Август Стриндберг - Эрик XIV Страница 2

Эрик. Видишь – шведский лев льнет к леопарду английскому!

Карин. Эрик, Эрик!

Эрик. Да? Что тебе?

Карин. Для кого эта корона?

Эрик. Для девы – королевы Британии и моей королевы! И когда руки наши сомкнутся над морем, мы обоймем Норвегию и Данию и вся Европа будет наша! Вот значенье шести сходящихся линий и шести самоцветов. (Берет корону и хочет надеть на голову Карин.) Примерь-ка, не тяжела ли.

Карин (уклоняясь). Для меня она очень тяжела!

Эрик. Дай же приладить! Ну! Будешь ты слушаться?

Карин. Если Эрик требует одного послушания – я всегда его послушная раба!

Эрик (надевает ей на голову корону). Гляди-ка, а ведь тебе она к лицу, Карин! Загляни-ка в зеркальце в твоей шкатулке, которое так ловко подглядывает за твоим господином… Послушай, а где же Йоран? Куда подевался этот вертопрах?

Карин. Испугался господского гнева!

Эрик. Уф! Гнева! И слушать не желаю! Злопамятный я, что ли? Послал же я в Англию сватом молодого Стуре [4], хоть он предал меня в войне с Данией и за это поплатился?

Карин. Можно, я сниму корону?

Эрик. Не перебивай, когда я говорю! Правда, многие считали, что я напрасно обидел Стуре, но мне, знаешь ли, это безразлично… хотя… (впадает в задумчивость, смотрит прямо перед собой отсутствующим взглядом. Вдовствующая королева проходит мимо без видимой цели. Эрик очнулся.) Вам чего, мачеха? Будьте добры, прогуливайтесь лучше во дворе возле флигеля! Будьте так добры! (Вдовствующая королева разглядывает Карин; та смущена. Эрик срывает с нее корону.) Швеция, Норвегия, Дания, Англия, Шотландия, Ирландия! Вот они – шесть самоцветов!

Нигельс ретируется в глубину сцены.

Вдовствующая королева. Эрик!

Эрик. Король Эрик, с вашего позволения!

Вдовствующая королева. И быть может – королева Карин?

Эрик. Королева Елизавета, если вам угодно! Или Мария Шотландская, или Рената Лотарингская, или на худой конец – Кристина Гессенская!

Вдовствующая королева. Не так ты зол, как жалости достоин. Бедный Эрик! (Уходит.)

Эрик. Ты не слушай, Карин, того, что мелет эта женщина; она думает, мои дела плохи, но она не знает, что шесть королевств у меня в руках… Да, да, у меня в руках, Карин, ведь Стуре, который с минуты на минуту будет здесь, писал мне из Англии, что дела мои как нельзя более блестящи… как нельзя более! Да я и сон такой сегодня видел! Гм! Все одно к одному! Ведь ты же любишь меня, правда, Карин, и ты радуешься моим успехам, правда?

Карин. Я радуюсь твоим успехам, но еще более тебя самого страдаю от твоих неудач, а ведь каждый должен быть готов к неудачам!

Эрик. Ну да, и я к ним готов! Но если б ты знала, какая мне сейчас валит счастливая карта! Четыре козыря на руках! (Нигель-су.) Ты можешь идти, Нигельс, мы еще увидимся!

В глубине сцены появляется герцог Юхан.

Иди-ка сюда, Ханс Рыжебородый, я кой-чем тебя угощу! Нынче я щедр!

Карин (Эрику). Ах, не оскорбляй его понапрасну. Он и без того'тебя ненавидит!

Герцог Юхан подходит.

Эрик. Брат мой, по зрелом размышлении положил я удовлетворить твое ходатайство. Катарина Польская будет твоя!

Герцог Юхан. Милостивое благоволение короля к союзу, столь потребному для моего сердца, исполняет меня радости и благодарности.

Эрик. И благодарности даже? Так не забудь же, что ты породнишься с кайзером, и сын твой наследует трон Ягеллонов, и одному из семейства Васы обязан ты своим могуществом! Силою Англии я укрощу Север, ты силою Польши покоришь Юг и Восток, а уж потом – но это ты и сам вообразить можешь!

Герцог Юхан. Государственные помыслы господина моего и брата парят на орлиных крыльях, и мне ли, воробушку, за ними угнаться!

Эрик. Хорошо же! Иди с миром и вкушай радость своего величия, как я вкушаю свою!

Герцог Юхан. Прости, любезный брат, но акт, столь важный, не мешало бы скрепить подписью твоей и печатью!

Эрик. Вечно ты бумагу требуешь, как чиновнишка какой-нибудь. Вот тебе моя рука! А владычица моей души будет нам свидетельница!

Герцог Юхан (целует руку Эрику, потом руку Карин и поспешно уходит). Благодарствую!

Эрик. Ушел он, пожалуй, быстрее, чем вошел. И вечно я вижу, как за ним волочится лисий хвост. Замечаешь ты его лживость?

Карин. Нет, не замечаю.

Эрик. Уж очень ты явственно благоволишь к моим врагам!

Карин. Ты всех людей врагами почитаешь, Эрик…

Эрик. Потому что все они ненавидят меня! Вот и я их ненавижу! Кстати, Карин, о чем ты тут толковала с этим прапорщиком?

