Владимир Пресняков - Половое покрытие (первоначальный вариант) Страница 2

Андрей : Пожалуйста, пожалуйста, ведь квартира ваша.

(Игорь Игоревич улыбается, пукает и уходит.)

Николай (плачущим голосом) : Я боюсь, мне страшно, мне страшно.

Андрей : Перестань, перестань я тебе сказал.

Николай : Я теперь на этот диван не лягу и по полу ходить не буду по этому.

Андрей : Его надо куда–то деть.

Николай : Может, обратно, под линолеум?

Андрей : Послушай, а квартира–то Игоря Игоревича – он её хозяин – труп свежий – значит…

Кто–то с женой : Извините, мы без стука – так как стали стучать, а дверь открыта – Аркадий, а это супруга моя Гиря – мы ваши соседи, зашли, так сказать, наладить отношения и вообще… по делу.

Николай : Проходите, садитесь.

(Все рассаживаются и смотрят друг на друга долго и с напряжением.)

Аркадий : Гиря после аборта – поэтому не разговаривает – женский шок, так сказать. Вы не обращайте внимания.

(Из туалета доносятся стоны Игоря Игоревича.)

Аркадий : Вы вдвоём?

Андрей : Да.

Аркадий : А мы с Гирей всё тоже вдвоём да вдвоём. Мы, собственно, поэтому и зашли. Знаете, расписались, когда ещё молодые были – не думали о разнообразностях половых отношений. А сейчас это всё и попёрло – знаете, от монотонности.

(Николай начинает плакать.)

Аркадий : Дочь нажили, но это так… обычно, традиционно, так сказать. Надо отметить, дочь вся в мать Гири, грубо выражаясь, в бабушку. Не при людях будет сказано – девочка в 4 классе, а грудь уже как у взрослой. Мать–то Гири, бабушка дочки, в свои 68 грудь имеет как у молодой опластавшейся женщины, и что самое удивительное – с молоком! К ней до сих пор грудных детей носят на прокорм. Представляете, 68–летняя старуха, дряблая, как соха лишайная, а держит дитятю и кормит своими молодыми грудями. Этим и на жизнь зарабатывает. А я вообще так считаю – каждый должен сам на жизнь зарабатывать – доказывать своё существование. Я и дочь так рощу. Ей ещё с первого класса – когда она уже стала личностью – было объяснено и показано, что я, как отец, свой родительский долг выполнил – она появилась на свет, первого сентября куплено было ей: одна пара плавочек, две пары колготок – утеплённые для зимы и с лайкрой для лета; кроликовая шапка; пальто перешили из моего старого – воротник ей Гиря сделала из моих вязаных носков – без изысков – но зимняя одежда есть! Выполнил я свой отцовский долг? – выполнил! А дальше, дочь, – сказал я ей – крутись, доказывай своё существование! До третьего класса хвостом вертела – думала, это всё шутки. А как уж стала вырастать из этой одежды, поняла, что с папки больше ничего не стребовать, – а значит – надо вертеться, зарабатывать! Плавки–то жать стали, колготочки–то на коленках – поистёрлись! Дак ведь она чего удумала–то, головастая! Чем сейчас четвероклашке заработать? Машины пацаны моют – девчонок туда не пускают; на панель – рано как бы ещё. Так она подбила одноклассниц устроиться на кладбище – могилы рыть. Вот теперь я её стал замечать! Теперь – она человек!

Андрей : А к тем, кто здесь раньше жил, вы часто заходили?

(Пока Аркадий произносит свой монолог, Гиря жрёт печенье и давится. Вопрос Андрея заставляет её остановиться.)

Николай : И по какому вы собственно делу, у нас ремонт, и нам не особо есть когда…

Аркадий : Дак вот это всё от монотонности. Вы вот вместе давно?

Андрей : Прилично!

Аркадий : А мы с Гирей передачу посмотрели по центральному телевидению. Так вот в Европе что придумали – когда монотонность и чтобы семью не разрушать – можно меняться.

Николай : Чем меняться?

Аркадий : Сожителями, мужем, женой. Но только по ночам – а утром будьте любезны обратно в семью. И всё прилично, всё по договорённости, и вроде как разнообразие вносится.

Николай : А от нас вы чего хотите?

Аркадий : Давайте меняться. Я вам – Гирю, а вы мне – вас (смотрит на Николая).

Николай : Для чего?

Аркадий : Для сожительства. Да вы не волнуйтесь – это же не измена, а утром всё встанет на свои места, только на ночь ведь, как в Европе.

(Вдруг Гиря взвизгивает, очень громко затягивает какую–то оперную арию, потом выкрикивает: «Ангажемент в Мариинском!», срывает со стола скатерть, накидывает её на себя и убегает.)

Аркадий : Извините, мы вынуждены откланяться – ждём междугороднего звонка из Карпат от бабушки (из подъезда доносится лай Гири). Гиря, нельзя, фу! Извините (убегает).

