Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы Страница 17

Арсиноя уходит.

Вот мы и вместе и в тиши.Дитя мое, твой кроткий ликЕлеем в сердце мне проник.

Тебя лишь стоит увидать,Как ноги не хотят держать.

Ты дышишь правдой и добромИ ангелу равна лицом.

Я только бедное дитя,И этих слов не стою я.

Он ее обнимает.

Все счастье у меня в руках!Сжимает сердце сладкий страх!

Оно страдало так давно,Теперь блаженствует оно.

Так поняла ты сердца стук?

Нет! Но с тобой прозрела вдруг.

То вещим гнетом налита,То вдруг так нищенски пуста,Душа рвалась в простор: в лесахВсей грудью продохнуть свой страх,И боль, что мучила сначала,Слезами крупными стекала,И мир для взора исчезал!

О господин, ты все узнал!И все, за чем тянулся дух,В тебе, дрожа, познала вдруг.

Он властно целует ее.

Оставь! Молю! Мне страшно! А!О, боже правый! Я слаба.

Гермес и Арсиноя являются.

Здорово, странник! Прими привет!

Как уморительно ты одет!

Не я обычаи вводил.

И как ты бороду завил!

Мурлу служить — собьешься с ног.

Дитя, пойми, он родом — бог!

И ваш не столь обычен вид.

А, понял! Так тебе претит,На голизну груди и лядвий,На трепанность загривка глядя,На ногти длинные — вдвойне?

Мне — нет!

                     Мне тоже нет.

                                              Но мне!

Иначе — быстро прочь отсюдаИ в роще выть с волками буду,Когда позор свой выдаватьВы будете за благодать,Нарядов гнусное уродствоМне в нос совать как превосходство.

Потребность в этом, говорят.

О, как тяжел мне стал наряд!

Потребность? Нет, презренный вздорВас разлучает с давних порС природой, а блаженство — в ней,На воле жизнь, любовь полней.Вы в рабство отданы давно,Ничто вам вдосталь не дано.

Вокруг него, теснясь, собирается народ.

Кто этот пламенный пророк?

Все тело жжет его урок!

Вы естество позабыли,В робком рабстве застыли,В душных кельях укрылись,В скучных нравах зарылись!Век златой без печали —И во сне не видали!

Увы нам! Увы!

Когда, впервой вкусивший яви,С земли подымаясь,Ваш праотец веселье славил,В блаженстве теряясь,И, чувствуя родную грудьПрироды в первозданный час,Не враждуя с небесами,Богом был перед богами.А вы? Куда привел ваш путь?Радость где? Жалкие, скорблю о вас!

Увы! Увы!

Трижды блажен, кто б могМолвить: «Я есмь бог!»Жил — ни в чем не плошал,Кто б до́нага поскидалНарядов чуждый гнет,Веков бремя, — и вот,Не льстясь на побрякушек вздор,Как облак свеж, впивал простор.Встал — с пути не сбился,Землей усладился,Не мучился б, — словом,Не жил на готовом.Шатром будут дубы,С коврами из трав.Обедом — каштаны,Сырьем, без приправ!

Рвите каштаны! О, к делу от слов!

Иль кто-нибудь вправеЛишить этой явиДостойных сынов?

Рвите каштаны! Отпрыск богов!

Судари чтимы,В путь за моимиЗовами вслед!

Рвите каштаны! Радостен свет!

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

В ЛЕСУ

Сатир, Гермес, Психея, Арсиноя, народ расселись вокруг; все — на корточках, как белки; в руках они держат каштаны и грызут их.

Черт возьми! Скажу, друзья,Богомерзкого питьяДо икоты отведал я.

И, к подземным подступив ходамСкрытых познаний, вверьтесь моим словам!Внемли, кому повем,Как не-вещь, быв всем,В глухой вражде стихии взметалаИ силою силу, гневясь, побивала —Без вражеских уз, без дружеских уз,Все созидая, все разнимая.

Дальше. Внимаем!

Как пра-вещь прорвала свалку туч,Ночь взрыв, пробежал луч,Во все глубины проник —И взыграл вожделений родник:Разом стихии открылись,Жадно друг в друга пролились,Все проникая, всем проникаясь.

В нем бог глаголет, нам открываясь!

Как Любовь с Враждой пришли,Все и всех в Одно сплели,И Одно поет —Мерно звучен его полет!И сила в силе возникает,И сила силу пожирает,И гулко катится Оно,Везде, во всем, во всех — одно,Все обновляясь, все сохраняясь.

О, это — бог!

                         В его огне расплавляясь,Душа обновилась.

                               Бог! Бог!

                                               О, горняя милость!Боже, как ты вещаешь, как взводишь брови!Я гибну от любови!

К молитве!Падай ниц!

Будь владыкой!

О великий И светлый!

Будь спасителем нам!

Ночь мрачная миновала!

Будь спасителем нам!

Проя́снились дни!

Мы твои!О, навек твои!

Отшельник выходит из лесу и идет прямо на сатира.