Александр Островский - Том 7. Пьесы 1873-1876 Страница 20

Евгения. Собирай больше! (Грунцову.) Вы будете чай пить?

Грунцов. Непременно, и прошу вас налить мне как можно послаще, — да еще краюху черного хлеба у Маланьи выпрошу.

Евгения. За что же вам такие особенные милости?

Грунцов. За конфеты.

Евгения. Которых нет.

Грунцов. Которые будут.

Чепурин. Плесните чашечку и мне-с. (Вынимает из портмоне гривенник.) Извольте получить-с!

Евгения. Не надо вашего гривенника, не разбогатеешь на него.

Чепурин. Вы не разбогатеете, да и я не обеднею; а что чего стоит, я заплатить обязан. Кабы счеты, я бы вам как по пальцам разложил. Чай у вас хороший, на мое рыло ползолотника мало-с, кладите на кости полторы копейки; два куска сахару — два золотника, — рафинад нынче в цене: голову купить — двадцать одна с денежкой за фунт, а по фунтам — дороже; извольте класть воду, теперича уголья, услуга, посуда, вы от дела отрываетесь; в расчете — лишнего ничего нет-с. Окромя всего-с, умный разговор от ученых людей и приятная компания. (Садится у письменного стола.)

Корпелов лежит на диване с книгой в руках.

Грунцов (садясь у среднего стола). Пока до чаю, об чем же мы спорить будем с вами, барышня?

Евгения (садясь к столу с другой стороны). Ни об чем и никогда. Я рта не разину.

Грунцов. Я утверждаю, что вы меня завтра поцелуете.

Евгения. Что вы, с ума сошли? С чего вы выдумали?

Грунцов. На фунт конфет!

Евгения. Вы проигранные-то отдайте прежде!

Грунцов. На фунт конфет!

Евгения. Утешайте, утешайте себя! Так в вашем воображении и останется.

Грунцов. На фунт конфет!

Чепурин. Паре интересное.

Евгения. Ты-то что? Ты не хочешь ли пари подержать?

Чепурин. Нет-с, я проиграю, потому что от вас не смею надеяться.

Евгения. Да, я знаю, от кого ты надеешься; ты ведь в Наташу влюблен.

Наташа входит и останавливается у двери.

Чепурин. А от них тем более не ожидаю.

Евгения. Почему же тем более?

Чепурин. Сказать-с?

Евгения. Скажи.

Чепурин. Потому что у них есть любовник.

Корпелов. Чепурин, быть тебе нынче битому.

Евгения. Молчи, безобразный! Что ты говоришь!

Наташа входит.

Корпелов, Чепурин, Грунцов, Евгения и Наташа.

Наташа. Он правду говорит. Здравствуйте, господа! (Садится у стола между Грунцовым и Евгенией.)

Евгения. Да как же он смеет любовником называть?

Наташа. А как же назвать-то? Конечно, любовник. Чайку бы поскорей, устала; а денег не принесла, дяденька, подождать велели.

Корпелов. Не печалься, денег добудем; у меня есть в запасе старый товарищ, Матвей Потрохов. Богат, как Крез, а главное, сам навязался: «Приходи, говорит, когда нужно будет; мой бумажник всегда открыт для тебя». Надо ему сделать честь, занять у него! А вот ты нас словечком-то ушибла немножко.

Наташа. Каким словечком? Любовник? Что ж, дело очень обыкновенное. Кабы мы были барышни как следует, так об нас и честней бы говорили. Барышни-то как замуж выходят? Придет в дом сваха, запрется с маменькой и шепчутся, потом маменька с папенькой запрутся и шепчутся, потом по всему кварталу шепот пойдет. Все шепчутся, а барышня ничего не знает, сидит в зале и на фортепьянах играет.

Чепурин. Все это так точно-с.

Наташа. Потом снарядят старух разузнавать, каков человек; те всю подноготную выведают. Потом жених станет ездить в дом, благословят образом; а барышне останется только ходить, обнявшись с женихом, да поминутно целоваться. И чем больше народу смотрит на них с улицы, тем лучше.

Чепурин. Все это верно-с. Еще у окон-то соседи подмостки сделают, скамеек из своих домов натаскают да считают, сколько раз поцеловались: «Нынче, говорят, столько, а вчерась столько-то»; да спор из этого подымут.

Наташа. А мы с тобой, Женечка, должны сами женихов выбирать; а ведь для этого нужно познакомиться, видаться почаще, говорить по душе. Ну вот и пошел разговор, что любовник. А все дяденька виноват.

Корпелов. Коли не кто другой, так, должно быть, я; надобно же кому-нибудь быть виноватым.

