Алексей Толстой - Кукушкины слезы Страница 2

Почтмейстер. Однако у вас здесь хлев, кроме шуток.

Хомутов. Принять Машу здесь! Нет. Скажите ей, что я куда-нибудь уехал… (Идет к двери.)

Яблоков (удерживает его). Подожди, мы что-нибудь придумаем.

Хомутов. Что ты придумаешь – какую-нибудь глупость.

Яблоков (стукает ему пальцем по лбу). Завтра в три часа приедет твоя жена, понял?

Хомутов. Нет… невозможно.

Наташа. Степан Александрович, привезите вашу жену ко мне в дом.

Яблоков. Ну вот об этом-то я и хотел говорить. Спасибо, Наташа.

Наташа. Мы можем сказать, что это ваш дом, хомутовский.

Яблоков. Именно. На Степана наденем фрак. Встретим актрису шампанским. Надо же показать, как мы к искусству относимся! Грибами обросли! Да я цыганский табор притащу! Штопором по городу пройдусь! Вот жизнь!

Почтмейстер. Я слышал – актрисы разговаривают промеж себя исключительно анекдотами. Эту часть вы мне предоставьте.

Яблоков. Разговаривай, почтмейстер, вали в мою голову!

Хомутов. Еще раз обмануть, так цинично, так грубо…

Яблоков. Да, и обманем, Степан Александрович, в чистом виде, так что комар носу не подточит.

Почтмейстер. А когда к нам губернатор приезжал – насажали же мы фальшивых деревьев на площади и получили благодарность.

Хомутов. Да ведь денег у нас нет… Какой ты, Митя, право… жестокий человек.

Яблоков. Да, денег на это нужно много. Денег нет!

Хомутов. Как здесь накурено, как гнусно! (Хватает шапку.) Одним словом… (Быстро уходит.)

Яблоков. Куда? (Почтмейстеру.) Иди за ним… утопится… ей-богу, утопится… я его знаю.

Почтмейстер. Пустяки. Ни на что решительное он не способен. (Уходит.)

Наташа. Ах, боже мой, как грустно.

Яблоков. Нельзя ли продать чего-нибудь из старого?

Наташа. Дмитрий Иванович, теперь вам не до меня, прощайте, голубчик. Пускай – будет что будет. (Идет к двери.) Ужасно неприятно, что всего этого легко избежать… Но Давыд Давыдович пускай и не ждет от меня словечка, так ему и передайте.

Яблоков (который до этого грыз ногти). Наташа, у меня идея пришла. Ах, какая вы, право, вам бы вскочить и убежать. Садитесь. Слушайте.

Наташа. Ну?

Яблоков. Едет актриса. Так? Нужно ее принять с помпой. Иначе – скандал. Нужны деньги. Так? Теперь – Давыд Давыдович любит вас без памяти, об этом весь город знает.

Наташа. А мне какое дело. А кто ему позволил меня любить! Как смеет любовь эту мне навязывать?! Угрожать!

Яблоков. Да ведь он с отчаяния за векселя ухватился. Его пальчиком поманить, только пальчиком, он нас деньгами завалит.

Наташа. Что? Что?

Яблоков. Намекнуть: не отчаивайся, мол. Только намек. Хотите, это я даже могу намекнуть.

Наташа. Я. должно быть, плохо вас понимаю.

Яблоков. Я говорю – схитрить нужно. Хитрости-то с мизинчик… Ведь Давыд Давыдович от радости ума решится, а Степана спасем от смерти! А деньги мы потом ему отдадим, честное слово дворянина, отдам.

Наташа. Какой вы дурак!

Яблоков. И дурак, и свинья, и прохвост! Наташа, раз в жизни закройте глаза и сделайте подлость. А потом удивительно приятно бывает: Господи, больше никогда не буду так поступать. Вроде как на полке́ веником…

Наташа, не прощаясь, поворачивается, идет к двери.

Ну, я виноват, виноват. (Хватается за нее.)

Наташа. Оставьте меня, Дмитрий Иванович.

Яблоков. А может быть, только маленькое словечко ему скажу.

Наташа. Пустите платье…

Яблоков. Бейте, до смерти! Не пущу…

Быстро входит Давыд Давыдович Бабин и, захлопнув дверь, держит ее за ручку.

Бабин (Наташе). Извините, не знал, что вы здесь.

Яблоков. Давыд Давыдович, голуба моя, вот кстати…

Наташа (Бабину). Позвольте мне пройти.

Бабин делает жест ужаса.

Бабин. Невозможно!

Дверь дергают.

Отворить никак нельзя.

Голос Анюты за дверью: «Нет, голубчик, отворишь».

Ах, мерзкая!

Наташа (внезапно засмеялась). Давыд Давыдович, разве можно так обращаться с девицами, впустите ее. Анюта, войдите, я вас не съем.

Бабин, махнув рукой, отходит в глубину комнаты. Появляется Анюта, сердитая, дикая девушка, глядит исподлобья.