Карин. Да это Макс, родственник мой!

Эрик. Не следует тебе доверяться какому-то солдату!

Карин. Отчего мне, солдатской дочери, так уж заноситься, если все меня полюбовницей называют?

Эрик. Да, но ты зато полю'бовница самого короля…

Карин. Эрик, Эрик!

Эрик. Но я же правду говорю…

Карин. Ну, а как ты назовешь наших детей?

Эрик. Это мои дети. Это дело иное…

Карин. Как же иное?

Эрик. Ты ссориться хочешь? Да?

Карин. Нет, нет, нет, ах, если б можно все высказать…

Эрик. Где Йоран? Мне Йоран нужен всякий раз, когда ты бунтуешь против меня. Йоран единственный знает все тайны моего сердца; он умеет угадать все мои помыслы, так что мне самому и говорить почти не нужно, если он под боком… Он друг мой и брат, и оттого ты его ненавидишь!

Карин. Нет у меня к нему ненависти, особенно когда он может порадовать моего господина…

Эрик. Значит, ненависти больше нет! Что же произошло? Верно, он оговаривал меня?

Карин. Ох, господи. Какой же ты несчастный человек! Эрик, бедненький мой Эрик…

Эрик. Бедненький? Бесстыжая!

Придворный (входя). Господин Нильс Стуре свидетельствует свое почтение королю и просит дозволения войти!

Эрик. Наконец-то!

Карин (встает). Мне уйти?

Эрик. Нет, останься! Или ты завидуешь своему бедненькому королю?

Карин. Господи, нет, и чему бы завидовать?

Эрик. Дерзость твоя переходит все границы! Берегись, Карин! Боги жестоко карают дерзких!

Входит Сванте Стуре, с ним Нильс Стуре и Эрик Стуре.

Что за шествие! Господин Нильс торжественно вступает в королевский замок? Как вестник поражения? Или победы?

Сванте Стуре. С позволения вашего величества…

Эрик. Не угодно ли господину Нильсу, посланнику короля, объясниться самому. Видно, он не исполнил поручения, коли является с двумя свидетелями.

Сванте Стуре. Пусть так. Но дорого доставшийся печальный опыт, слишком печальный и горький для памяти, научил меня, главу семейств Стуре, все гласные дела предавать огласке, дабы злонамеренная молва не имела повода искажать и перетолковывать яснейшие слова и поступки!

Эрик (стоит у стола с короной). Уж не желаешь ли ты из мести отравить самый сладостный и великий миг моей жизни напоминаньем о предательстве твоего сына, которое я великодушно ему простил?

Сванте Стуре. Господин Нильс никогда не совершал предательства!

Эрик. Господи Иисусе! Малый ослушался приказа на войне, и это предательство…

Сванте Стуре. Он ослушался, когда ему было велено действовать бесчеловечно…

Эрик. Война всегда бесчеловечна, а у кого куражу не хватает разить врага – пусть дома сидит на печке! Впрочем, довольно! Говори же, господин Нильс, о нашем деле!

Нильс Стуре. Ваше величество, тяжко мне исполнять возложенное на меня поручение…

Эрик. Где письмо?

Нильс Стуре. Письма никакого нет. К несчастью, ответить велено лишь на словах, и то их следует перевести прилично, дабы не осквернить вашего слуха и собственных уст! '

Эрик. Отказ?

Нильс Стуре (помолчав). Да.

Эрик. А ты ведь радуешься, каналья!

Нильс Стуре. Боже избави, нет…

Эрик. Нет, нет, ты посмеиваешься исподтишка!

Сванте Стуре. Он вовсе не смеется!

Эрик. Нет, я видел, видел, он смеялся! Да и сам ты смеялся, старый шут! Вы все, все трое смеялись – я видел. Карин, ты заметила – они ухмылялись?

Карин. Нет, клянусь всем святым…

Эрик. И ты? Все силы ада сговорились против меня. Вон, вон отсюда, к черту! Вон, негодяи! (Швыряет корону, подбирает предметы, сброшенные прежде с балкона и запускает ими в уходящих Нильса и Эрика.)

Сванте Стуре (он остался). Горе стране, которою правит безумец!

Эрик. И это меня, своего короля, ты называешь безумцем, мерзавец, сукин сын!

Карин. Эрик, Эрик!

Эрик. Уймись ты!

Сванте Стуре (уходя). Помилуй нас, господи!

Эрик. Но я-то тебя не помилую, не сомневайся! (Обращается к Карин.) Ну что – рада? Отвечай! А можешь и не отвечать, я знаю наперед твои чувства, я читаю твои мысли, я слышу слова твои, которых ты не смеешь выговорить вслух. Как тебе не радоваться, когда я получил по носу, и твоя соперница вдобавок хулила меня. И теперь ты думаешь, что одна будешь мною вертеть, а? Думаешь, я пропал, погиб, и ты одна утешишь меня! Тебе – меня утешить! Когда плебеи хохочут над моей бедой, а господа пируют в честь моего унижения! А уж твои отец с матерью – встретить бы их сегодня – я им головы сверну; вот кто радуется! А мачеха! Так и вижу – сидит и хохочет, выбитый зуб показывает, у нее наверху один зуб выбит, говорят, покойного батюшки работа. Все королевство веселится – кроме меня. Меня! Ха-ха!