Наташа. Плохо за нами смотрите, никогда не побраните нас, коли мы ленимся работать, — позволяете из дому уходить, куда нам угодно.

Чепурин. Это действительно с вашей стороны упущение, и никак нельзя вам за это чести приписать, потому как вы в доме живете заместо старшего.

Корпелов. То-то и есть, что не старший, а заместо старшего; я и на свете-то живу не человеком, а заместо человека. Я и на службе-то был заместо кого-то, потому что служил исправляющим должность помощника младшего сверхштатного учителя приходского училища. Прослужил я целых три месяца, вышел в отставку и аттестат два раза терял, и живу теперь по копии с явочного прошения о пропавшем документе. Признаться вам сказать, друзья мои и сродники, уж начинаю я сомневаться, сам-то я не копия ли с какого-нибудь пропавшего человека.

Наташа. Вот от вашей оплошности, дяденька, могла бы беда случиться; да на мое счастье, человек-то вышел хороший. Увидала я его у знакомых у своих и полюбила. Уж, видно, без этого не обойдешься. Так ли, Женечка, милая? (Целует ее.) Ну, да важность-то бы небольшая: вздыхала б я издали, а дома когда и поплакала… А вышло то, чего я и не ожидала, вижу, что и он меня любит. Я, по простоте, сразу: «Любишь, так женись», — говорю. А он говорит: «Изволь». Да так, вдруг, не задумавшись. Как хотите, господа, а ведь это очень приятно. Он красивый молодой человек, очень богат, щеголь, а я что? Бедная девочка, больше ничего.

Евгения. Да это можно умереть от счастья.

Наташа. Ну, я не умерла. Зачем умирать, коли впереди жизнь такая хорошая! Я как в раю теперь живу. Виделась я с ним почти каждый день, потом он в Саратов по своим делам уехал; а вот приедет, ну и милости прошу на свадьбу. (Кланяется всем.) Вот он какой хороший у меня! (Вынимает из портмоне карточку и показывает Грунцову, потом Корпелову и Чепурину.)

Чепурин(чуть взглянув на карточку). Что ж такое за важность! Знаем-с. Копров Егор Николаев. Вы говорите, что он в Саратов уехал, а он и сейчас здесь-с.

Наташа (с радостью). Как? Разве вернулся?

Чепурин. И не ездил никуда-с.

Наташа. Шутки в сторону, Иван Федулыч! Я девушка серьезная, и дело мое серьезное.

Чепурин. Как я смею шутить-с! Вот накажи меня бог!

Наташа. Да как же! он простился со мной, и знакомые его говорят, что он уехал!

Чепурин. Многие думают, что его нет в Москве, потому как он скрывается; а все-таки его встретить можно, он каждый день в Таганку к купцу к одному богатому ездит. Да вот извольте посмотреть, не он ли в коляске мимо едет. (Показывает в окно.) Остановился, с каким-то барином разговаривает.

Наташа (у окна). Егор Николаевич! Егор Николаевич! подождите!

Грунцов (взглянув в окно). Domine, да ведь это он!

Корпелов. Кто он-то?

Грунцов. Тот франт, которого я у Мурина видел.

Наташа надевает платок на голову и хочет идти.

Чепурин. Не бегите-с. Это вам довольно даже стыдно. Ничего из этого хорошего не будет.

Евгения. Не твое дело, безобразный!

Наташа. Что за стыд! Я и в огонь и в воду. (Хочет идти.)

Чепурин. Да он-то вас не желает видеть, закрылся воротником и укатил.

Наташа. Как? Неужели? (Взглянув в окно.) Бедная я, несчастная девушка!

Действие второе

ЛИЦА:

Матвей Петрович Потрохов, разбогатевший чиновник, пятидесяти лет; высокий, очень полный мужчина, с круглым лицом, которому он старается придавать, смотря по обстоятельствам, различные выражения, но которое ничего не выражает.

Поликсена Григорьевна, его жена, высокая, худощавая женщина, сорока лет с небольшим. Часто вздыхает и поднимает глаза к небу, стараясь изобразить страдание и покорность судьбе. Выражение лица злое.

Егор Николаевич Копров, молодой человек; очень приличен и красив, одет безукоризненно, манеры изящны.

Корпелов.

Сакердон, лакей Потрохова, важен.

Ариша, горничная, молодая девица, ни хороша, ни дурна.

Старая ключница.

Комната в доме Потрохова. Много изящной и удобной мебели, три двери: одна в глубине — в приемную и две по сторонам. С правой стороны, ближе к авансцене, окно.