Дмитрий Мережковский - Митридан и Натан Страница 2

«Я небеса в свидетели зову,

Промолвила она, воздев худые руки,

Меж смертными нет равного тебе

По щедрости, Натан великодушный:

Когда к тебе входила во дворец

Я тридцатью различными дверями,

(Ворота те для нищих, как и здесь)

Ты щедрую протягивал мне руку,

Как будто бы впервой меня видал.

А здесь — увы! — так скоро, так жестоко

Отвергнута смиренная мольба,

Поругана укором бессердечным!

Велик Натан, и равных нет ему!»

Услышав то, я задрожал от гнева:

Казалося, весь многолетний труд,

Что стоил мне стольких усилий тяжких,

Безжалостно, как громовой удар,

Разрушили слова проклятой нищей.

И день и ночь мне слышались они,

Мне на ухо насмешливо шептали:

«Позор — тебе, сопернику — хвала.

Позор тебе. — ты побежден Натаном».

Забвенье сна я тщетно призывал;

С тех пор не знал я сладкого покоя.

С тех пор меня преследовал везде

Мучитель мой, коварный некий демон.

Он помыслы мне мрачные внушал.

Но наконец терпеть не стало мочи,

Решился я судьбу преодолеть!..

Чтоб вызов ей на бой открытый кинуть,

Отправился бесстрашно я сюда…

Но для чего так пристально мне в очи

Глядишь, старик ?..

Натан.

                        Участие свое

Я выразить иначе не умею;

Я глубоко сочувствую тебе…

(Натан наполняет кубок и подает гостю.)

Митридан.

Благодарю, доверьем за доверье

Я отплачу, признавшися во всем,

Свой замысел открыв чистосердечно:

Задумал я Натану доказать

Что смертен он? как все, что добродетель

Его броней не может защитить

От меткого удара острой шпаги.

Что старикам опасно преграждать

К почету путь своею дряхлой славой

Тому, кто горд, кто молод и силен.

Натан.

Твой замысел стократ я одобряю!

Вернее в грудь прицелься старику,

Чтоб наказать его высокомерье.

Не трепещи, приближься и внимай,

Он скажет так: «О, юноша, меня

Ты наказал за дерзкие мечтанья;

Я веровал доныне, как дитя,

Что доброта одних друзей имеет,

Что старые враги простили мне;

Что новых нет; но горько я ошибся;

Я возмечтал быть солнцем для людей,

Которое на всех сияет ровно,

Которому привет любовный шлют

Все смертные, — и праведник, и грешник.

Но дольний прах, — не вечный царь небес!

Я каюся в надежде дерзновенной.

Пусть эта кровь омоет ту вину

С души моей; тебе ж прощаю, сын мой…»

Митридан.

Ну, полно же, довольно болтовни!

Ты мужество мое и твердость хочешь

Лукавыми речами искусить.

Узнай старик: я рыцарь, от решенья

Не отступлю во век, чтоб ни грозило.

Но помнится помочь ты обещал,

Иль изменить намеренье успел?..

Натан.

Ужели в том меня ты заподозрил?

Я докажу сочувствие свое.

Вот мой совет; ему последуй смело,

Исполнится желание твое.

Взгляни туда: меж этими столбами

Виднеется под сению дерев

Зеленая таинственная пуща.

Там звонкою струёй журчит фонтан;

То — уголок излюбленный Натана.

Заутра встань с румяною зарей,

Туда иди, лишь первый луч рассвета

Озолотит верхушки тополей,

Когда еще весь мир объят дремотой…

Придет Натан, чтоб старческую кровь

Согреть в лучах приветной, теплой зорьки…

Он одинок там будет, погружен

В задумчивость иль тихую молитву,

Он, как дитя, бессилен; ни одним

Движением противиться не станет.

Что Бог тебе, что совесть повелит,

Исполни все; по этому пути

Потом беги; — прибрежье недалеко.

Тебя корабль там будет ожидать.

(Натан быстро удаляется.)

Митридан.

Когда Натан подобных слуг имеет,

Каков он сам? Ты ласков был, старик…

Но кто же влил мне в сердце яд сомненья?

Ты замыслам сочувствуешь моим,

Ты изменить конечно мне не можешь;

Вся речь твоя правдива и честна.

Но что со мной? Ужель моя решимость

Усыплена радушьем старика,

Вином его и вкрадчивою речью?

Как ночь тиха! Как воздух напоен

Дыханием цветов; темнеет небо.