Яблоков. Анюта!

Анюта. Вот, вошла.

Наташа. Здравствуйте, Анюта. (Подает ей руку.) Давно вас не видно, хоть бы на минутку забежали. Какая стала красавица! А я уезжаю скоро, Анюта, совсем. Прощайте. (Кланяется, не замечая Бабина, и уходит.)

Яблоков (провожая Наташу). Я к вам все-таки забегу. (Возвратясь от двери, Анюте.) Ты зачем в дом ломилась?

Анюта. Ломилась, я с кавалером пришла.

Яблоков. Какой он тебе кавалер, молчала бы лучше.

Анюта. Влюбилась в него, вот какой кавалер. Я об нем третий год думаю.

Яблоков. Бесстыдница!

Анюта. Какой мой стыд, когда папаша меня за косы за дверь выволок. (На Бабина.) Пускай он женится.

Бабин. Лучше женюсь на козе.

Анюта. Как вам будет угодно.

Яблоков (Анюте). Да не женится он, путается только для отвода глаз.

Анюта. Как это для отвода глаз?

Яблоков. У меня такой план, чтобы вас с ним кое-кто видел на бульваре. Поняла? А ты уж обрадовалась. Иди домой.

Анюта. Нахально разговариваете.

Бабин. Анюта, прости меня, пожалуйста, уйди лучше, у нас разговор сейчас будет секретный.

Анюта. Послушаю.

Бабин. Мало, что ты меня навек сейчас опозорила. Не лезь в мою жизнь, выкину!

Анюта. Испугалась.

Бабин. Анюта, все, что я тебе говорил, все спьяну. Не тебя люблю и не через тебя мучаюсь. Брошу тебя по одному словечку, сама знаешь кого. Опозорю и кину, как рвань.

Анюта. Голубчик, такие слова не забуду. Ты меня, видно, плохо знаешь. Тебе живым не быть за такие слова.

Бабин (тихо). Уйди! (Берет себя за ворот рубашки и разрывает ее до подола.) Уйди…

Анюта. Убей, убей, – ну?

Яблоков (хватает Анюту, толкает к двери). Смертоубийство еще с вами тут будет. Поди, поди, моя цыпочка. (Затворяет за ней дверь, возвращается.) Ну, у тебя характер, Давыд Давыдович! Отдышись, успокойся. Хочешь водички?

Бабин. Да, Митя, плохо мое дело. Не надо было тебя слушать. Теперь о Наталье Владимировне и думать даже напрасно. Конец.

Яблоков. Ну, разумеется, я всегда виноват. Придумал я хорошо, да ты ни к чему не годен. Наташу нужно заставить ревновать, вот мой план. А ты что делаешь: с векселями на нее навалился. А сейчас – что это была за сцена? Я велел тебе прогуляться с Анютой, держать себя независимо, несколько вызывающе, рассчитывал на укол самолюбию. А ты весь день таскаешь Анютку по городу, как гулящую девку, и вид у тебя весь какой-то нелепый.

Бабин. Митя, что мне делать?

Яблоков. А я почем знаю. Женись на Анютке, сиди в лавке, торгуй дегтем.

Бабин. Рассчитывать, значит, не на что, так… Совсем недавно стояли мы с Натальей Владимировной на балконе, я осмелел и взял ее за руку, она ничего, руку не отняла и сама усмехнулась так дивно! Неужели никакой надежды, Митя?

Яблоков. Отдай ей твои паршивые векселя. Передай мне, я отнесу.

Бабин. Отдать?

Яблоков. Давай.

Бабин. Нет! Какая моя сила – одни деньги. Тут хоть по делу к ней зайдешь на минутку, а то она и как звать-то меня забудет.

Яблоков. Послушай, мог бы ты мне дать взаймы пятьсот рублей до пятницы? Я отдам.

Бабин. Я тебе сказал: женюсь на Наталье Владимировне – озолочу, а так целкового не дам, – мое слово крепко.

Яблоков. Ну да, я понимаю.

Бабин. Плохой ты советчик. Путаешь, путаешь, бессовестный. Пришибить тебя давно пора.

Яблоков. Подожди, давай говорить серьезно. План с Анюткой потерпел фиаско, признаюсь. Но ты пойми: Наташа тебя любит.

Бабин (вскрикивает). Оставь! Замолчи!

Яблоков. На тонкую игру ты не способен, я вижу. Слушай – завтра приезжает Степанова жена, актриса. Блондинка, понимаешь, гранд-кокет. В Париже не найдешь такой бабы, ей-богу… Шик, – вся в шелку…

В окне показывается Хомутов, слушает и проходит в направлении к двери.

Вот тут-то тебе и нужно действовать. Развернись. Покажи натуру. На тройках катай актрису, пои шампанским, денег не жалей ни на что! Тряхни черноземом, чтобы во всем уезде рты поразинули. Ну, уж если тогда Наташа останется к тебе равнодушной – можешь мне голову откусить.