Федерико Гарсиа Лорка - Стихотворения. Проза. Театр (сборник) Страница 2

* * *

Случается, слезами горло сдавит,а сердце вдруг возьмет и улыбнется.Случается, надежда налукавит,а наяву химерой обернется.

Мы свечи, неразборчивой рукоюзажженные в холодном запустеньи.Огня и света силой колдовскоюразбуженные, спугнутые тени.

И сердце плачет…И втайне мы противимся мгновеньям,когда нас теплый свет переполняетнадеждой и весенним дуновеньем.А сердце плачет…

* * *

Вечерний ветер в деревьяхиграет их голосами.Колосья смотрят на звездыи тускло светятся сами.Уходит закат в потемки,в курящийся росный ладан.

Рассыпав янтарные четки,уходит, никем не разгадан.

* * *

Ночь новолунья —полог равнинный.

День вырастаетснежной вершиной.

Ночи – равнины,дни – это кручи.

Ночи все слезней,дни все певучей.

Черная луна

У песни ночнойесть непроглядные далии небо с черной луной.

И есть у песни земля,где ждут луну наковальни,кровавый отсвет суля.

Сборы

Краски в мешке заплечном —скрашивать мысливстречным.

Пару платков в карманы —стягивать наши раны.И пара глотков во фляге —жаждущему бродяге.

Miserere

Песня крушит года.(Этим она горда.)

Ранит навек сердца.(Это ее беда.)

И бередит гроба.(Это ее мольба.)

Книга стихов

Весеннняя песня

Перевод И. Тыняновой

I

Выходят веселые детииз шумной школы,вплетают в апрельский ветерсвой смех веселый.

Какою свежестью дышитпокой душистый!Улица дремлет и слышитсмех серебристый.

II

Иду по садам вечерним,в цветы одетым,а грусть я свою, наверно,оставил где-то.На кладбище, над черепамизабывших время,трепещет земля цветами,взросло их семя.И кипарисы, покрытыпыльцою нежной,вперили пустые орбитыв простор безбрежный,качая своей утомленнойглавой зеленой.

Апрель, ты несешь нам звезды,вешние воды,зажги золотые гнездав глазах природы!

Как улитка отправилась путешествовать и кого она встретила в пути

Перевод И. Тыняновой

Воздух тихого утракак-то по-детски нежен,протягивают деревьяруки свои к земле.Колеблющимся туманомпокрылись поля и посевы,и в воздухе ткут шелковинкипауки для своих сетей —сверкающие дорожкина голубом стекле.

А рядом, под тополями,ручей, напевая песню,по зеленой траве бежити мирная улитка,мещаночка с тропинки,смиренная простушка,глядит на широкий мир.Вокруг тишинабезмятежна.Улитка вздохнула украдкойи, бросив дом и хозяйство,тронулась в путь-дорогу,чтоб край тропинки увидеть.

Ползет себе странница нашаи вот набрела на место,где плющ по земле разросся,вплетаясь в крапиву. Чинносидели там две лягушки,на утреннем солнце греясвои старушечьи кости.

– Все эти новые песни, —ворчала одна лягушка, —поверь, ни гроша не стоят!– Подруга, – ей отвечаладругая лягушка, слепаяи сильно помятая с виду, —когда я была девчонкой,я верила: Бог услышиткогда-нибудь нашу песнюи сжалится он над нами.С тех пор прожила я долгои уж ни во что не верюи петь совсем перестала…

Так жаловались лягушкии милостыню просилиу резвого лягушонка,который с нахальной минойпрыгал рядом по травке.

И вот перед темным лесомулитка остановилась.Хочет кричать. Не может.Лягушки к ней подскочили.

– Бабочка это, что ли? —спросила слепая лягушка.– Ты разве не видишь рожки? —подруга ей отвечала. —Это улитка. Скажи нам,улитка, ты издалёка?

– Живу я не очень близкои хочу домой поскорее.– Улитки очень трусливы, —сказала слепая лягушка.– Умеешь ты петь? – Не умею, —улитка в ответ. – А молиться?– Меня не учили, нет.– А в вечную жизнь ты веришь?– А что это?

– Это значитжить вечно в реке прозрачнойс цветущими берегами,где много прекрасной пищи.– Да что вы? А мне говорилапокойная бабушка в детстве,что я после смерти будуползать по нежным листьямсамых высоких деревьев.

– Еретичка была твоя бабка!Мы говорим тебе правду,а не веришь – заставим верить! —разбушевались лягушки.

