Ксения Старосельская - Антология современной польской драматургии Страница 20

ПМ. Роберт, дай мне сказать, дай, прошу тебя.

Ведь ты же не можешь категорически отвергнуть отца, не можешь.

Ты — часть меня, хочешь ты этого или нет, но это так.

Я знал, знал, что у нас будет трудный разговор, я знал.

Я не мог к тебе подойти и сказать: привет, я твой отец.

А твоя мать… она же меня ненавидит.

ММ. Только не говори о маме, не говори о маме.

ПМ. Я ничего не говорю, ни о чем тебя не прошу. И не намерен притворяться… Я знал, что ты не захочешь со мной разговаривать, я знал. (Достает видеокассету.)

ММ. Что это? Я ничего у тебя не возьму.

ПМ. Это видеокассета. Я говорю в камеру, говорю с тобой. Там все объяснено, все.

ММ. На кассете все объяснено?

Да ты просто урод! Не можешь сказать мне прямо в глаза, а даешь какую-то дурацкую кассету?

ПМ. Я хочу, чтобы ты ее взял и посмотрел. Очень прошу.

Пожалуйста, я не могу по-другому.

ММ. Ты рехнулся, у тебя крыша съехала? Через невесть сколько лет приходишь, кладешь кассету и уходишь. Да кто ты такой, кто ты вообще такой?

ПМ. Роберт!

ММ. Не называй меня так, слышишь. Не называй меня так.

ПМ. Я умоляю тебя, просто умоляю, там все сказано. Только посмотри.

Клянусь, слышишь, я обещаю, что, если ты посмотришь эту кассету и не захочешь меня никогда больше видеть, так и будет, ты меня не увидишь. Никогда, клянусь.

ММ. Ты мне обещаешь. Да я не верю ни одному твоему слову!

ПМ. Возьми, прошу.

ММ. Иди отсюда, видеть тебя не могу, урод.

ПМ. Хорошо, только обещай, что….

ММ. Уйди, исчезни. Я не хочу тебя видеть.

ПМ. Хорошо, только…

ММ. Уйди отсюда.

ПМ. Я кладу ее здесь.

ММ. Пошел вон.

ПМ уходит.

ММ находится на сцене. Появляется ПМ.

ММ. О, вы здесь. Очень рад, я боялся, вы не приедете.

Знаю, знаю, я отдаю себе отчет, что для вас это не совсем удобно, но вы не беспокойтесь. Я болтать не стану. Я все понимаю, не сомневайтесь.

Старик, то есть пан Петр, очень бы обрадовался, если бы вас здесь увидел.

Вы даже не представляете, сколько он о вас говорил, постоянно.

Вы тоже называли его Старик?

ПМ. Да.

ММ. Интересно, знал ли он об этом? Наверно, знал. Хотите что-нибудь выпить?

ПМ. Добрый день. Нет, нет.

Это ты — Роберт?

Прошу прощения, я только что приехал, даже на похороны не успел. Я так занят, столько дел, нелегко за всем уследить.

ММ. Роберт.

Очень приятно.

Рукопожатие.

ПМ. Если возникнут какие-нибудь проблемы с деньгами, с людьми, могу помочь….

ММ. Нет, нет. Старик все организовал сам. Вы же знаете, каким он был, никаких случайностей. Абсолютно все запланировано и сделано по плану. У него, наверное, все было распланировано на десять лет вперед. Невероятно!

Я в шоке. Все было готово: костюм, туфли, даже сигареты в кармане. Круто, да?

Ну и письмо вам. Он мне велел отправить его вам сразу же после его смерти.

ПМ. Спасибо. Как это произошло? Я что-то слышал: больница, рак желудка…

ММ. Он мучился, страшно мучился. Не мог есть, почти ничего не пил. Очень похудел, даже ходить у него не было сил.

ПМ. Кроме тебя кто-нибудь знает, что я здесь?

Пойми меня правильно, есть люди, которые ни перед чем не останавливаются. Иногда я боюсь встать с кровати. За мной все время следят. Для них это была бы просто удача.

Я на вечере с духами, каково, а?

Кто поверит, что я пришел сюда потому, что меня попросил покойник с того света? Никто бы не поверил. Я сам, когда читал письмо, не мог этого понять.

Старик, перед тем как отправиться на тот свет, уверовал в загробную жизнь, что ли?

Ты же знаешь, я изменил свою биографию. Да, да, я понимаю, это может выглядеть странно, но иногда жизнь заставляет делать разные вещи. Воспитание в детском доме — не лучшая характеристика, это не вызывает доверия, ты меня понимаешь? Я должен был производить благоприятное впечатление, иметь чистую родословную, чтоб ни сучка, ни задоринки. Это все нелегко дается, многим приходится жертвовать, а еще нужны деньги — сам понимаешь: чиновники, документы… Обо мне точно никто не знает?

