Сомерсет Моэм - Верная жена Страница 20

Джон. Правда? И как фамилия твоего доктора?

Бернард. Ты его не знаешь. Мы вместе воевали.

Джон. Понятно!

Бернард. Поэтому, к сожалению, я должен с тобой попрощаться. Конечно, не хочется покидать Лондон, учитывая, что в Европу я попаду лишь через несколько лет, но, с другой стороны, глупо не воспользоваться рекомендациями специалиста, если уж ты к нему обратился.

Джон. Особенно, если свои рекомендации он оценивает в три гинеи.

Констанс. Очень жаль. Я-то рассчитывала, что во время моего отсутствия ты проследишь за тем, чтобы Джон не попал под дурное влияние.

Бернард. Едва ли я смог бы это гарантировать. Но мы смогли бы несколько раз сходить в театр, сыграли бы в гольф.

Констанс. В общем, хорошо бы провели время, не так ли Джон?

Джон. Просто отлично.

(Входит дворецкий.)

Бентли. Такси ждет, мадам.

Констанс. Благодарю.

(Дворецкий уходит.)

Бернард. Тогда разрешите откланяться. На случай, что не увижу вас вновь, позвольте поблагодарить за всю ту доброту и радушие, которые я видел от вас за год, проведенный в Лондоне.

Констанс. Мы рады, что ты заглянул к нам.

Бернард. Ты и Джон так тепло принимали меня. Я и представить себе не мог, что этот год будет для меня таким удачным.

Констанс. Нам будет тебя недоставать. Джон так радовался, что есть человек, который может пойти со мной в театр, когда его срочно вызывают на операцию. Не правда ли, дорогой?

Джон. Правда, дорогая.

Констанс. Он никогда не волновался, зная, что я с тобой. Не волновался, дорогой?

Джон. Не волновался, дорогая.

Бернард. И я страшно рад, что оказался хоть чем-то полезен. Не забывайте меня, хорошо?

Констанс. Едва ли нам это удастся, не так ли, дорогой?

Джон. Никогда, дорогая.

Бернард. А если у вас появится свободная минутка, напишите мне, хорошо? Вы просто не знаете, как дороги нам, изгнанникам, письма с родины.

Констанс. Разумеется, напишем. Оба. Не так ли, дорогой?

Джон. Да, дорогая.

Констанс. Джон так хорошо пишет письма. Они такие остроумные, забавные.

Бернард. Ловлю вас на слове. Что ж, прощай, старичок. Всего тебе хорошего.

Джон. Спасибо, старичок.

Бернард. Прощай, Констанс. Мне столько надо сказать тебе, но я не знаю, с чего начать.

Джон. Я не хочу тебе торопить, но такси ждет, а счетчик тикает.

Бернард. Джон такой практичный. Ладно, скажу только одно: благослови тебя Бог.

Констанс. Au revoir.

Бернард. Если будешь в Неаполе, дай мне знать, хорошо? Если пошлешь письмо в мой клуб, мне его передадут.

Констанс. Да, конечно.

Бернард. Прощайте.

(Он дружески кивает обоим и уходит. Констанс начинает смеяться, как только за ним закрывается дверь и вскоре просто покатывается от хохота.)

Джон. Тебя не затруднит сказать, над чем смеешься? Если ты думаешь, что я нахожу забавным стоять столбом и молча сносить издевательства, то напрасно. А что это за галиматья насчет случайной встречи в Неаполе?

Констанс. Он сбивает тебя со следа.

Джон. Да он просто идиот!

Констанс. Ты действительно так думаешь? А я вот считаю, что он выглядел неплохо. Учитывая, что в этих делах у него нет никакого опыта, с ролью он справился.

Джон. Если ты вбила себе в голову, что он — само совершенство, спорить с тобой бесполезно. Но, не кривя душой, стараясь сохранять объективность, я сожалею, что ты решила отдаться такому вот человеку.

Констанс. Наверное, муж и жена должны расходиться в оценке ее будущего любовника.

Джон. Ты же не собираешься утверждать, что выглядит он лучше меня.

Констанс. Нет. Я всегда считала тебя эталоном мужской красоты.

Джон. И одевается он, как я.

Констанс. Это естественно, у вас один портной.

Джон. Я не думаю, что ты находишь его более остроумным.