Из-за дерев, чернеющих вдали,

Встает луна лампадой золотою;

Поет любовь волшебник-соловей,

Он мне поет про сладость примиренья…

Но прочь, мечта, позорная мечта!..

Ужель, забыв призвание героя.

Как женщина, я буду усыплен

И негою постыдно убаюкан!

Ты, ненависть, зажгись в моей груди,

О мщении взывай неумолимо,

Дай мужество, чтоб заглянуть в лицо

Опасности и замыслам великим!

(Выхватывает из ножен шпагу.)

Ко славе путь проложишь для меня

Ты верное, послушное оружье!

Любовницей моей будь в эту ночь.

Холодная, могучая подруга…

Как милый взор, пусть закалит меня

Зловещий блеск твоей ужасной стали.

Да буду я, как грозный твой клинок,

Непобедим, на все мольбы бесчувствен…

Натан, Натан, твой смертный час пробил!.

Когда падет соперник пораженный,

Как сам Господь в предвечных небесах,

И щедрости, и совершенств высоких,

Я на земле остануся царем.

Я не боюсь названия убийцы:

Кто тайну ту дерзнет разоблачить?..

Быть может он себе доверье встретит?

Мне совести не страшен приговор:

Я заглушить его сумею скоро;

Пусть он звучит в могильной тишине,

Пусть он твердит мне на ухо: «убийца».

Убийца, да! — отвечу я ему,

Но назови мне славного героя

И назови бесстрашного вождя;

Кто похвалой потомства был увенчан,

Кто не бывал убийцею стократ!

Он сожигал, опустошал и грабил;

Благотворить несчастным я хочу.

Он проливал потоком кровь людскую.

Я каплю лишь ничтожную пролью.

Порой убил он целые народы;

Я старика отжившего убью.

Но все того великим именуют;

Ужель меня злодеем назовут?

Свой замысел, чтоб ни было, исполню

И прозвище меня не ужаснет!

Да! Я хочу убийцей быть и буду!..

Волнует грудь отваги бурный пыл.

Горит лицо, огонь снедает сердце;

В нем ненависть бушует, как пожар,

И тот пожар кровь старика потушит…

Натан, Натан, твой смертный час пробил!.

4 СЦЕНА

Сад перед дворцом. Не совсем рассвело. Натан гуляет.

Натан (один).

Так, решено: пожертвую собою,

Чтоб юношу безумного спасти.

Губительным, жестоким ослепленьем

Он увлечен. Уж сила кротких слов

Не возвратит его на путь спасенья;

Уж страсти час, рассудок омрачив,

Им овладел, как страшное похмелье.

Еще один возможен здесь исход:

Пусть совершит он замысел свой мрачный.

Потом придет раскаяния час;

Падет с очей неведенья завеса,

Чтоб истины сиянье показать.

Он полон сил и выдержит страданья

Ужасного мгновения того.

Поймет добро отзывчивой душою,

И продолжать он будет труд любви,

Мной начатый, преемником достойным.

Вот он идет: заслышались шаги.

(Митридан крадется с обнаженной шпагой в руках;

потом останавливается за стволом дерева).

Митридан (про себя).

Вот этот муж, прославленный молвою.

Вот образец высоких совершенств!

Досадно мне, что ранний сумрак утра,

Улицезреть священные черты

Препятствует. Соперник ненавистный,

Любуешься беспечно ты зарей,

Последнею, кровавою зарею!..

Натан (про себя).

Готов на все, на все решился я.

Господь, прими страдальческую душу…

Митридан (крадучись).

Вот мести час!.. Не трепещи, рука!

Иль милости, что вкруг ты расточала.

Для подвигов ослабили тебя?

Натан (отдельно).

Он борется… с раскаяньем быть может…

(Митридан стремительно подбегает, хватает за руку Натана и заносит над ним шпагу.)

Умри, Натан!..

Натан (оборачивается к нему лицом).

Я умереть готов.

Митридан (опуская занесенную руку).

Так это ты, старик? Где ж господин твой?

Зачем ты здесь? Коварно обмануть

Не вздумал ли меня, ты раб презренный?

Так берегись!..

Натан.

                  Натан перед тобою.

Обманывать тебя я не хочу.

Я назвался вчера его слугою.

Чтобы помочь намереньям твоим;

Ты сам просил: я связан был обетом

Не отвергать молящих никогда.

Что ж медлишь ты? Иль насмеяться хочешь

Над стариком? Будь рыцарем, мой сын!..