ММ. Нет, конечно.

ПМ. Вот и хорошо. Я всегда думал, что Старик умрет как-то по-геройски. Ну, не знаю, спасая кому-то жизнь или что-нибудь в этом роде. А тут тихая смерть.

Он никогда не переставал меня удивлять, я им восхищался. Любимый воспитатель и директор образцового детского дома. Сейчас все по-другому, воспитание более гуманное.

А ты что об этом думаешь?

ММ. Я не знаю, существуют разные методики, но…

ПМ. Нет, нет, я о нашей встрече, о ней ты что думаешь?

ММ. Он написал письмо мне и вам. Он хотел, чтобы мы с вами провели здесь ночь через неделю после его смерти. Это все. В общем, сам не знаю, посмотрим.

ПМ. Да, посмотрим.

А адрес, откуда у тебя мой адрес?

ММ. Это Старик. Он очень интересовался вашей жизнью. Собирал все заметки, газеты, интервью. У него был специальный альбом. Ведь вы же, в конце концов, личность известная.

Иногда он мне про вас рассказывал.

ПМ. Да?

ММ. Но очень мало, обрывочно. Вы же сами знаете, какой он был скрытный. На самом деле о нем никто ничего не знал. Удивительный был человек, от него можно было ждать чего угодно.

Вы верите в это?

ПМ. Во что?

ММ. Ну, что он сегодня сюда придет? Придет или нет?

ПМ. Странный вопрос. Ты спрашиваешь меня, верю ли я в то, что сюда придет покойник?

ММ. Но ведь мы же здесь именно поэтому?

Он так написал, он в этом не сомневался. Мы сидим и ждем его, да?

ПМ. Похоже на то, но…

ММ. Он написал нам одно и то же: …вы должны верить в меня и в себя. Я буду с вами в эту ночь…

Вы верите?

ПМ. Я не сказал, что верю, и не сказал, что не верю. Он меня попросил, поэтому я здесь. Это мой долг перед ним.

ММ. Только поэтому?

ПМ. Не люблю, когда на меня давят. Я ведь тебя почти не знаю.

ММ. А я вас знаю.

Я много читал о вас в газетах, у Старика в альбоме.

Чего тут скрывать, кое-что знаю.

ПМ. В жизни иногда приходится принимать необычные решения.

Люди не понимают того, что я делаю.

Если бы я делал только то, что принято, я бы никем не стал.

Наверное, с тобой тоже такое случается, тебя тоже иногда не понимают, да? Расскажи о себе.

ММ. Вам правда это интересно?

ПМ. Ну раз нам предстоит провести несколько часов вместе, а ты обо мне столько знаешь.

ММ. Да ничего особенного. Я попал сюда, когда мне было пять лет, и пробыл здесь до окончания лицея. Теперь учусь в институте.

ПМ. Знакомые, друзья, девушка есть?

ММ. У меня проблемы в общении с людьми.

ПМ. Проблемы в общении с людьми? Тебе что, даже не с кем поговорить?

Интересно, было ли бы иначе, если б у тебя была нормальная семья, отец, мать, Рождество, нормальный день рождения?

А может, это из-за детства в детском доме? Трудно сказать.

Зря я тебе все это говорю. Это мои проблемы, какое тебе до них дело.

ММ. Нет, нет, говорите.

ПМ. Судя по тому, что мне написал Старик, ты исключительная личность.

В последнее время я живу в постоянном напряжении и слишком много размышляю. Да, и слишком уж стал себя жалеть. Хотелось бы, когда все закончится, хоть чуточку отдохнуть.

Я прошу, чтоб это осталось между нами.

Чего это я так разговорился? Наверное, из-за того, что сюда вернулся. Воспоминания — жуткое дело. А как здесь сейчас?

ММ. Здесь?

ПМ. Ну здесь, в детском доме.

Скорее всего, ничего не изменилось. Банда придурков и несколько запуганных бедолаг, не похожих на других. Как мы с тобой. Надо быть осторожным и ничего не показывать, а то скажут, что ты педик, и морду набьют.

Есть только один выход — бить еще сильнее. Ты где живешь?

ММ. В общежитии. Отсюда пришлось уехать, но я иногда сюда прихожу. Я учусь на педагогическом, хочу быть, как Старик.

Пока он был жив, я кое-как держался. Чувствовал, что иначе нельзя, но сейчас не знаю, что делать.

ПМ. У тебя есть родители?

ММ. Мать еще жива, но, похоже, ей недолго осталось. Пьет жутко. Отца я не знал.

ПМ. Ее лишили родительских прав, когда ты был еще маленьким?

ММ. Все, как у вас. Я иногда думаю, что это я виноват. Если бы она не забеременела, может, все было бы по-другому.