Ухо Москвы - Вадим Векслер Страница 16

Зорева (устало):

– Я о чем-то подобном уже слышала, но не думала что…

Желтковский (радостно и бодро перебивает):

– Я иду в президенты! Да, так вот: идея заключается в свободной, самоуверенной, даже наглой реализации своего конституционного права, а именно – избираться и быть избранным, про большую часть которых у нас в стране вообще давно позабыли. А они есть, их нельзя из Конституции вырезать, выскрести… только если отменить ее совсем к чертям собачьим, приняв новую на всеобщем референдуме!

Зорева:

– Более того, что раньше было гарантированным Конституцией правом, сейчас одновременно становится преступлением! И ни один суд даже не пытается обратить внимание на это дичайшее противоречие!

Правин:

– Но в то же самое время даже признаться в том, что ты занимаешься политикой, становится стыдно и опасно. Как? Он хочет захватить власть? Свергнуть Пулина? Но это именно то, что и происходит в каждой демократической стране. Любой гражданин может поставить своей целью прийти к власти и делать всё, что не запрещено Конституцией и уголовным кодексом, для этого. Это нормально и естественно для всех развитых стран, за исключением России, будто мы уже давно живем в абсолютной монархии. Просто делаем это неофициально по преступному сговору с властьимущими.

Желтковский:

– Да, и в этот преступный сговор, по меткому определению Пелевина, вовлечено всё взрослое население России.

Зорева:

– Что ж, нам остается только пожелать Алексею Невольному силы, стойкости и поддержки сподвижников, чтобы одолеть этот преступный сговор. На этом мы заканчиваем передачу. Далее – «Среда Неверия».

«Ухо Москвы». Тонкий слух расслышит каждый слух!

Новости.

Патриарх Московский и всея Руси заявил, что изучение иностранных языков является ересью и впредь будет наказываться отлучением от причастия, а упорствование в овладении «аглицким бесовским наречием» приравнивается к одержимости и приведет к отлучению от самой церкви. Для проверки на одержимость уже создается специализированная инквизиционная палата.

Студия в отеле «Гельвеция»

Дымковский:

– Можем начинать? Это программа «Среда Неверия». Напротив меня сидит публицист Александр Неверов в настолько стильном классическом фраке, будто бы он только что вернулся из Букингемского дворца, где был на приеме у английской королевы.

Неверов:

– Good evening, dear powerless citizens. Now, finally you have no right to study legendary and overwhelming English. My congratulations!

Дымковский:

– What can I say? Oh my god! Poor kids, they will be grounded here forever! That is a real madness! What should we do?

Неверов (напевает):

– What can I do? What can I do… Unbelievable stupid situation… Вот, смотрите. Тут в очередной раз возник традиционный национальный вопрос: разрешить или запретить. Вопрос безальтернативный, общественная дискуссия проведена не будет, ответ и так все знают заранее. Государство надело на скрюченный народ ошейник, кандалы и посадило на цепь. Дескать, ты, народ, – сволочь и преступник в душе, я тебе не доверяю, поэтому и ограничиваю твою свободу, как только придумаю. Скрепы, понимаете? Но люди и вырастают с этим ощущением, что они латентные, потенциальные преступники, а природа их порочна. Со временем они сами начинают в это верить и потихоньку действительно превращаются в преступников. Они привыкают боятся своих естественных стремлений и самостоятельно отказываются от гарантированных Конституцией прав.

Дымковский:

– Очень неприглядно в данной ситуации выглядит официальная церковь…

Неверов:

– Нет, здесь всё логично и продуманно. Христианство требует от последователей одновременно предаваться грусти из-за врожденной, первородной грешности и порочности каждого человека, вброшенного в эту юдоль скорби и слез, и в тот же самый момент быть радостными, так как уныние – это грех. Всё это неизбежно провоцирует биполярное расстройство, шизофрению и другие патологии. Чего, собственно, и добивалась церковь. Потому что все эти запутанные, испуганные, невротичные массы начинают метаться туда и сюда по городам и селам и неизбежно забегают по дороге в заботливо возведенные на их пути часовенки и храмы. Где их уже и поджидают горделивые попы с кадилом, окуривают, гипнотизируют песнопениями, выслушивают на исповедях, то есть проводят банальную психотерапию, а потом просто пересчитывают немалые денежки от подаяний, продажи церковной утвари и иных полумошеннических доходов.

Дымковский:

– То есть сами невротизировали, а потом сами и излечили. Хитро!

Неверов:

– Здесь главная задача стоит не излечить, а снять симптомы. Церковь – это паллиатив. Только такой подход гарантирует источник стабильного дохода.

Дымковский:

– Если люди с одной стороны останутся невротиками, а с другой – будут получать облегчение в церкви, то они будут ходить туда всю жизнь.

Неверов:

– Да. И всю жизнь добровольно приносить в потасканной, прохудившейся и облегченной многочисленными поборами мошне свое последнее злато и серебро.

Дымковский:

– Это ужасно.

Неверов:

– Напротив – прекрасно. В данном случае мы имеем удивительную возможность лицезреть вживую такое редкое, практически уникальное в данной локальной части Вселенной явление, как справедливость. Люди получают именно то, что заслужили своей слабостью, глупостью, да и не только. Больше всего поражает это невероятное высокомерие христиан – пучить напряженно глаза и уверенно говорить, брякать о той теме, в которой они вообще ничего не смыслят…

Дымковский:

– Например, об эволюции.

Неверов:

– О да, но было бы очень странно, если бы они знали врага хорошо. Для этого необходимо хотя бы пару книжек прочитать. Но главный же позор в том, что они же совершенно ничего не смыслят в собственной религии! Их теоретическая подготовка вгоняет в стыд даже меня, их противника в спорах! Неприятно находится с ними на одной площадке, даже на одной планете! Наибольшая проблема в дискуссиях с верующими и религиозными людьми заключается в их обычной неспособности различать как минимум семь абстрактных понятий, важнейших для их доктрины, которым у них, как правило, соответствует лишь одно экстатическое переживание и ни одного толкового объяснения или определения. Эти понятия: вера, религия, конфессия, трансцендентность, мистицизм, метафизика, духовность. Более того, эти понятия в принципе довольно сложно разграничить из-за стены языка…

Дымковский:

– Но стена языка – это отдельная, очень сложная тема о причинах несоответствия абстрактных понятий как комплекса привязок, ассоциаций, референций и коннотаций, соответствующих уникальному индивидуальному субъективному опыту, внутри одного ума – тем же именам понятий внутри ума другого. Надеюсь, мы не будем в нее углубляться.

Неверов:

– Вы сейчас мне все планы на день порушили, но хорошо. Вторая проблема – плавное перетекание одного понятия в другое. Например, сложно определить навскидку, где заканчивается вера и начинается религия; где разграничить понятия мистицизм, метафизика, трансцендентность; в чем отличие веры от духовности (верующие люди не признают, что духовностью обладают и неверующие люди), а религии от конфессии.

Дымковский:

– Что проявляется в…

Неверов:

– Том, к примеру, что западный