Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы Страница 15

Человек уходит.

Еще вы не испорчены, о дети:Близки вам труд и лень,Жестокость, кротость,Щедрость, скупость…Вы с братьями своими схожи,Сродни вы со зверями и богами.

Входит Пандора.

Что, дочь, с тобой?Как ты тревожна!

Отец мой,Что я увидала!И что почувствовала я!

Что?

О, Мира бедная!

Что с нею?

Неведомые чувства!Ее в лесу я увидала — там, где мыС ней часто для венков цветы срывали.Пошла за ней,И лишь с холма спустилась, вижу,Как на травуВ изнеможенье клонится она.По счастью, тут же близко был Арбар,Ее он крепко сжал руками,Чтобы не дать упасть ей,Но — ах! — он с ней поник.Откинулась ее головка,Он целовал ее без счета,Прильнув к ее устам устами,Чтоб оживить своим дыханьем,Мне стало страшно,Я с криком подбежалаМой крик привел ее в сознанье,Арбар ее оставил.Вскочив, она с потухшим взоромМне кинулась на грудь,Стучало сердце,Рвалось на части,Горели щеки,И уста пылали,Ручьем катились слезы.Опять ее колени подкосились,И я, отец, ее держала.Ее горячие лобзаньяИ страстный пыл вливали в жилыСтоль новые, неведомые чувства,Что я в слезах, тревоге и смятеньеПокинула ее, и лес, и луг.К тебе пришла, отец! Скажи,Что потрясло ее, что с ней,Со мной?

То — смерть!

Что это?

Дочь моя,Ты много радостен узнала.

О, тысячи! Ты дал мне их.

Да, грудь твоя, Пандора, трепеталаПри свете солнца,В сиянье лунном,И в поцелуях подруги милойБлаженством полнилась твоя душа.

Невыразимо!

Что стан твой в пляске поднималоЛегко на воздух?

Радость!Все существо мое тогда жилоДвиженьями и пеньем,В мелодии тонуло тело.

И под конец все разрешалось сном:Боль, радость.Тебе знаком был солнца жар,Томленье жажды,Быстрых ног усталость.Ты плакала, овечку потеряв;Колючкой ногу ранив,Ты охала, стонала до тех пор, покаЗанозу я не вынул.

Да, в жизни есть и радости, отец,И боль!

Своим ты сердцем чуешь,Что много радостей ещеИ много горяК тебе придет.

О да! Стремится сердце вдаль,Как будто никуда — и всюду.

Приходит миг, несущий исполненьеВсему: надеждам, чаяньям и снам.Чего страшились мы, Пандора,Вот это — смерть.

Смерть?

Когда из самой глубиныТы ощущаешь потрясеньеВо всем, что скорбь иль радость приносило,И сердце, в буре слезТерзаясь, жаждет исцеленья,И жар его растет,И все в тебе звучит, трепещет, бьется,И вдруг сознанье пропадает,И видимое меркнет,И ты никнешь,И все кругом уходит в ночь,И силою своих глубоких чувствОбъемлешь целый мир,—Тогда и умирает человек.

Дай умереть, отец!

Еще не время.

Что ж после смерти?

Лишь все — желанье, радость, боль —Сольется в вихре исступленья,—Все успокоит сон блаженный,И вновь проснешься ты помолодевшей,Чтобы опять надеяться, желать, страшиться.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

МАСТЕРСКАЯ ПРОМЕТЕЯ

Закрой, Зевс, небеса своиЗавесой туч!И, как мальчишка,Сбивающий репейника головки,Круши дубы, вершины гор!Мою ты землюСгубить не можешь,И дом, который я себе построил,И мой очаг,И мой огонь,В тебе родящий зависть.

О боги, ничтожней васНе знаю никого под солнцем!В бессилье жалкомПитаете величие своеВы скудным воскуреньем фимиамаДа вынужденным жертвоприношеньем.Вы голодали б,Когда бы не было детей и нищих —Доверчивых глупцов.

Я был ребенком,Ни в чем не разбирался.И детские мольбы стремилЯ к солнцу, словно ушиЕсть у него, чтоб слышать стоны,И сердце, как мое,Чтоб сжалиться над угнетенным.

Кто помогМне одолеть в борьбе титановИ кто меня от смерти спас,От рабства?Не ты ль само,Святым огнем пылающее сердце?Не ты ли, победив,Прославило по-детскиСонливых жителей Олимпа?

Мне чтить тебя? За что?Когда ты скорбь утешилОбремененного?Когда ты слезы вытерСкорбью томимого?И разве в мужа меня превратилиНе Время — могучий кузнец,И не Судьба непреложная —Владыки мои и твои?

Иль думал ты,Что буду жизнь я ненавидеть,В пустыню удалюсь из-за того,Что воплотилНе все свои мечты!Как видишь, я творю людейПо своему подобью —Мне родственное племя,Чтоб им страдать, и плакать,И ликовать, и наслаждаться,И презирать тебя,Как я!

САТИР, ИЛИ ОБОГОТВОРЕННЫЙ ЛЕШИЙ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Вам мнится, я забрел сюда,В сердцах покинув города?Вы маху дали, господа!Нет, я из города убралсяНе потому, чтобы чуралсяГреха, что льстец, ханжа и ворМне ненавистны с давних пор.Все это б я, не дрогнув, снес,Но вот до лести я не дорос.Обчистят, обгадят тебя, как вороны,А ты — отвешивай им поклоны!С их вздорной спесью расстаться рад,Я путь держу на «божий град»,Где тоже схватки, тоже боренье,Но нет, не пропадет творенье:Весной в лесах и на горахВсе зеленеет в живых ростках,Все тщится жить, любой сучокТочит животворящий сок.Тут думают сотни ваших умишек:«Все это для нас и для наших детишек.Господь к нам милосерд недаром,Скорей бы это — по амбарам!»Но бог глаголет нам: «Не так,Творенью пусть дивится всяк».И вот весенний жар лучейК нам гонит аистов и стрижей.Покличет — бабочка вспорхнет,Погреет — мушка оживетИль гусениц мохнатый народ.И плодородье кишит во всем,Не сдрейфит, порвав с докучным сном,Жаба и зверь, червь и пташка,Плодятся на ветке, в воде, у овражка,На брюхе, на спинке, смотря по замашке, —Посмотришь, что ни кустик, такРоди́ны или новый брак.И я, и этот пестрый ройПоем, не совладав с душой.Но, только пробудившись, тщитсяНародец этот поживиться:Вот червь листочек обкусал,Сам жаворонку в клюв попал…А я к тебе, природа-мать,Пришел соловушкам внимать!Но знайте, я и домовит:Вот малый домик мой стоит.Я буду грядки охранять,Водой поить, козявок гнать,И, если налетевший градПобьет внезапным льдом мой сад,Я хоть и рассержусь зело,Но проживу, куда ни шло,В то время как угрюмый жмотПогибнет от одних забот.

Слышится далекое завывание сатира: «Ай-ай! Ай-ай! Увы! Ой-ой!»