Кнут Гамсун - Игра жизни Страница 2

Терезита (рассеянно) То Гёте.

Карено. Я написал свою социологию, теперь я пишу свою метафизику. И я неутомим, я полон сил. Я думал и мечтал, я знаю, чтO люди знают. Но я хочу знать больше.

Терезита. Карено, говорят, вы женаты?

Карено (пристально смотрит на нее).

В это же самое время, справа, входят д в о е г о р н о р а б о ч и х. У них буравы, совки, лом, фитиль, порох и вода.

Первый рабочий (в красной шерстяной куртке). Здесь, что ли?

Карено. Рабочие. (Встает.) Да, здесь. (Поднимается на скалу и показывает.) Вы здесь должны сделать где-нибудь буровую скважину и взорвать эту скалу.

Первый рабочий. Тут гранит. Нужно две скважины.

Второй рабочий (молодой, смуглый, очень красивый человек). Тут сланец.

Карено. Предварительно сделайте одну скважину.

Первый рабочий садится и работает буравом. Второй рабочий ударяет, стоя. Одновременно с этим м у з ы к а н т ы начинают играть за сценой направо. Удары раздаются в такт.

Карено. Фрёкен Терезита, вот вы и дождались вашей музыки. (Возвращается к ней.) слышите, как гора отзывается на каждый удар. Теперь я вызываю силы. О, мне предстоит великое!

Терезита. Я вас лучше понимаю под музыку.

Карено. То, что я хочу учиться у вещей, хочу подслушивать у их двери. Вы находите что это так уж фантастично? Если мне удастся, я увижу больше, чем видели люди.

Терезита. Знаете, чтO тут великолепно?

Карено. Знаю ли я, чтO тут великолепно? ЧтO же?

Терезита. Будет великолепно, если вам это удастся.

Карено (возбужденно). Видите ли, фрёкен Терезита, в наших представлениях нет ничего абсолютного. Мы даем им твердую исходную точку, и они годны, приносят свою пользу. Удар по бураву производит звук. Отлично. Но почему удару по бураву не производить света? Это от меня самого зависит. Слепорожденный легко выучится отличать куб от шара; но дайте ему зрение, и он не узнАет, чтO куб, чтO — шар. Хорошо, я меняю мою прежнюю исходную точку, я — слепорожденный.

Терезита (устало). Мне грустно сегодня.

Карено (садится). Почему грустно вам? Вы недовольны мною?

Терезита. Вами? Нет.

Карено. Вы не должны грустить.

Терезита. Подумать только, что слепорожденный растеряется? Неужели он так и не отличит куба от шара?

Карено (встает). Нет. Разве не поразительно? Когда он прозрел, его исходная точка изменилась, и вещи раскрывают его представлению необычные свойства. Видите ли, я именно так и хочу поступить, хочу привести себя в такое состояние, что я увижу измененную действительность. И раз нет ничего абсолютного, то я преспокойно сажаю «Химеру» на трон, приказываю ей существовать, как факту, сообщаю ей значение действительности, венчаю ее.

Терезита. Когда вы так стоите и говорите что-нибудь, то кажется. Будто вы плывете на лебеде.

Карено (улыбается). Я сяду. (Садится.) На лебеде? Наоборот. Я сижу на моем старом черном коне, который несется с громким топотом. Его хвост метет землю.

Терезита. У вас локти в белом. Постойте. (Вынимает носовой платок и чистит его.)

Карено. Каменная пыль. Очень вам благодарен. (Мечтательно.) Кроме того мне, пожалуй, удастся поколебать все основание моего восприятия времени. Чего я этим достигну? Великих вещей. Я устремлю свою душу к берегам вечности. Да. (Воодушевляется своими собственными словами и встает.) Если б я мог совершенно остановить поток моих ощущений, то время исчезло бы. Если б я мог уменьшить быстроту потока не более, как в пять раз, то я перевернул бы все мои представления. День и ночь чередовались бы каждые четыре минуты; хлеба сеялись бы, созревали бы, убирались в одно мгновение. Я сразу достигаю восьмидесяти лет и умираю. Но я умираю молодым. Мое представление высчитывает мой возраст и находит, что мне пятнадцать лет и десять дней. (Одно мгновение стоит молча, потом садится.)

Терезита. Карено, говорят, вы женаты?

Карено (помолчав). Нет, я не женат. Почему вы спрашиваете?

Терезита. Я слышала.

Карено. Я не женат. Вам Йенс Спир рассказывал? Он вам столько рассказывает. Когда-то я был женат.

Терезита. Но ваша жена жива?