(Андрей и Николай бросаются к трупу – подхватывают его, но тут входит Игорь Игоревич – студенты кидают труп обратно и садятся.)

Игорь : А вот и я! други!

Николай : Игорь Игоревич, нам так неловко – но мы ограничены во времени!

Игорь : Все мы в чём–нибудь ограничены. Вот я в пятом классе писал сочинение на тему «Лето с бабушкой». Я написал, как – отдыхая в Сочи, я познакомился с одной бабушкой–нудисткой, как мы обнимались и катались, слившись в поцелуях, по пляжу, и песок забивался нам… (тут Игорь Игоревич обращает внимание на развороченный линолеум) о, а что это вы с линолеумом наделали!

Андрей : Ремонт.

Игорь : А я, собственно, хотел бы вас попросить не проводить ремонт, я поэтому и пришёл.

Николай : Дак как же – это же вам лучше, когда мы съедем, у вас жилплощадь, как новая, будет.

Игорь : Когда хочешь сделать как лучше, всегда только хуже получается (Игорь Игоревич берёт с пола свой чемоданчик и ставит его на стол; чемоданчик раскрывается, оттуда вываливаются шприцы).

Андрей : Что это у вас, Игорь Игоревич, полный портфель шприцов?

Николай : Вы больны?

Игорь : Был болен, а теперь выздоровел. Только вот привычка к уколам осталась. Так. Теперь вам вовек не расплатиться – квартирку–то подпортили (собирает шприцы, вытирает со лба проступивший пот). Что–то совсем худо мне – кабачков с утра съел и вот – потею и потею. У вас жгутика не найдётся?

Николай : Нет – вот у меня ремень тоненький, – может – сойдёт за жгутик (сдёргивает с брюк ремень).

Игорь : Спасибо, сейчас я схожу в туалет, а потом мы вернёмся к нашим баранам (уходит).

(Раздаются вопли – в комнату вбегает полная женщина «в годах» и вопит: «Сюда, сюда – тут молодёжь» – рыжая, она похожа на жопу орангутана. За ней вбегают жених, невеста – в руках у них бутылки со спиртным и рога, предназначенные для обильных возлияний; следом за ними вносятся многочисленные гости с салатами в тарелках.)

Жених : О–о–э–э–ы–ы! Мы соседи, соседи ваши сверху (хрюкает и харкается).

Мужик в костюме : Парни, понимаете, дочь женится – дочь! Это ж раз в жизни!

(Гости разливают по рогам водку; свидетель тискается со свидетельницей – невеста подходит к дивану, спотыкается о свесившуюся с него ногу трупа, падает и начинает заигрывать с трупом – надевает на него фату; кто–то танцует, пожилые гости осматривают и оценивают квартиру; один, выбрав из публики более–менее симпатичную девушку, сосредоточенно смотрит на неё и дрочит. Шумно и весело.)

Мать невесты : Им штрафную! Штрафную! А–а–а–а–а! (Рвёт на себе блузку, лифчик и принимается за юбку. К Андрею и Николаю подбегают гости–мужчины, хватают их за руки и крепко держат – отец невесты и жених вливают им в рот наполненные водкой рога – по 2,5 литра на каждого. Влив, они подхватывают невесту, труп и вместе с остальными гостями убегают, – Андрей и Николай, задыхаясь, ползают по полу. В комнату входит Игорь Игоревич. Он разыгрывает из себя Терминатора – двигается, как искалеченный в схватке с другим Терминатором робот, – потом ржёт – из вены на его руке и из жопы торчат шприцы – ему хорошо, и он артистичен!)

Игорь (глядя на ползающих Андрея и Николая) : О–о–о! Да у вас астма (Игорь Игоревич голосом изображает звуковой сигнал мчащейся на выручку пострадавшим «скорой помощи»; из чемоданчика он достаёт два шприца, подбегает к Андрею и Николаю и делает им уколы. Затем Игорь Игоревич находит в ворохе одежды фартучек, одевает его на себя, садится за стол и, напевая: «Дон–диги–дон, диги–дон. Юх–ху!», – начинает лепить пельмени. Андрей и Николай встают с пола и также садятся за стол – друг против друга).

Игорь : Брат ваш – хам! Дочитал газетку и ушёл, даже не попрощался.

Николай : Он не ушёл, его украли!

Андрей : Его надо вернуть, они споят его, и на нём отпечатки наших пальцев, когда всё раскроется – мы окажемся виноватыми!

Игорь : Видите, други, как шатка жизнь человеческая. Он ходит на работу – у него появляется жена, дети, утром – завтрак, вечером – семейный ужин. И вот человек уже думает, что так всегда всё и будет – но нет, вдруг его похищают, или у него начинается зуд в гениталиях – ни с того, ни с сего зудит и зудит, зудит и зудит, или его закатывают под линолеум, и тогда всё – вся схема рушится – ужин не приносит удовольствия, от жены хочется того, что она уже не может дать (достаёт из–под фартучка пистолет и кладёт его на стол) – мы положим конец киднепингу в нашем городе – кто украл вашего брата?