Гарольд Пинтер - Старые времена Страница 2

АННА: Прислушайтесь. Какая тишина. Здесь всегда так тихо?

ДИЛИ: Здесь очень тихо, да. Как правило.

Пауза.

Иногда можно услышать море, если слушать очень внимательно.

АННА: Как вы мудро выбрали этот уголок света, и как вы верно и смело поступили, что живете все время в такой тишине.

ДИЛИ: Мне-то, конечно, приходится бывать в отъезде, по работе. А вот Кэт всегда остается.

АННА: Тому, кто здесь пожил, не захочется отлучаться далеко отсюда. Я бы не захотела отлучаться далеко, я бы просто боялась далеко отлучаться, одного страха ради, как бы дом куда-нибудь не пропал, пока меня нет.

ДИЛИ: Страха ради?

АННА: Что?

ДИЛИ: Страха ради. Давно не слышал, чтобы так говорили.

Пауза.

КЭТ: Иногда я гуляю по морю. Там почти никого не бывает. Длинный пляж.

Пауза.

АННА: Правда, мне не хватало бы Лондона. Ну конечно, ведь я девочкой жила в Лондоне. Мы обе были еще девочки.

ДИЛИ: Жаль, что я не знал вас обеих тогда.

АННА: Вам жаль?

ДИЛИ: Да.

ДИЛИ подливает себе бренди.

АННА: У вас прекрасная запеканка.

ДИЛИ: Что вы?

АННА: Жена, я хотела сказать. Извините. У вас прекрасная жена.

ДИЛИ: А-а.

АННА: Я имела в виду запеканку. Я хотела сказать, ваша жена хорошо готовит.

ДИЛИ: Так значит, вы не вегетарианка?

АННА: Нет, что вы.

ДИЛИ: Ну да, вам ведь нужна хорошая пища, на природе, плотная пища, для поддержания сил, у вас много воздуха… Вы меня понимаете.

Пауза.

КЭТ: Да, я страшно люблю все это, люблю всем этим заниматься.

АННА: Чем — всем?

КЭТ: О, ты сама понимаешь, всем этим.

Пауза.

ДИЛИ: Ты хочешь сказать, готовкой?

КЭТ: Всем этим.

АННА: Мы не слишком изощрялись в готовке, некогда было, но время от времени мы тушили огромный кусок мяса, поглощали его целиком и то и дело засиживались далеко за полночь за чтением Йетса.

Пауза.

(Задумчиво.) Да. Время от времени. То и дело.

АННА встает, подходит к окну.

И такое голубое небо.

Пауза.

Видите тонкую полоску света? Это море? Там горизонт?

ДИЛИ: В ваших краях совсем другая линия берега.

АННА: О, совсем другая. Наш остров вулканического происхождения.

ДИЛИ: Я знаю.

АННА: О, правда?

ДИЛИ: Я там был.

Пауза.

АННА: Я счастлива, что попала сюда.

ДИЛИ: Уверен, что Кэти тоже очень приятно. У нее мало друзей.

АННА: У нее есть вы.

ДИЛИ: У нее мало друзей, хотя была масса возможностей завести их.

АННА: Видимо, она довольна тем, что имеет.

ДИЛИ: Ей не хватает любопытства.

АННА: Наверно, она счастлива.

Пауза.

КЭТ: Вы говорите обо мне?

ДИЛИ: Да.

АННА: Всегда была мечтательница.

ДИЛИ: Она любит долгие прогулки. Все это. Вы знаете. Плащ на плечи. Руки поглубже в карманы. И вниз по улочке. Любит все это.

АННА поворачивается к Кэт.

АННА: Да.

ДИЛИ: Иногда я беру в ладони ее лицо и смотрю в него.

АННА: Правда?

ДИЛИ: Да. Я смотрю в него, держа в ладонях. Потом я как бы отпускаю его, убираю руки и даю ему плыть.

КЭТ: Моя голова пока неплохо держится на плечах.

ДИЛИ (Анне): Оно точь-в-точь уплывает.

АННА: Всегда была мечтательницей.

АННА садится.

Порой мы гуляем по парку, и я говорю ей, ты замечталась, ты грезишь, проснись, о чем ты грезишь? а она обернется ко мне, чуть-чуть откинет волосы и взглянет так, словно я тоже ей пригрезилась.

Пауза.

Однажды она мне сказала, я проспала всю пятницу. Ничего ты не проспала, я отвечаю, о чем ты говоришь? Она снова, я целиком проспала пятницу. Но сегодня пятница, я ей говорю, весь день была пятница, а сейчас вечер пятницы, ты не могла проспать пятницу. Я точно знаю, что проспала, она отвечает, я ее целиком проспала. Сегодня суббота.

