Эмиль Брагинский - Комната Страница 2

Лиза. А вот я, Тихон Иванович, усердно работаю!

Лохов. Ты еще молодая, и у тебя пройдет. Ко мне прорвался один рационализатор. Предлагает новую систему соцсоревнования – сто шестнадцать учетных пунктов. Я ему говорю – не надо мне твоих сто шестнадцать, мне надо, чтоб каждый просто и честно делал свое дело.

Елена Алексеевна. Ну как я, к примеру, могу трудиться с отдачей? Дома трех мужиков обслуживаю. Сережа с женой вроде отдельно живут, но все равно – вчера вот принес гору ползунков. (Улыбается.) Внучка упитанная – ползунки все с треском лопаются!..

Лохов. Но ты не прибедняйся! Ты-то как раз и дома и на службе со всем лихо справляешься!

Елена Алексеевна. Это потому, что я двужильная, как большинство наших работающих женщин!

Лохов. Но Сережкина жена сейчас ведь не работает – не может сама ползунки зашить?

Елена Алексеевна. Кто она? Она – современница! Ножик с места на место переложит, полюбуется и говорит: «Ну вот, я основное прибрала, а остальное – вы сами!»

Отворяется дверь, и в комнате возникает Альбина. На этот раз выглядит она невероятно. На Альбине широкополая шляпа, солнечные очки, короткая блузка, брючки – они ей до колен – явно малы и врезаются в тело; на ногах – босоножки на высоченных каблуках. В одной руке – баул, который Альбина ставит на пол, в другой руке у нее пестрый солнечный зонтик.

Альбина. Сегодня, ребяты мои, погодка рекламная! Купанемся, верно? Вот и я, ребяты, во всем своем прибалтийском блеске. В обморок уходить не надо, аплодисментов тоже не требуется. Я вас всех люблю, вы все любите меня!

Лиза. Как же вы меня-то любите? Вы меня первый раз видите!

Альбина. Тебя я люблю авансом.

Лохов (поднимается). Хоть у вас и уютно, но у меня начинается прием посетителей.

Людмила. Только нервы на них не тратьте!

Лохов. А куда их еще девать, нервы? (Погладил Людмилу по голове.) Ты, Альбина, похвасталась – и переоденься! Здесь не пляж и не баня!

Альбина. Не беспокойтесь, Тихон Иванович, я непременно приму безобразно-чиновничий вид!

Лохов уходит.

Лиза (азартно) Людмила, а почему Тихон Иванович вас по голове погладил, вроде бы нежно. У вас роман, да?

Людмила. С начальником называется не роман, а связь.

Альбина. Компаша моя, развяжите глаза! Когда я в этой обертке шлендрала по белому песку, все мужики падали с топчанов. Не от восхищения, спокойно… Только от изумления!

Елена Алексеевна. А как твой Костя?

Альбина. Естественно, превзошел самого себя! Он приобрел «Жигули», и мы объездили все крохотные ресторанчики. Там один составлен из перевернутых лодок, в другом подают при свечах…

Елена Алексеевна. В наших ресторанах самое милое дело при свечах – не видно, какой отравой кормят!

Альбина. Мы даже в Эстонию прокатились, в Пярну. Костя мне шерсть купил, на рынке, – пеструю, красную с белым!

Людмила. Вот он бы еще сам тебе кофту связал!

Альбина. Сегодня вваливаюсь с поезда домой – звонит междугородная…

Людмила. Это Костя, он уже скучает!

Лиза (вдруг). Хватит! Довольно!

Альбина. Что ты там выскакиваешь?

Лиза. Я совершенно не выношу, когда над кем-нибудь смеются!

Елена Алексеевна (рассердилась). У тебя, Елизавета, письмо важное не дописано!

Лиза. Они, Альбина Викторовна, вообще не верят, что ваш Костя существует, а Тихон Иванович сказал открытым текстом, что Костя – это для вас клапан, я поняла, чтобы безысходность выпускать!

Людмила. Как тебя, Лизка, в школе терпели и в институте?

Лиза. Меня уважали. Я на всех собраниях выступала и всегда говорила чистую правду!

Людмила (старается шуткой отвлечь Альбину). Не бывает такого, чтобы на собраниях – чистую, незамутненную правду!..