Карено (задумчиво). В течение для вы дважды спрашиваете, женат ли я; чтO это значит? Если б вы знали, как неизбежно вы должны спросить еще раз.

Терезита. Подумать только, вы умираете пятнадцати лет от роду, как вы сказали! Не так ли?

Карено. Вы так беспокойны сегодня, фрёкен Терезита.

Терезита (вдруг встает, отходит на несколько шагов и возвращается назад). Я знаю одну вещь, которая ни вам ни папе не понравилась бы.

Карено. Знаете?

Терезита. Я готовлю очень тонкий обед и кормлю им нашу собаку.

Карено. Ну, за это ваш отец не стал бы вас наказывать.

Терезита. И потом приглашаю молодого голодного человека стоять и смотреть на это.

Короткое молчание.

Карено. Я не знаю, зачем вы это говорите.

Музыка раздается громче.

Терезита. Я говорю это, потому что мне шепнули на ухо. Зачем же иначе я стала бы говорить?.. Слышите, теперь музыка нежнее…

Карено. Мне кажется, она становится громче.

Терезита. Теперь она грустная. (Бросается на землю, где она раньше сидела.)

Музыка умолкает. Рабочие перестают ударять.

Первый рабочий (вынимает бурав и осматривает его; говорить вниз Карено). Тут самая мягкая скала, какую я бурил.

Карено (встает и хочет отвечать).

Терезита (удрученно). И последние мои слова тоже несправедливы?

Карено. Несправедливы? Полноте, фрёкен Терезита?

Первый рабочий. Мягка, как глина.

Карено. Вы сказали, что это сланец? (Взбирается на скалу.) Глина?

Первый рабочий. Я уж не знаю, чтO это такое. (Смачивает скважину.)

Карено. Хорошо, будь, чтO будет. Бурите дальше. (Снова спускается вниз.)

Г-н Отерман (сверху). Рабочие пришли?

Карено. Бурят. Скала поразительно мягка.

Первый рабочий. Вроде глины.

Г-н Отерман (смеясь). Вроде глины? (Взбирается на скалу, продолжая разговаривать с рабочими).

Карено (Терезите). Разве то, чтO вы сказали, несправедливо? Может быть, я вас обидел недавно?

Терезита. Нет, не обидели.

В то время, как рабочие снова начинают ударять, музыка играет новую вещь, на этот раз дальше. Удары раздаются в такт.

Карено. Скажите, что с вами сегодня?

Терезита. Нет, нет, нет. (Смотрит на него.) Хотите знать? Впрочем, со мною решительно ничего.

Карено. Раньше вы обыкновенно бывали веселее.

Терезита. Теперь музыка могла бы перестать.

Карено. Фрёкен Терезита, ведь вам самим захотелось музыки?

Терезита. Я так была уверена, что вы будете спорить. (Резко.) А теперь я как раз не хочу.

Карено. Я мог бы пойти к музыкантам и сказать им.

Терезита (умоляюще). Нет, не ходите. (Меняет разговор.) Впрочем, вам незачем оставаться здесь, раз вы предпочитает уйти.

Карено. Я вас не понимаю.

Терезита. Я сама себя не понимаю. (Снова бросается на землю.) Но я хочу быть с вами.

Карено. Как вам пришло в голову?

Г-н Отерман (направляясь к ним; смеясь). Кажется, я подарил вам болото, Карено.

Карено. Болото?

Г-н Отерман. С каждым ударом бурав уходит все глубже и глубже в землю. Вы не хотите посмотреть? (Возвращается к рабочим.)

Карено. Конечно. (Хочется подняться на скалу.)

Терезита (встает) Простите.

Карено. Нет, мне нечего прощать вам.

Терезита. Постойте, вы еще больше запылились. (Чистит его носовым платком.) Так. Теперь идите.

Карено (снова хочет подняться на скалу).

Терезита. Теперь вы уходите?

Карено (смотрит на нее). Нет. (Спускается назад.)

Терезита. Теперь вы, конечно, что-нибудь подумали про меня.

Карено. Вы в очень беспокойном настроении духа, — вот все, чтO я подумал.

Терезита. Я знаю, что, если б у меня была возможность обрадовать вас чем-нибудь, я бы так и сделала.

Т ю, престарелый человек, подошел к ним. Он остановился, выпрямившись и держа шапку в руке.

Карено. Кто это?

Терезита (оборачивается). Это — Тю.

Карено. ЧтO ему нужно?

Терезита. И неизменный солнечный свет. Вы не можете сказать, почему больше нет дождя?