Констанс. Да нет же.

Джон. Тогда почему ты хочешь уехать с ним?

Констанс. Неужели я должна тебе объяснять? Потому что еще раз, до того, как поезд уйдет, хочу оказаться в объятьях мужчины, который готов целовать землю, по которой я хожу. Хочу видеть, как озаряется счастьем его лицо, когда я вхожу в комнату. Хочу чувствовать, как его рука сжимает мою, когда мы вместе смотрим на луну, как по телу бегут искорки, когда он обнимает меня за талию. Хочу, чтобы моя голова падала ему на плечо, а его губы нежно прикасались к моим волосам.

Джон. Вот на это не рассчитывай. Бедняжка просто свернет себе шею и его придется отправлять в больницу.

Констанс. Хочу ходить с ним по сельским тропкам, слышать, как он называет меня заинькой или кисиком. Хочу часами говорить с ним ни о чем.

Джон. О, Боже.

Констанс. Хочу знать, что я красноречива и остроумна, даже когда молчу. Десять лет меня вполне устраивало твое внимание, Джон, поэтому мы с тобой были лучшими и самыми близкими друзьями, но теперь, пусть на короткое время, мне захотелось другого. Неужели ты поставишь мне это в укор? Я хочу, чтобы меня любили.

Джон. Но, дорогая моя, я буду тебя любить. Я, конечно, вел себя отвратительно, не уделял тебе внимания, но еще не поздно все изменить. Ты — единственная женщина, которая мне дорога. Я брошу все, и мы уедем вместе.

Констанс. Меня такая перспектива не впечатляет.

Джон. Да перестань, дорогая, прояви хоть каплю жалости. Я бросил Мари-Луизу. Ты, конечно же, можешь указать на дверь Бернарду.

Констанс. Но ты бросил Мари-Луизу, следуя своим, а не моим желаниям.

Джон. Не вредничай, Констанс. Поедем со мной. Нам будет хорошо вместе.

Констанс. Бедный мой Джон, я завоевывала экономическую независимость не для того, чтобы проводить медовый месяц с собственным мужем.

Джон. Ты думаешь, что я не могу быть и любовником, и мужем?

Констанс. Мой дорогой, никому не превратить вчерашнюю жареную баранину в завтрашний шашлык из молодого барашка.

Джон. Знаешь, что ты делаешь? Я полон решимости стать идеальным мужем, а ты вновь толкаешь меня в объятья Мари-Луизы. Даю слово чести, как только ты выйдешь из этого дома, я тут же поеду к ней.

Констанс. И напрасно потратишь время и бензин. Боюсь, ты не застанешь ее дома. У нее новый молодой кавалер и она находит его божественным.

Джон. Что?

Констанс. Адъютант губернатора какой-то колонии. Они приезжала сегодня с просьбой тактично сообщить тебе, что между вами все кончено.

Джон. Надеюсь, ты сказала ей, что я еще раньше твердо решил порвать наши отношения, причинившие тебе столько боли?

Констанс. Не успела. Она очень уж торопилась высказать мне свою просьбу.

Джон. Знаешь, Констанс, я не понимаю, что сталось с твоей гордостью. Все-таки из твоего мужа сделали круглого дурака. Любая другая женщина сказала бы: «Какое странное совпадение. Не прошло и получала, как Джон заверил меня, что принял решение никогда больше с тобой не видеться». Но, разумеется, тебе на меня наплевать, это очевидно.

Констанс. Ты несправедлив, дорогой. Я всегда буду заботиться о тебе. Я, возможно, и собралась изменить тебе, но бросать тебя не собираюсь. И всегда думала, что верность — мое самое ценное качество.

(Дворецкий открывает дверь.)

Джон (раздраженно). В чем дело?

Бентли. Я подумал, что мадам забыла о ждущем внизу такси.

Джон. Пошел к черту.

Бентли. Как скажете, сэр.

(Уходит.)

Констанс. Не понимаю, с чего ты нагрубил ему? За такси заплатит Бернард. Но я все равно должна идти, а не то он подумает, что я не поеду. До свидания, дорогой. Я надеюсь, что в мое отсутствие все у тебя будет хорошо. Не суй нос в дела кухарки, и не умрешь от голода. Ты не хочешь попрощаться со мной?