ДИЛИ: Вы хотите сказать, что она буквально не различала дней недели?

АННА: Да.

КЭТ: Нет, я различала. Тогда была суббота.

Пауза.

ДИЛИ: Какой теперь месяц?

КЭТ: Сентябрь.

Пауза.

ДИЛИ: Мы побуждаем ее думать. Вы должны чаще бывать у нас. От вас идет здоровое влияние.

АННА: Но товарищем она была прелестным.

ДИЛИ: Весело было с ней?

АННА: Волшебно.

ДИЛИ: Движенья прелестны, волшебны слова.

АННА: Ах, эти песни. Мы любили напевать их, одну за другой, по ночам, лежа на полу, эти милые старые вещи. Иногда посмотришь ей в лицо, а она совсем не чувствует моего взора.

ДИЛИ: Взора?

АННА: Что?

ДИЛИ: Слово взор. Не часто его услышишь.

АННА: Да, совсем не чувствует. Вся поглощена чем-то.

ДИЛИ: Может быть, этим: движенья прелестны, волшебны слова?

КЭТ (Анне): Я не знаю эту песню. Разве мы ее пели?

ДИЛИ (поет, обращаясь к Кэт): Движенья твои прелестны, волшебны твои слова…

АННА: О, да. Конечно. Мы их наизусть знали.

ДИЛИ (поет): В небе одна голубая луна…

АННА (поет): Как скользит гребешок в твоих волосах…

ДИЛИ (поет): Эту радость, о нет, у меня не отнимет никто…

АННА (поет): Как ты мила, как улыбка твоя нежна…

ДИЛИ: Моя подружка лишилась сна, и я тому виной…

Легкая пауза.

АННА (поет): Ты словно долгожданный поцелуй весны…

ДИЛИ (поет): Настанет счастливый миг, увижу словно во сне,

Как ты расцветешь во всем, и все расцветет во мне…

Легкая пауза

АННА (поет):

Спросили у меня друзья,Откуда знаю я,Что верна любовь моя, любовь моя.А я в ответ: на много лет в душе оставляет следТо, чему и названья нет, названья нет…

ДИЛИ (поет): На твои глаза наползла слеза…

АННА (поет): Сигаретный дымок слезит глаза…

Пауза.

ДИЛИ (поет): Гуляет ветер по ночным перронам…

Пауза.

АННА (поет): В пустынном парке звон часов не слышен…

Пауза.

ДИЛИ (поет): Улыбка Гарбо, свежий запах лилий…

АННА (поет): Звенит трамвай, последний бар закрыли…

ДИЛИ (поет): Образ твой неотвязно со мной…

Пауза.

Теперь не умеют так сочинять.

Молчание.

Дело было так. Я заглянул в один небольшой кинотеатрик, хотел посмотреть «Третий лишний». Было нестерпимо жарко, я гулял без всякой цели. Помню, улица мне показалась знакомой, и вдруг я сообразил, что именно здесь отец купил мне мой первый трехколесный велосипед, собственно, другого у меня уже не было. Во всяком случае там был велосипедный магазин и рядом этот кинотеатрик, где шел «Третий лишний», и там стояли две билетерши, в фойе, одна поглаживала себе грудь, а другая говорила: «ты, поганая сука», а та, что гладила себе грудь, говорила: «м-м-м-м» таким опьяняющим голосом и улыбалась, глядя на другую, и вот меня вынесло из этой безумной летней жары прямо в никуда, я смотрел «Третий лишний», и Роберт Ньюмен был бесподобен. Я до сих пор считаю, что он был бесподобен. Я мог бы ради него на убийство пойти, даже теперь. Кроме меня там был только один человек во всем зале, всего один человек на весь зал, вот она сидит. И вот она сидела в неверном свете, не шевелясь, почти, кажется, в самом центре, а я сел сбоку и так и остался. И я вышел, когда фильм кончился, но заметил, хотя Джек Мейсон все же умер, что первая билетерша уже едва дышит, и я постоял секунду на солнце, о чем-то, наверно, думал, и тут эта девушка тоже вышла и, помнится, начала оглядываться вокруг, и я сказал, ведь правда, Роберт Ньюмен просто бесподобен, и она сказала что-то, господи, неважно что, но при этом взглянула на меня, и я подумал, черт, вот оно, верное дело, подцепил, и потом мы сидели в кафе и пили чай, и она глядела то в чашку, то на меня, и она сказала мне, что Роберт Ньютон, по ее мнению, удивителен. Так что Роберт Ньютон нас соединил, и только Роберт Ньютон сможет разлучить нас.