Альбина (вроде бы спокойно, но видно, что это спокойствие ей дорого дается). Костя меня на вокзал провожал, подлец души моей! Мы были такая трогательная пара, все на нас смотрели! (Начинает переодеваться в скромный костюм, в котором она появлялась вначале.) Мы, Лиза, работаем здесь тысячу лет – пять раз в неделю с девяти до шести. Чтоб разукрасить наше ярко-монотонное существование, мы вечно посмеиваемся друг над другом…

Людмила. Я, например, всех показываю. Я тут числюсь в актрисах…

Елена Алексеевна. А я, например, образцово-показательно счастливая: муж у меня – всем мужьям муж! Золото! И трое сыновей. У кого есть трое сыновей? Встаньте!.. И каждый сын – лучше другого. Но я по-бабски люблю поныть. Вот средний, Алешка, без разбору за каждой юбкой бегает, будто ему не восемнадцать лет, а скоро пятьдесят. И он боится опоздать.

Лиза (не может успокоиться). Я тоже могу придумать, что у меня роман, ну, с президентом Франции!

Альбина. Я тебя, Лизонька, обязательно с Костей познакомлю!

Людмила. Познакомь ее лучше с президентом Франции!

Лиза. На сегодня женское одиночество – государственная проблема. Но хвастовство и вранье не могут решить никакой проблемы, в том числе и женской!

Альбина. Мы с Костей, когда катались по Эстонии, он под Пярну завез меня в совхоз «Сяде», по-русски «Искра». Там, ребяты, умопомрачительное цветоводческое хозяйство!.. Я завела деловые контакты, но об этом после. Я же привезла мировые копчушки. Надо срочно умять, а то испортятся. Копчушки Костя достал.

Лиза (упрямо). Костя, которого нет!

Альбина (с мудрой улыбкой). Ну, нету его, что тебе от этого – легче?

Лиза. Легче, потому что я – за правду!

Альбина (подходит к Елене Алексеевне). Дай иголку, я тебя подменю!

Елена Алексеевна. Я пока копчушки почищу. Сегодня у нас, между прочим, двойной праздник!

Людмила. Альбина приехала – это раз…

Елена Алексеевна. И муж мне подарок сделал, стиральную машину купил, – это два!

Альбина (озорно). И то и другое надо отметить, особенно стиральную машину! Что мы любим делать на работе? По любому поводу?

Людмила и Елена Алексеевна (весело). Отмечать!

Альбина. А пока рассказывайте, какие за этот месяц сенсации на нашем цветочном фронте?..

Комната и часть коридора. Здесь живет Альбина. Альбина разговаривает по телефону, а ее тетя, Галина Степановна, слушает разговор, всем своим видом изображая неодобрение.

Альбина (в трубку). Сколько вам лет?.. Если спрашиваю, значит, надо… Нет, пятьдесят три не подходит… Даже если вы хорошо сохранились… Нет, я не мужа подбираю, а жильца (кладет трубку).

Галина Степановна. Это бредовая затея – заявится хам, будет топать рифленой подошвой, оставлять на паркете следы…

Альбина. Мы обучим хама в коридоре снимать ботинки. Это будет воспитанный хам.

Снова звонит телефон.

(Снимает трубку.) Алло… Да, давала объявление… Нет, не опоздали, ваш порядковый номер не то тридцатый, не то сороковой, у меня от этих звонков в голове уже труха… Как – с ребенком? Там же написано – одинокому… (Кладет трубку.)

Галина Степановна. Допустим, эта Лиза тебя не воспринимает, но твои же друзья – они ни в чем не сомневаются, они ведь закадычные!

Альбина. На их месте я бы давно засомневалась. Москва словам не верит.

Галина Степановна. Еще как верит словам!

Альбина. Когда Лиза на меня наскакивала, Елена шила и так внимательно изучала иголку…

Галина Степановна. Может быть, это была новенькая иголка, с которой она только что познакомилась!

Альбина. А у Людмилы глаза так и бегали – налево-направо, направо-налево, вверх-вниз, вниз-вверх…

Галина Степановна. Глаза не умеют бегать вверх и вниз, это не лифт, это тебя трясло от обиды!

Звонок в дверь.

Альбина (выдергивая из штепселя вилку от телефона). А то он не даст поговорить! И убери осуждающий взгляд. Пойми – они не верят! И этим попирают мое чувство собственного человеческого достоинства!

Галина Степановна. Никто тебя не попирает!

Альбина. Тетя Галя, пожалуйста, уйди в конуру!

Галина Степановна (плетется к выходу). Вот теперь ты меня попираешь!