Агнесса - Владимир Константинович Внук Страница 15

Уже не скажут ничего!

Покойники, как камни, немы.

Из рая к нам не шлют вестей.

Нет человека – нет проблемы.

Так лучше всем, и даже ей.

Павел Стефан Сапега

(хмуро)

Злорадство ваше неуместно –

Имейте мудрость сострадать.

Нет и не будет в мире средства

Жизнь набело переписать!

Патриарх Игнатий

Мне дела нет до чьей-то боли!

Fursa et fossa, вот закон!

Павел Стефан Сапега

Вы – advocates diaboli.

Патриарх Игнатий

Признаюсь честно: я польщён!

Павел Стефан Сапега

Да будь у вас хоть капля веры,

Слова присохли бы к губам!

Какою меряете мерой,

Такой отмеряется вам!

Патриарх Игнатий протягивает руку и указывает в направлении склепа, где замурована Агнесса.

Патриарх Игнатий

Для блага я пошёл на это!

Патриарх направляется к алтарю.

Павел Стефан Сапега

(вслед ему)

Благая цель – насилью мать!

Нет в мире лучше аргумента

Свои поступки оправдать!

Патриарх Игнатий

(не оборачиваясь)

Не стоит утруждать себя

И делать выводы заранее!

Наш слабый шепот иногда

Подобен грому. Неслучайно

Венеценосцы всей земли:

Князья, курфюрсты, короли –

Внимают нам. Из темноты

Подобно тайным кукловодам,

Мы мановением руки

Определяем путь народов,

Передвигая их, как пешки,

По гладким чёрно-белым клеткам

Гигантской шахматной доски!

Патриарх Игнатий подходит к алтарю и резко останавливается – дорогу ему преграждает призрак Агнессы.

Патриарх Игнатий

Мне плохо… Что за наважденье?…

Глаза застлала пелена…

Что это – явь или виденье?…

Она!… передо мной – она!…

Призрак Агнессы плывёт по воздуху. Патриарх Игнатий отступает к колонне.

Патриарх Игнатий

Сгинь, каркающий вестник смерти!

Из уст твоих струится яд!

Уйди! Изыди! Вон! Исчезни!

Прочь от меня! Ступай назад!

Патриарх Игнатий пытается убежать, однако у него подкашиваются ноги, он срывает с себя крест и пытается им загородиться от призрака.

Патриарх Игнатий

Crux Sancta sit mihi lux.

Non draco sit mihi dux.

Vade retro satana.

Numquam suade mihi vana.

Sunt mala quae libas.

Ipse venena bibas.

Агнесса

(открывая глаза)

Вы говорите на латыни?

Не нужен Господу толмач.

И глас отшельника в пустыне,

И приглушенный вдовий плач

Его немедленно достигнут –

Господь открыт для наших нужд.

Для Бога нет закрытых истин

И невостребованных душ.

Патриарх Игнатий пятится от Агнессы, призрак девушки плывёт за ним. Наконец Агнесса подлетает вплотную к патриарху и задувает свечу – Игнатий со стоном падает на пол.

Девушка поворачивается к Павлу Стефану Сапеге – тот встаёт перед призраком на колени.

Агнесса

Ясновельможный пан Сапега!

Я вам не причиняла зла,

И не была для вас помехой –

Но смерть покорно приняла

От ваших рук… Владыки мира! –

В сафьяне с головы до ног,

С рассудком, медленным от жира,

И с верой там, где кошелёк…

Как просто и непринуждённо

Вы шлёте сотни душ на смерть.

С высот сияющих престолов

Людей уже не разглядеть!

Агнесса касается рукой головы Павла Стефана Сапеги – его волосы становятся седыми. Девушка быстро удаляется и исчезает за колонной. Раздаётся звон колокола. Павел Стефан Сапега вздрагивает, поднимается с колен и нетвёрдой походкой идёт в правый неф.

