «баронил».

(Ягужинскому.)

И тебе графский титул, Паша, тоже я устроил. Все вам дал, птенцы гнезда Петрова! Забыли, кто вам в клювике награды приносил?

Екатерина

А тебе-то кто все дал, Александр Данилович? Сам-то не забылся ли ты на этот счет, друг сердечный?..

Меншиков

Мои регалии, государыня, за заслуги перед Отечеством император Петр Алексеевич лично дарил... Ну и ты, матушка, тоже, конечно, по доброте своей тоже дала... кое-что...

(Осекся.)

Ну, в смысле – выдала...

Екатерина

(резко встала)

Чего я тебе дала, дурак?!! Чего несешь-то?..

Меншиков

(смутившись окончательно)

Не, не! Я не то хотел сказать... Оговорился я, Кетхен!

Екатерина

Какая я тебе «Кетхен»?! Сколько твержу – не смей меня по-кошачьи звать!!

(Плеснула в физиономию светлейшему из бокала, повернулась к Ягужинскому.)

А ты, граф, чего скалишь зубы? Эскадронные шуточки ндравятся?

Ягужинский

Помилуй бог, государыня, это у меня лицо такое... улыбчивое... Это же все знают. А шутки-то даже и не понял! Чего «дала, не дала» – даже не вслушивался!

Екатерина

(замахнулась на Ягужинского)

А ну все вон отсюда, советнички хреновы!! Я вас!!

(Неожиданно схватилась за грудь, осела.)

Ой, мамочка... майне либе медхен... умираю!

(Сенаторы бросились к ней, она превозмогла себя, взвизгнула.)

Пошли от меня! Люди, на помощь! Убить меня хотят! Караул!..

В залу вбежали НЕСКОЛЬКО СЛУГ, ГРЕНАДЕРЫ с ружьями. Впереди всех Анисья Кирилловна и Балакирев.

Анисья Кирилловна

Государыня-матушка! Мы с тобой! Люди, спасай царицу!

(Закрыла Екатерину своим телом.)

Ванька, бей супостатов!

Меншиков

Чего орешь, старая... Кого «бей»? Думай, что говоришь! Кто твой Ванька – кто мы!

Екатерина

(выходит из-за Анисьи Кирилловны)

Кто вы, господа, я еще подумать должна... Когда надумаю, указом отпишу каждому! А Ваня Балакирев с сей минуты назначается моим личным секлетарем. Так что прошу ему оказывать особое почтение! Понятно?

Легкое замешательство. Все смотрят на Балакирева. Он невозмутим.

Меншиков

Как не понять? Мы люди понятливые. А все ж, царица, окажи милость – дозволь с тобой хоть минутку поговорить тет-на-тет...

Екатерина

Все аудиенции теперь только через секлетаря!

Меншиков

И так можно... Мы люди не гордые... давно уж...

(Подошел к Балакиреву.)

Господин секретарь! Доложите царице, что светлейший князь...

(Осекся.)

Нет! Скажи проще: Сашка Меншиков, друг ее верный, который когда-то на войне жизнь ей спас, просит минуту внимания. Поскольку, может, от этой минутки и его жизнь зависит!

Балакирев растерянно смотрит на Екатерину.

Екатерина

Ладно. Все ступайте! А тебе, князь, – одна минута, не боле. Иван, проследи!

Балакирев

Слушаюсь, государыня!

(Всем.)

Всех посторонних прошу оставить покои императрицы!

Анисья Кирилловна

Да! Пошли все прочь!

Балакирев

Верно, маменька! А тебя это первой и касается!

Все, кроме Екатерины и Меншикова, уходят.

Меншиков

(шагнул к Екатерине)

Катя! Дорогая моя! Сердце души моей! Свет очей неуемный!

Екатерина

(строго)

Стой на расстоянии, Саша.

Меншиков

Да не могу на расстоянии...

(Упал на колени.)

Катюша, милая, выходи за меня замуж! Люблю тебя как в молодости!.. Надоело мне хитрить-юлить, дочку за внука сватать. Выходи за меня – и все по закону будет. Ты царишь – я делами правлю. Спасать страну надо. Катя! Держава в опасности!.. Люблю тебя, Катя, давно люблю, сил нету... Пока царь был жив, я все желания свои узлом завязывал, а теперь ночей не сплю, за тобой страдаю... Пожалей меня и Россию-мать! Люблю!!!

Екатерина

Эк наговорил... «Россия»... «Держава»... «Люблю»... Разве так любят, Саша? Петр полюбил – срама не побоялся, солдатскую девку царицей сделал. Виля Монс полюбил – голову на плаху положил. А ты-то чем рискуешь, Саша? Короной голову поцарапать?

Меншиков

Значит, не так я выразился. Дозволь сызнова объясниться!

Екатерина

Сызнова – это как? Это чтоб молодые оба, и ты цалуешь да шепчешь жарко «царица души моей»? Я-то уши развесила, подумала – и правда «души царица». А ты, оказывается, меня на трон подсаживал, чтоб я там и тебе местечко пригрела?!! Ничего сызнова не бывает. Встань. Не срамись!