Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2 Страница 19

Пьер. Нет, я не еду. Да, нет, в Петербург? Завтра, только я не прощаюсь. Я зайду за комиссиями. Да, я и хотел сказать вам. Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не этого, не хочу, не могу… (Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.) Ну вот… (Видимо сделав над собой усилие, чтобы говорить связно.) Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь, но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? (Помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.) Милая княжна…

Кн. Марья. Я думаю о том, что вы мне сказали. Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить о любви… Говорить ей теперь… нельзя все-таки.

Пьер. Но что мне делать?

Кн. Марья. Поручите это мне. Я знаю…

Пьер (смотря в глаза княжне Марье). Ну, ну…

Кн. Марья. Я знаю, что она любит… полюбит вас.

Пьер (вскочив и с испуганным лицом схватив за руку княжну Марью). Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?..

Кн. Марья (улыбаясь). Да, думаю. Напишите родителям и поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.

Пьер (целуя руку княжны Марьи). Нет, этого не может быть… Как я счастлив… Нет, не может быть…

Кн. Марья. Вы поезжайте в Петербург, это будет лучше. А я напишу вам.

Пьер. В Петербург? Ехать? Да, хорошо, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?

Кн. Марья. Прощайте, граф. Я буду очень ждать вас. (Провожает до двери Пьера.)

Наташа (входя). Знаешь, Мари, я часто боюсь, что мы говорим об Андрее, как будто мы боимся унизить наше чувство и забываем.

Кн. Марья. Разве можно забыть?

Наташа. Мне так хорошо было нынче вспомнить, и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, я уверена, что он точно любил его.

Кн. Марья. Пьер? О, да… Какой он прекрасный…

Наташа. Знаешь, Мари, он сделался какой-то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? Морально из бани. Правда?

Кн. Марья. Да. Он много выиграл.

Наташа. И сюртук коротенький, и стриженые волосы; точно, ну что из бани… папа, бывало…

Кн. Марья. Я понимаю, что Андре никого так не любил, как его.

Наташа. Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож, ничем.

Кн. Марья. Да, и чудесный. И он тебя любит.

Наташа. Он сказал? Да? Он сказал?

И радостное, и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость выражение остановилось на лице Наташи.

Кн. Марья (с грустным и несколько строгим лицом). Да, он сказал, что любит тебя так, что без тебя не может себе представить жизни, что он всегда любил тебя.

Наташа (вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала). Мари, научи, что мне делать: я боюсь быть другой. Что ты скажешь, то я и буду делать, научи меня…

Кн. Марья. Ты любишь его?

Наташа (тихо). Да.

Кн. Марья. Об чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя.

Наташа. Это будет не скоро, когда-нибудь. Ты подумай, какое счастье, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Николая.

Кн. Марья. Я буду так любить его… Я посвящу ему всю мою жизнь. Это будет такое счастье и такая радость. Такое счастье для меня, в моей жизни было так мало радости… Все наши испытания пройдут, забудутся, — любовь и правда останутся навеки.

Занавес.

<1912>

Заложники жизни

Посвящается Анастасии Чеботаревской

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Михаил.

Катя.

Лилит (Елена Луногорская).

Алексей Иванович Чернецов.

Мария Петровна Чернецова.

Константин Федорович Рогачев

Клавдия Григорьевна Рогачева

Владимир Павлович Сухов.

Мужик.

Бонна.

Дети, мальчик и девочка.

Действие первое

Жаркий леший день клонится к вечеру. От речки не веет прохладою, — она так мелка, что ее можно легко перейти вброд. Дворянская усадьба близ деревни. Сразу видно, что ее хозяева — хозяева плохие и что средств и возможностей у них мало. Сад когда-то был красив, — красив он и теперь, но запущен. Видны углы оранжереи и парников, — но все это имеет довольно жалкий вид. В саду малина и крыжовник, яблони и груши. Из-за зеленеющих деревьев виден помещичий дом, в котором живут Катя и ее родители.

Перед домом — большая открытая терраса. На террасе сидят подростки — Катя и Михаил, влюбленные друг в друга. Катя — девушка лет шестнадцати. Очень милая на вид. Щеки у нее румяные, глаза голубые. Она очень загорелая. Шея, плечи и руки у нее открытые, ноги босые. Платье на ней светлое, легкое, недлинное и простое покроем, но очень красивое, и сидит оно на ней так, словно все складки его расположены мудрым художником, творящим красоту из простой ткани.

Она здоровая и очень веселая. Любит посмеяться и несложно пошутить, подразнить кого-нибудь. Она любит свой дом, усадьбу, деревню, поля и леса и видимо наслаждается близостью к природе. Движения ее уверенны и легки, — чувствуется, что она умеет упорствовать и стремится к достижениям и что вместе с тем в ней много приспособляемости и гибкости. В каждом движении ее сказывается, что ее безотчетно радует ощущение жизни, молодости и наивной красоты, разлитое в природе и в ней самой, — и видно, что все впечатления бытия для нее свежи и первоначальны. Потому вся она производит впечатление чистоты и наивной детской мудрости.

Михаил — мальчик лет восемнадцати. Перешел в последний класс гимназии. Учится хорошо. У него ясный и холодный ум и сильная воля. Он упрямо держится раз избранного пути. Случайное в жизни мало его отвлекает, — он настроен скорее трагически. В отношениях к людям он мягок, уступчив и добр. Манеры у него неловкие, угловатые, как у очень самолюбивого подростка; иногда он кажется грубым и дерзким, но грубость эта только внешняя. В нем еще очень много детской наивности и ребячества, самого зеленого. Он не только прилежно учится, но и сам читает много и выработал себе определенное мировоззрение. Он наклонен к мечтательности и считает это своим недостатком; эта мечтательность и в самом деле стоит в некотором противоречии со свойствами его трезвого ума. Его влюбленность в Катю и радует его, и смущает. Ему досадно и то, что он, плебей, пролетарий, влюбился в эту красивую представительницу иного класса, которому он никак не может симпатизировать. Но он надеется, что из Кати выработается хорошая пролетарка и полезная работница.

Михаил высок, тонок и строен. Лицо у него худощавое, загорелое и смуглое. Глаза черные, смотрят пристально и упорно, с напряженным выражением. Брови густые, черные, почти сросшиеся. Одет он в светло-серую коломянковую блузу и вообще имеет вид обыкновенного провинциального гимназиста. Теперь он заметно взволнован и нервен.

Любуясь друг другом с веселою детскою нежностью, сквозь которую просвечивает почему-то грусть, они сидят у стола, покрытого скатертью кустарной работы с наивным, но очень милым рисунком вышивки. На столе перед ними тарелка с малиною, блюдечко с мелким сахаром и два пустых блюдечка, на одном из которых две чайные ложки. Старуха, лица которой не видно, но в которой нет ничего таинственного и символического, потому что это — только старая ворчунья няня, только что поставила на стол кувшин с молоком и уходит в дверь, ведущую в дом. Катя заглядывает в кувшин, делает недовольную гримасу и говорит:

— Ой, как мало молока! Точно кот наплакал.

Слышен ворчливый голос уходящей:

— Будет с тебя, баловница.

Катя накладывает ягоды на блюдечко Михаилу, потом себе. Наливает молока, и они принимаются есть ягоды, весело разговаривая.

Катя. Я малину страсть как люблю! Как сестру родную. (Смеется.)

Михаил. Малина хороша. Но я больше люблю крыжовник.

Катя. И я люблю крыжовник.

Катя быстро срывается с места и бежит куда-то через сад. Легкий бег ее, как полет, и песок дорожек весело смеется под ее ногами.