На постаменте стоит серебряная купель со святой водой. Возле неё, на полу, лежит тело патриарха.

На подсвечнике, перед потемневшей иконой византийского письма, горит одинокая свеча.

Павел Стефан Сапега

(глядя в купель)

Я стал седым – но всё же жив!

А тот, кто управлял Вселенной,

Сейчас бездыханным лежит,

А завтра станет горсткой тлена…

О люди, люди… как мы лживы!

Ты, он, она, все мы –

Как ангелы, благочестивы,

Пока не разоблачены.

На мерзости и непотребства

Мы льём целительный елей.

Чем низменнее наши средства,

Тем благородней наша цель!

Но как всё вывернуть наружу,

Испив до капли правды яд,

Направив в собственную душу

Холодный беспристрастный взгляд?

Представить страшно, что начнется,

Когда затеют разговор

Любовник – с мужем-рогоносцем,

С ограбленным беднягой – вор…

Дух испустивший на кровати,

С желудком, полным мышьяка,

Отравленный наследодатель

Спрос учинит с наследника…

Всё то, что пряталось веками

От тысяч любопытных глаз,

В одно мгновение предстанет

Без одеяний и прикрас:

Все гнусности и преступленья,

Предательство, обман, подлог,

Все низости без исключенья,

В определённый свыше срок

Седое прошлое предъявит

Интригам всем наперекор –

Так вешний снег, неспешно тая,

Являет миру грязь и сор.

Пусть всё вокруг горит огнём!

Пусть наши души станут пылью!

Живём – как будто не умрём,

И умираем – как не жили…

Как поздно постигаем мы

Закон седого мирозданья –

Не существует свет без тьмы,

Как нет греха без воздаянья!

СЦЕНА XXIV.

БИБЛИОТЕКА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.

11 октября 1618 г.

На письменном столе стоит портрет Агнессы, разложены её личные вещи: гребень из слоновой кости, оправленное в серебряную раму зеркало, чашка из китайского фарфора с маленькой золотой ложкой. На спинке кресла висит бледно-голубое платье.

На полу лежит книга «Об обращении небесных сфер» Коперника.

За столом, погружённый в размышления, сидит Томаш Сапега. За его спиной стоит тень Агнессы – бледная, закованная в цепи, с длинными развевающимися волосами, одетая в длинную смертную рубаху с распахнутым на груди воротом и верёвкой на шее.

Томаш по очереди перебирает разложенные на столе вещи девушки, затем поднимает с пола книгу Коперника – из неё выпадает лист бумаги. Томаш поднимает её.

Голос Агнессы

«Люби – и будет все, что хочешь:

Огнём алеющий закат,

Объятья теплой майской ночи,

Цветов пьянящий аромат,

Лобзаний сладкое томленье,

Свечей оплывших нежный свет,

Двух разных душ соединенье

Среди созвездий и планет,

Надеждой сотканные строчки,

Реализация мечты…

Люби – и будет все, что хочешь:

И буду я, и будешь ты!».

Томаш Сапега

(прижимая письмо к губам)

Хранит безмолвие могила,

И время зыбкое молчит,

И лишь Агнессы образ милый

Витает в пламени свечи.

Она… она… везде она…

Глаза, небесных сфер светлее,

Плеч обнаженных белизна

И ямочка на тонкой шее…

Но это призрак… вот посуда…

Вот платье… гребень костяной…

Вот зеркало… и отовсюду

Холодной веет пустотой…

Томаш Сапега берёт в левую руку пистолет, в правую – перо, и пишет:

«Все на земле имеет цену:

Медь, золото, стекло, бриллиант…

Лишь человека жизнь бесценна –

Её не впишешь в прейскурант…

Бесценна… Дальше – многоточье,

Безмолвие и тишина…

Каким чудовищным подстрочьем

Звучат священные слова!

Бесценна… ломаного гроша

За нашу жизнь никто не даст!

И