– Зачем я ушла из дому? —плачет улитка. – Я верюв вечную жизнь, конечно,вы правы… —Тогда лягушкизадумчиво удалились,а наша улитка в страхепоспешила в лес углубиться.

Две нищенки, две лягушкизастыли подобно сфинксам.Одна из подруг спросила:– Ну, в вечную жизнь ты веришь?– Не верю, – ответила грустнослепая больная лягушка.– Зачем мы тогда улиткесказали, что надо верить?– Затем, что… Сама не знаю, —вздохнула слепая лягушка, —я не могу без волненьяслышать, как наши детиквакают, сидя в канаве,и призывают Бога…

А бедная улиткавернулась назад. Тропинкапустынна. Горячий ветерзастыл в тополях высоких.

И тут повстречалась улиткас красными муравьями,они, суетясь и толкаясь,тащили полуживогомуравья, у которого сильнопереломаны усики были.Воскликнула наша улитка:– Мурашеньки, остановитесь!За что наказать хотитевашего бедного братца?Расскажите мне, что он сделал?Я вас рассужу справедливо.Ты сам расскажи, не бойся.

Тогда муравей полумертвыйсказал тихонько и грустно:– Я, знаете, видел звезды.– Звезды? Что это значит? —кричат муравьи возмущенно.Да и улитка тожеспросила задумчиво: – Звезды?– Да, – муравей отвечает, —я видел звезды, поверьте.Я поднялся высоко,на самый высокий тополь,и тысячи глаз лучистыхмою темноту пронзили. —Тогда спросила улитка:– Но что же такое звезды?– А это огни, что сияютнад нашею головою.– Но мы их совсем не видим! —сердясь, муравьи возражают.А улитка: – Слаба я зреньем,вижу не выше травки.Тогда муравьи вскричали,усиками вращая:– Тебя мы убьем. Ленив тыи развращен. Ты должентрудиться, не глядя в небо.

– Звезды я видел, звезды, —раненый им отвечает.Тогда изрекла улитка:– Оставьте его, идитесвоею дорогой, братья.Наверно, ему недолгожить на земле осталось.

Пчела пролетела, разрезавмедовыми крыльями воздух.Муравей, умирая, дышитсвежей вечерней прохладойи шепчет: – Пришла ты за мною,унеси меня к звездам, пчелка.

Видя, что он уже умер,муравьи разбегаются в страхе.

Улитка, вздохнув украдкой,прочь поползла в смущенье,словно пред ней раскрыласьвечность на краткий миг.– Нет у тропинки края,верно, ведет она к звездам, —восклицает она печально. —Только мне до них не дойти.Уж больно я неуклюжа,мне лучше о звездах забыть.

Туман висит над полями,и солнце лучом дрожащимпо колокольням дальнимпод вечерний звон скользит.А мирная улитка,мещаночка с тропинки,в смущенье с тоскою страннойглядит на широкий мир.

Прерванный концерт

Перевод Б. Слуцкого

Гармония ночи глубокойразрушена груболуной ледяной и сонной,взошедшей угрюмо.

О жабах – ночей муэдзинах —ни слуху ни духу.Ручей, в камыши облаченный,ворчит что-то глухо.

В таверне молчат музыканты.Не слышно ни звука.Играет звезда под сурдинкунад зеленью луга.

Уселся рассерженный ветергоре́ на уступы,и Пифагор, здешний тополь,столетнюю рукузанес над виновной луною,чтоб дать оплеуху.

Малая песня

Перевод М. Самаева

У соловья на крылахвлага вечерних рос,капельки пьют луну,свет ее сонных грез.

Мрамор фонтана впиталтысячи мокрых звезди поцелуи струй.

Девушки в скверах «прощай»вслед мне, потупя взгляд,шепчут. «Прощай» мне вследколокола говорят.

Стоя в обнимку, деревьяв сумраке тают. А я,плача, слоняюсь по улице,нелеп, безутешен, пьянпечалью де Бержеракаи Дон-Кихота,избавитель, спешащий на зовбесконечного-невозможного —маятника часов.Ирисы вянут, едвакоснется их голос мой,обрызганный кровью заката.У песни моей смешнойи пыльный наряд паяца.Куда ты исчезла вдруг,любовь? Ты в гнезде паучьем.И солнце, точно паук,лапами золотымитащит меня во тьму.Ни в чем мне не знать удачи:я как Амур-мальчуган,и слезы мои что стрелы,и сердце – тугой колчан.

Мне ничего не надо,лишь боль с собой унесу,как мальчик из сказки забытой,покинутый в темном лесу.

Старый ящер